Почему закрываются политические дела?

Череда прекращений политических уголовных дел и освобождение некоторых политзаключенных из мест лишения свободы навевают мысли о том, что белорусская власть идет на поводу у демсил и международного сообщества.

Обманчивы ли эти впечатления и почему официальный Минск решил сменить гнев на милость? Поделиться своим мнением по этим вопросам «Ежедневник» попросил директора Центра европейской трансформации Андрея Егорова:

-- После выборов ситуация была достаточно нерациональной. Вал репрессий, который прокатился по Беларуси, он не был обусловлен ни предыдущими европейско-белорусскими отношениями. И аресты после 19-го декабря они фактически отбросили Беларусь в отношении с Европой на несколько лет назад, приведя к новой заморозке. И уже тогда было понятно, что эта ситуация должна как-то разрешаться, так как она не несла выгод ни для кого: ни для власти, ни для гражданского общества, ни для ЕС, который вынужден был вернуться к политике изоляции. То есть это была патовая ситуация, которая должна была как-то решаться.

Политические заключенные в этой ситуации создавали центр или ядро разгорающегося конфликта. Было очевидно, что власть будет пытаться что-то делать. Но власти надо было сохранить лицо, то есть продемонстрировать, что задержания и аресты проводились в соответствии с законом. Поэтому освобождение заключенных и прекращение уголовных дел не должно было выглядеть как уступка. С другой стороны, властям надо было разобраться с ситуацией до начала нового политического сезона. А новый сезон начинается с осени, со значительных политических событий , таких как саммит «Восточного партнерства» и грядущие парламентские выборы в Беларуси. Эти события нужно как-то использовать, чтобы хоть немного улучшить внешнеполитический и внутриполитический контекст отношений Беларуси с другими странами, вернуть те выгоды, которые белорусская сторона получала от политики либерализации. Но для этого необходимо упразднить ядро конфликта, которое составляют политические заключенные. Поэтому сейчас происходит и в сентябре будет продолжено движение по дальнейшему освобождению политзаключенных.

-- По инициативе сверху?

-- Гражданское общество и политическая оппозиция, то есть все независимое сообщество Беларуси, оно никак за все это время не способствовало освобождению политзаключенных. Иначе говоря, у него не было ни сил, ни возможностей, ни воли для того, чтобы как-то повлиять на внутреннюю ситуацию в Беларуси. Фактически и политическая оппозиция и гражданское общество отдали ситуацию в стране на откуп власти. И сегодня мы имеем структурно не измененную ситуацию. То есть власть сначала своими руками либерализационную политику сломала, а сегодня, выпуская политзаключенных, она вновь возвращает ситуацию в более приличное русло.

-- А в Евросоюзе белорусской власти поверят, что она вновь становится «белой и пушистой»?

-- Что значит поверят? Там будут смотреть на дела. Либо у вас есть политические заключенные, либо их нет. Есть объективная характеристика ситуации. Если в стране не будет политзаключенных и ни одна международная организация их не признает, то это будет некая новая ситуация, на которую надо будет по-новому реагировать и Европейскому союзу и силам внутри страны. Но это ситуация, в которую нас ставит власть, а не мы сами. И ставит не только нас, но и Евросоюз. И у ЕС может быть два варианта поведения. Первый – это наивный. Якобы первые полгода после выборов – это была ошибка, белорусские власти это осознали и ЕС может теперь пойти на некоторый возврат предыдущих отношений. И второй вариант – более прагматичный и разумный – выставление дополнительных условий белорусской власти, чтобы ситуация, как после 19-го декабря, не могла повториться. Но в этом случае ЕС должен иметь в Беларуси некоего внутреннего контрагента в виде политической оппозиции и гражданского общества, с которым он мог бы выстраивать отношения, параллельно отношениям с властью. Но проблема в том, что для ЕС в Беларуси такого контрагента нет. Потому что ни политическая оппозиция, ни гражданское общество не являются достаточно правомочными субъектами подобных отношений. Таким образом, Евросоюз мог бы иначе выстраивать свою политику, но он ограничен в формальных возможностях это делать.