Беларусь становится самой большой проблемой для Кремля

Ситуативный выигрыш может скоро обернуться стратегическим поражением.

Ближайший друг Московии – это Лукашенко, причем не только он, но и его силовые структуры. Беларусская армия, возможно, не готова стать оккупационной и прийти в Украину, но она остается союзником московитской армии, пишет в статье для «Главреда» украинский эксперт Максим Розумный:

— Вместе с тем, в случае свержения режима Лукашенко Беларусь превратится в свою противоположность. Отталкиваясь от наследства Лукашенко, любая новая власть будет вынуждена (абсолютно логичный шаг), отказаться от зависимости от Московии.

То есть там, где Московия сегодня имеет наибольший выигрыш, она может в один момент получить свой наибольший проигрыш.

Далее можно упомянуть ту самую Армению, которая является очень условным союзником Московии, ведь это, скорее, просто зависимый вассал, который в любой момент может изменить свою ориентацию без всяких сомнений или оговорок. То есть это исключительно ситуативная ориентация на Москву.

Мы уже упоминали Кыргызстан, где руководящий клан зависим от Москвы и проводит соответствующую политику. Но Кыргызстан известен в Центральной Азии тем, что гопсударственные перевороты и революции там происходят довольно часто, поэтому там так же все может измениться в один момент.

Наконец Таджикистан. Вспомните, его лидер Эмомали Рахмон единственный приехал на парад 9 мая к Путину. Наверное, это самый верный союзник, единственный оставшийся у Московии. Но все это обусловлено простым фактом: Таджикистан – беднейшая страна региона, откуда население массово выезжает работать в Московию, и где очень велика опасность афганской дестабилизации. Словом, Таджикистан все время под угрозой и все время бедствует, поэтому его зависимость от Московии объективно обусловлена. Но если кто-то обеспечит ему альтернативу, обеспечит ресурсами и защитой, никто не помешает сменить курс.

Более близких друзей у Московии нет.

Лукашенко догадывался, но не мог знать наверняка, каким будет московитское вторжение в Украину. С одной стороны, есть свидетельства о том, что за две недели до нападения у московитских военных отобрали телефоны, и они уже знали, что пойдут в наступление, знали об этом и беларусские пограничники. То есть Лукашенко имел все основания догадываться, но не был посвящен в детали, не был вовлеченным в процесс. С территории Беларуси происходило вторжение.

Поэтому на первом этапе эта совокупность обстоятельств сделала Беларусь соучастником Московии, но на вспомогательных функциях, а не в роли основного действующего лица.

Очевидно, что попытки вовлечь беларусскую армию в войну были. Хотя об этом трудно говорить наверняка. Весной 2022-го ситуация была сложная и со стороны Гостомеля, и со стороны Чернигова, где московитские войска оказались отрезанными. Могло ли им помочь беларусское войско, которое тогда насчитывало 10 тысяч человек, насколько существенно оно могло бы изменить ситуацию – не понятно.

Возможно, на Лукашенко и оказывалось давление относительно прямого участия в агрессии, но я не исключаю, что это давление не было слишком ультимативным. Все понимали, что участие беларусской армии в войне не является решающим фактором. В то же время все понимали риски. Ведь когда беларусские войска оказались бы на территории Украины, и против них начала бы действовать украинская армия, то ВСУ легко могли бы дойти и до Минска. Да, относительно возможности ВСУ дойти до Москвы есть определенные оговорки, а вот до Минска – легко. Тем более, у нас были и остаются добровольческие формирования беларусов. Свержение режима Лукашенко просматривалось в этой ситуации как возможная перспектива. Видимо, Лукашенко именно этим пугал Путина.