«Молодец среди овец»

Беларусы разных возрастов – о том, какую фразу из детства они помнят до сих пор.

CityDog.io стало интересно: а какие слова из детства люди помнят и во взрослой жизни? Кажется, лучше всего запоминается только самое обидное.

– Мне очень запомнилась фраза, которую сказала моя учительница по английскому языку: «Молодец среди овец». Она произнесла ее после того, как я написал самостоятельную работу лучше всех. Мне тогда было дико обидно. Настолько, что я до сих пор помню эту проверочную.

Кажется, именно тогда пошатнулась моя уверенность в своих знаниях: я почувствовал себя просто крупной рыбой в мелкой луже. Очень неприятно было услышать от взрослого человека, чье мнение ты считаешь авторитетным, не похвалу за хорошую работу, а слова, обесценивающие весь твой труд.

Мне до сих пор тяжело перестать смотреть на свои достижения через эту призму «недостаточности».

– Одна из фраз, которую как-то в детстве обронили мои родственники, стала предвестником моего расстройства пищевого поведения. Для контекста важно понимать, что я всегда был очень спортивным и поджарым ребенком. Мне нравилось заниматься спортом: я буквально каждый день висел на турнике, который был у меня в комнате.

Во втором классе на дополнительных февральских каникулах меня отправили к бабушке. У нее дома была спутниковая тарелка с самыми крутыми каналами типа «Теленяни», Jetix, Disney – что еще нужно ребенку? От телевизора я реально не отходил.

Здесь еще нужно уточнить, что моя бабушка свою любовь проявляла едой. Именно поэтому, пока я лежал на диване и щелкал пультом, она все время приносила что-то поесть. Ей даже не нужно было спрашивать, голоден ли я. Передо мной постоянно стояла то какая-нибудь тарелка с блинчиками, то через час сковорода котлет, то через еще какое-то время условная запеканка.

Кажется, за те две недели у бабушки я так ни разу и не вышел из дома. В целом погода тогда была противная и холодная, поэтому меня ничего не смущало.

Когда вернулся домой, помню, родители молча стояли и смотрели на меня округлившимися глазами. Через несколько секунд тишины папа произнес: «Да, в следующий раз забирать тебя нужно будет не на автобусе, а в камазике».

Тогда я особо не обратил на папину фразу внимания, потому что вообще не заметил, как пополнел. Да, я правда перестал влезать в свои вещи, но набор веса происходил настолько плавно, что в моменте казалось, что ничего не меняется. Меня не смутило даже то, что пришлось выбросить практически все вещи из моего гардероба, потому что я в них не влезал. Думал, а вдруг всем просто показалось, что я толстый.

Все изменилось, когда к нам в гости приехала моя тетя, папина сестра. Помню, что я вышел встречать ее в одной из своих старых маек, которая еле-еле налезла мне на живот. И вот открываю я ей дверь, а тетя с порога тычет в меня пальцем и говорит: «Ой, какой пузяка». Этим словом она меня называла ровно до тех пор, пока я резко не похудел в старших классах.

После тетиной фразы моя уверенность в себе полностью разрушилась, а через несколько лет начались проблемы с питанием и восприятием своего тела. Я даже перестал заниматься спортом: мне казалось, будто все будут смеяться над таким толстяком, как я.

Сейчас все хорошо, у меня нет проблем ни с лишним весом, ни с едой, ни с самооценкой. Однако прийти к этому было достаточно трудно, и все из-за одной нелепо брошенной фразы.

– Наверное, у меня был один самый знаковый случай в моих взаимоотношениях с мамой. Правда, поняла я его важность только после похода к психологу.

Это случилось в те времена, когда меня буллили в школе: одноклассники называли шлюхой и распускали слухи о том, что якобы я переспала чуть ли не со всеми в параллели. Хотя это было не так: единственным моим половым партнером тогда был мальчик, с которым я встречалась около полугода. Я даже не флиртовала ни с кем.

Я очень тяжело переживала школьные оскорбления, но не рассказывала маме. Вместо того чтобы поделиться проблемами и решить их вместе, я начала заниматься селфхармом (преднамеренным повреждением своего тела. – Ред.), стала много пить и курить.

В тот период моя жизнь вообще начала катиться по наклонной. И когда я наконец-то набралась смелости, чтобы признаться во всем маме, она сказала: «Раз о тебе такое говорят, значит, это правда». Грубо говоря, она сама обвинила меня в том, что я оказалась в ситуации буллинга.

Помню, насколько больно мне было: в голове не укладывалось, что моя мама, самый родной человек, не может поддержать в ситуации, когда над тобой все издеваются. Мой детский ментальный мир тогда разрушился.

В попытке как-то справиться с эмоциями я пыталась покончить с собой: наглоталась целой аптечкой таблеток и запила все дешевым вином. После этого сидела и ждала, когда придет смерть. Сейчас я вспоминаю эту ситуацию с нервным смешком, но тогда это был скорее показательный крик о помощи. Было очень страшно, и хотелось, чтобы мама обратила на мои проблемы внимание.

Я по понятным причинам отравилась, меня пару дней тошнило. Приходилось ездить на промывание желудка. После того случая мама поняла, что тут что-то не так. Она вдруг осознала, что травля влияет на меня сильнее, чем она представляла. Она сходила в школу и стала разбираться с тем, что там происходило. Она узнала, например, что однажды меня избили в туалете.

Мама пыталась уладить все конфликты, но все, что она делала потом, уже не имело ровным счетом никакого смысла. В тот единственный момент, когда она мне так была нужна, ее не оказалось рядом.

Я до сих пор очень хорошо помню интонацию, с которой она произносила все фразы тогда. Могу сказать, что эти слова влияют на мою жизнь до сих пор. Да, у нас сейчас нормальные отношения с мамой, но я точно никогда не смогу доверять ей полностью. Сейчас я рассказываю ей только то, что считаю нужным. И это продолжается уже много лет.

– В детстве, когда родители собирались меня ругать, всегда называли меня полным именем – Ирина. До сих пор я испытываю не то чтобы страх, но некоторое смятение, когда меня называют Ириной. Не с отчеством, а просто Ирина. Сразу испытываю неловкость, будто бы я что-то сделала не так.

Еще запомнила, как, когда я получала 4 балла в школе, мама обязательно строго спрашивала меня, почему у меня не наивысшая отметка. Несмотря на то что я училась очень хорошо и в школе, и в институте, я жутко переживала из-за этого вопроса: «Почему четыре, а не пять?» Отчасти из-за этого я всю жизнь боялась не оправдать родительские надежды. Даже сейчас, после их смерти, я делаю многие вещи с оглядкой на них.