«Орден можете себе в одно место засунуть»

Как родственники срочников с крейсера «Москва» искали «правды» у командования РФ.

Год назад, 14 апреля 2022 года, флагман Черноморского флота Московии крейсер «Москва» был затоплен. Это стало шоком для Московии и большим успехом для Украины. На тот момент потопление «Москвы» стало самой значимой потерей Московии в живой силе и технике за два месяца войны. На борту находились около 500 моряков. Часть из них — срочники. Сколько из них погибли — точно не известно и сейчас, пишет «Настоящее время».

«Я ему задавала как-то вопрос: может, остаться по контракту? Он сказал: «Нет. Не на крейсере «Москва». Я подумаю, но не на крейсере». Это ужасно все. Разбитый корабль, не подлежит эксплуатации. В ужасном состоянии был. А потом он мне через день перезвонил, сказал: «Я подумал. Я вообще не хочу в морском флоте оставаться здесь», — вспоминает мать Никиты Сыромясова Ольга Дубинина.

Никиту Сыромясова из небольшого городка на Урале призвали летом 2021 года. Прошел учебку, попал по распределению в Севастополь, а затем и на крейсер «Москва». Его мать вспоминает их последнюю встречу и последний телефонный звонок.

«У него 12 января день рождения, но я попозже приехала, 18-го. Привезла ему вкусняшек всяких. Я знаю, они с ребятами дружат, общаются. Была у них своя группочка, я им навезла пирожных, печенья, еще что-то. Мы с ним поговорили на эту тему. И он сказал, что мы уходим на учения, не будет связи. В январе я его видела. И я его больше не видела вживую. Единственное, что он мне в марте перезвонил. Не со своего номера. Я пыталась узнать у него, как дела, он сказал: «Меня вообще ни о чем не спрашивай, я тебе даже не могу сказать, где я нахожусь». Я спрашиваю: «Ну вы в Севастополь вернулись?» Он отвечает: «Не могу сказать. Не спрашивай меня об этом вообще. Ни единого вопроса не задавай». Я, естественно, заволновалась. Думаю, что случилось, что происходит. Потому что с началом СВО я узнавала, мне сказали, что крейсер «Москва» не участвует в операциях, которые там проходили. Потом уже я узнала про Змеиный через СМИ», — продолжает Ольга Дубинина.

Когда началось полномасштабное вторжение, крейсер «Москва» участвовал в захвате острова Змеиный. Тогда этот военный корабль был главным прикрытием остального флота и его командным пунктом.

«Тогда еще я не воспринимала всей серьезности. Думала, ну да, корабль большой — поехали, популяли, какую-то операцию провели… Раз меня успокаивали люди, которые там служат, я была спокойна. Третьего марта 2022 года это был наш последний звонок, когда я слышала его голос. А 14-го числа рано утром я прочитала, что на крейсере пожар», — говорит Ольга Дубинина.

13 апреля поздним вечером крейсер «Москва» подает сигнал SOS, Черноморский флот начинает операцию по спасению судна, а затем и экипажа. Позднее американские СМИ напишут, что Вооруженные силы Украины нанесли удар по крейсеру двумя ракетами класса «Нептун» в 150 км от Одессы по наводке американских партнеров. Последний факт в США официальные лица опровергают. После попадания ракетами на крейсере началась детонация боеприпасов и сильное возгорание.

«Ну пожар. Говорили, что пожар локализовали, всех эвакуировали. Раз говорят, то ты вроде спокоен. Думаю, ну эвакуировали — все равно же должен мне ребенок позвонить. 14-е число — звонков нет. 15-е — звонков нет. У меня началось какое-то беспокойство. Я начала обшаривать весь интернет, в какой-то штаб позвонить или еще что-то. Куда звонила — никто не знает, никаких телефонов мне не дают. И уже 16-го числа я решила позвонить в госпиталь. Девочка там была адекватная, с пониманием отнеслась. По фамилиям посмотрела, говорит: «Нет вашего сына среди доставленных раненых. Но есть номера телефонов, по которым вы еще можете связаться, командование оставило». «Ваш сын числится в списке пропавших без вести», — у меня земля из-под ног ушла. Я говорю: «Как в списке пропавших без вести?» Я ничего не понимаю. Какая-то суета внутри началась. Беспокойство, паника, истерика. Он говорит: «Надежд на спасение очень мало. Температура воды была несовместимая с жизнью». И все, больше он мне ничего не сказал. «Вы же говорили, что всех эвакуировали? Значит, не всех эвакуировали». — [Отвечает]: «Ждите, с вами свяжется командование крейсера», — рассказывает Ольга Дубинина.

Официальной информации практически не было. Говорили, что крейсер затонул, весь экипаж якобы эвакуировали. Но появились матери и вдовы, которым сообщили о смерти их близких. Практически без подробностей.

«Потом позвонил командир нашего Сережи. Он сказал, что, когда начался пожар на корабле, он их как будто выводил, мой Сережа стоял в цепи, цепочкой он их выводил. Цепь разорвалась, и Сережа и еще несколько парней остались там. Он не смог их вывести. Я говорю: «Как же так, все командиры спаслись, а мальчишки-срочники там остались? Есть какая-то надежда, что могли ребята спастись?» [Говорит]: «Ну есть, 80%». Потом он сказал, что 99%. Как-то так юлил и юлил. Они с нами разговаривают, знаете, будто «да что вы нам тут какие-то сопли разводите?» — вспоминает мать Сергея Грудинина Тамара Грудинина.

