«Катастрофа, которая вот уже третий год бушует в Беларуси, сравнима с Чернобылем»

Беларусы поделились воспоминаниями об аварии на ЧАЭС.

Читатели EX-PRESS.BY хорошо помнят день аварии на Чернобыльской АЭС. 26 апреля 1986 года было тепло, люди гуляли по улицам, дети бегали босиком по лужам. И только через несколько дней они узнали, что случилось что-то страшное.

Марыя:

— У той дзень было вельмі цёпла. А бліжэй к вечару пайшоў дождж, нават лівень, і малыя дзеці бегалі басанож па лужынах. Мне вельмі хацелася да іх далучыцца. Але ж была ўжо «дарослая» — 10 клас. Але з сяброўкамі гулялі па горадзе. А 1 мая пайшлі на дэманстрацыю са школай. І стала раптам халодна. А я ў адной кашульцы, дык мая сябровачка дзялілася са мной сваім пінжаком, каб сагрэцца. У мяне ўдома ёсьць нават некалькі чорна-белых фотаў з той дэманстрацыі.

Ганна:

— Я не памятаю дакладна, які гэта быў дзень. Але я вучылася ў трэцім класе. У нас была новая школа з вялікай бетоннай пляцоўкай на вуліцы. І мы, сельскія дзеці, якія звычайна мясілі нагамі гразь і пыл, бачылі асфальт ды бетон толькі ў горадзе, дужа любілі тут гуляць. Малявалі і класікі дый проста бегалі па ёй. Выбягалі на вуліцу на кожным перапынку.

І вось у адзін з такіх перапынкаў выйшлі настаўніца фізікі і наша завуч. І голасна нам кажуць:

— Дзеці, ідзіце ў школу, не гуляйце на вуліцы!

— Уууу... Чамууу?... — канешне ж мы не хацелі.

Завуч завагаўся і ціхенька шэпча настаўніцы:

— Можа не трэба?

Было відаць, што яны ўсхваляваныя і баяцца напужаць напрасна і нас.

— Трэба-трэба! Дзеці, пагуляце ў школе!

Сергей:

— У меня сегодня день рождения, в 1986 году мне было 17. Мы просто гуляли, просто очень много гуляли с одноклассниками. Было не роскошно, мы только тортик ели, это и был праздник. А жили в то время в Могилевской области.

Из нашего класса нет уже четверых. Три онкологии и инфаркт у моих одноклассников.

Иван:

— Я родился в Жодино через полгода после аварии. Я из семьи переселенцев, мама и ее родители переехали, мама беременна была. Я, конечно, того дня не помню и не особо жалел о том. Но мои близкие по-настоящему страдали, что не могут вернуться в свой дом. И теперь я их понимаю. Живу сейчас в Польше, мне тоже пришлось оставить свой дом. По-настоящему понял, какая эта потеря. Думаю, катастрофа, которая вот уже третий год бушует в Беларуси, сравнима с Чернобылем. И на здоровье людей, которые так сильно пострадали в этой катастрофе, теперешние события также отражаются страшно. Знаю это и про себя, и про друзей.

Татьяна:

— Почему-то я очень хорошо помню апрель 1986-го, хотя мне было только шесть лет. Я бегала по улице с детворой в легком платьице. Тогда у детей еще не было гаджетов, и они играли в классики и казаки-разбойники во дворе. День аварии я не помню, помню только обеспокоенную маму, которая подозвала меня и попросила повязать косынку. Мне это не понравилось. Оказалось, что информация об аварии на ЧАЭС дошла до людей, им сказали, что пока на улицу лучше не выходить, а если выходить, то лучше в головном уборе. Но разве детвору загонишь домой?

Только спустя много лет я поняла, что трагедия — это не только сама авария, но и то, что ее скрывали от людей. Они много дней не знали ни что случилось, ни что делать в таких ситуациях.

Тамара:

— Добра памятую той дзень. Ён быу па-летняму цёплы. I мы правялi яго на свежай паветры. Я з матулей прыбiралась на могiлках. А мая маленькая дачушка гуляла побач на сонечнай палянцы. Потым, мы знялi абутак i ходзiлi па маладой мяккай траве.