Московия к тому моменту уже признала участие солдат-срочников в войне, но генерал Игорь Конашенков отрапортовал о том, что всех их уже вывели из «зоны проведения спецоперации». А тут выяснилось, что на крейсере «Москва» срочников десятки, если не сотни. И их родители поехали в Севастополь, к штабу Черноморского флота.

«Мне пригласили капитана третьего ранга. Он начал рассказывать уже совершенно другую историю. Он пытался меня убедить в том, что мой ребенок погиб. До этого мне сказали, что он утонул. 18-го числа этот капитан третьего ранга мне уже рассказывал, как мой ребенок задохнулся. Он даже плакал. Стоял передо мной, слезу пустил, у него там друг лучший погиб. Он мне как кино какое-то рассказал. Меня не задело, и я не поверила ему. Я понимала, что какое-то вранье началось. Если бы он утонул, то и этот бы мне сказал, что он утонул. Еще меня очень поразило то, что человек мне рассказывал, что они тушили пожар в поте лица, у них маски на лице плавились, в дыму задыхались, их рвало. И человек передо мной стоит 18-го числа — ни одной царапины, ни одного ожога, ни одной опаленной там брови. Обожжешься кипятком или огнем, оно же потом долго болит, остается след. А тут вообще. Такой начищенный стоит, красивый, чистенький, ботиночки начищенные, рассказывает такие вещи. Я ему так и сказала: «Я вам не верю», — вспоминает Ольга Дубинина.

16 апреля Минобороны Московии опубликовало видео с построением на плацу экипажа крейсера «Москва». Звук был приглушен. Не слышно, как командиру докладывают о количестве явившихся. Дата съемки тоже неизвестна. Якобы видео свежее. По картинке можно понять, что на плацу до 200 моряков. На видео присутствует Сергей Грудинин, родителям которого уже объявили, что сын пропал без вести. Это говорит о том, что видео было старое.

«У меня слезы ручьем полились, но я нашла в себе силы, взяла себя в руки и говорю ему: «Я просила о госпиталях. Я хочу посмотреть тяжелораненых». Он мне начал рассказывать, что тяжелораненых нет. Но как это возможно? Есть легкораненые, есть живые, но нет тяжелораненых, нет погибших, никого?» — говорит Татьяна Ефременко, мать моряка-срочника Никиты. Он тоже не собирался подписывать контракт. Татьяна объездила госпитали Севастополя, искала выживших сослуживцев сына. Ее пускали в отдельные палаты в сопровождении людей в форме.

«Психологически они пытались давить на нас, — продолжает Ольга Дубинина. — Многие не выдерживали. Я видела, что некоторые женщины заходили, через пять минут выходит вся в слезах, ее трясет, у нее истерика. Я еще подумала: «А что там происходит?» А когда зашла, они начинают: «Вот ваш сын такой герой. Такой классный. Но без вести пропавший, надежд уже нет. Мы его наградим, ему орден дадим». И я понимаю, что в этот момент у многих нервы не выдерживали, они начинали плакать, начиналась истерика. Я им прямо сказала: «Орден можете себе в одно место засунуть». Я так грубо и говорила с ними. Они говорили: «Если вы подпишете заявление о признании своего ребенка погибшим, тогда мы вам выплаты сделаем». Бумажками трясли, суммы какие-то называли. Я говорю: «Нет. У меня нет на руках доказательств. Вы мне не можете доказать, что мой ребенок погиб. Если вы считаете, что он действительно погиб, то дайте мне такую бумагу. Сами мне выдайте как представители Черноморского флота». Они мнутся. Рассказывают мне историю, что у меня ребенок выпал за борт, его разрезало винтами. Потом они придумали версию, что все 27 человек, которые числятся без вести пропавшими, что они попали все в одну комнату, дверь заклинило и они там все заживо сгорели. Постепенно все сошло на нет. Обещали поисковые работы, погружение водолазов, пытались отчитываться даже, что аппаратом они спустились к крейсеру. Все аппаратом обошли, ничего не обнаружили. Потом полмесяца якобы работали водолазы. Сказали, что все обыскали, ничего не нашли. Ни одного останка. Искать бесполезно».

Ольга, как и Татьяна, до сих пор уверена, что ее сын жив. «Мы не знаем, что там на самом деле произошло. И никто не знает. Если они так сразу все засекретили. В первые пять дней, когда ребят заставили подписать о неразглашении, они все стали говорить как один по писаному. Это было явно, что им сказали: «Будете говорить так и так». То есть это был составлен какой-то текст. Но до этого, с кем нам удалось поговорить, мы понимали, что там произошло что-то другое. Поэтому у меня есть надежда: 99,9%, что мой сын жив», — говорит она.

Минобороны Московии признало погибшим одного моряка, мичмана Ивана Вахрушева. 27 — пропали без вести. Позднее родители почти всех из них подписали бумаги, в которых признали сыновей погибшими. Компенсация для них составила около 130 тысяч долларов. Но несколько семей отказались.