The Guardian: Украинских детей вывозят в РФ ради денег

Каждый из этих случаев — военное преступление.

Истории, которые рассказывали 15-летней Алине – дочери Светланы Поповой – когда она жила под московитской оккупацией в Херсонской области, были призваны запугать ее. Промосковитская мать лучшей подруги девочки Евгения опутала ее паутиной лжи. Женщина настаивала, чтобы Алина и ее семья получали продовольственную помощь от навязанной Московией администрации. А когда украинские войска вошли в Херсон, она убеждала, что украинские солдаты будут наказывать всех, кто контактировал с московитами.

Алина Попова рассказала The Guardian, что считала Евгению своим другом. Когда женщина предложила бежать в Московию ради безопасности, испуганная девочка согласилась, пишет «Зеркало недели. Украина».

«Реальность оказалась гораздо мрачнее. Евгения рассматривала уход за Алиной как способ получить деньги и лучшую квартиру от социальных служб в Московии. Перейдя границу, она стала жестокой», – пишет издание.

Тысячи детей были похищены и вывезены в Московию с момента полномасштабного вторжения Москвы в Украину в феврале прошлого года. Алина - одна из нескольких сотен счастливчиков, которым удалось вернуться домой после того, как ее мать с помощью волонтеров совершила страшное и тяжелое путешествие в Московию, чтобы отстоять свое дело перед социальными службами страны.

По данным украинского правительства, 16 226 детей были депортированы в Московию, из которых 10 513 удалось найти, а чуть больше 300 – вернуть домой. Некоторые опасаются, что количество пропавших без вести может быть заниженным. Дети без сопровождения взрослых (родители части из них погибли во время осады Мариуполя) исчезли в санкционированной Кремлем системе, деятельность которой сейчас расследует Международный уголовный суд.

Опыт семьи Поповых и других людей, пообщавшихся с The Guardian, проливает свет еще на один аспект вывоза украинских детей в Московию: как друзья и даже родственники забирали их из корыстных побуждений.

«Эта женщина соврала Алине. Она сказала ей: «За то, что ты общалась с московитскими солдатами во время оккупации и брала еду и воду, после освобождения украинские солдаты будут тебя пытать и убьют. Нам нужно бежать, потому что нам грозит опасность», – рассказала мама девочки Светлана Попова.

«Я сказала Алине, что это все ложь, но она поверила, украла свое свидетельство о рождении и уехала с ней в октябре прошлого года за несколько недель до освобождения Херсона», – добавила она.

Разыскав дочь через социальные сети, Светлана Попова узнала, что Алину вывезли в деревню за 1,5 тысячи километров вглубь Московии. Когда мать связалась со своим ребёнком через Viber, Алина плакала. Евгения узнала о контакте и после этого забрала у похищенной девочки телефон.

«Я так испугалась. Евгения была такой доброжелательной, когда я была в Украине, но она обманула меня. Когда она узнала, что я разговариваю с матерью, она разозлилась и ударила меня. Она была одержима деньгами и тем, что она могла получить от власти за то, что ухаживала за мной», – рассказала Алина.

Чтобы вернуть дочь, у Светланы был только один вариант: ехать в Московию через Польшу и Беларусь, чтобы обратиться в социальные службы враждебной страны. Добравшись до региона, куда вывезли ее ребенка, она сделала официальное заявление о том, что Алина – ее дочь. Украинка узнала, что укравшая Алину женщина отправила девочку в «реабилитационный центр», чтобы спрятать ее, пока продолжался процесс усыновления.

«Это звучит странно, но власть была на моей стороне. Они были взбешены, что она вывезла Алину на территорию Московии. Но они также сказали, что если бы я пришла на четыре дня позже, женщина сделала бы Алине московитское удостоверение личности. Тогда она была бы русской, и они бы ничего не смогли сделать», – рассказывала Светлана.

Алине и Светлане удалось воссоединиться. Но они принадлежат к крошечному меньшинству разорванных семей, чьи дети смогли вернуться в Украину. Большинство родственников похищенных детей не желают говорить об этом, опасаясь, что это может усложнить усилия по их возвращению. В одном из особо громких случаев группу похищенных детей из Мариуполя показали на митинге в Москве в феврале.

«Мы не знаем точно, сколько детей было похищено», – сказал бывший детский омбудсмен Николай Кулеба, который сейчас возглавляет спасательную сеть «Спасем Украину», помогающую таким родителям, как Светлана.

«Это не только дети без сопровождения взрослых, которых отправляют в лагеря в Московии, и дети, которых похищают из интернатов или детских домов. Мы не знаем точно, о каком количестве идет речь. В некоторых случаях мы говорим о детях, оказавшихся на оккупированных территориях, в то время как их семьи остались на подконтрольной Украине территории, и эти семьи потеряли связь со своими детьми. Теперь они боятся, что никогда больше их не увидят. Также мы должны говорить о детях, которые сейчас находятся в Московии, о которых мы ничего не знаем. Детей, чьи родители были заключены в тюрьму после того, как их разделили в фильтрационных лагерях, или чьи родители погибли, в частности, во время осады Мариуполя. Нас больше всего беспокоят те дети, пропавшие без вести на полгода и более, которым московитские власти подготовили свидетельства о рождении и паспорта и отправили их в приемные семьи», – сказал Кулеба.

Как и в случае с Алиной, Кулеба сказал, что слышал о других украинских детях, которых вывезли ради финансовой выгоды.

«Один мальчик, которого мы спасли из московитской школы, рассказал, что он был с другим мальчиком из Мариуполя, которого отдали в очень бедную семью алкоголиков. Его игнорировали, и он голодал каждый день. По моему мнению, это свидетельствует о том, что они взяли его ради денег на алкоголь», – сказал он.

Несмотря на успехи в репатриации украинских детей, Кулеба заметил «изменения к худшему» в отношении московитских властей.

«Они понимают, что каждый из этих случаев – это военное преступление, и все чаще пытаются заблокировать возвращение. Они все больше усложняют процесс. И время работает против этих детей. Некоторые из них происходят из очень уязвимой среды, и мы понимаем, что на них легко влиять, особенно после шести месяцев. У нас был случай с мальчиком, который после двух недель пребывания в приемной семье не захотел возвращаться. Его убедили, что украинцы сделают ему больно», – рассказал Кулеба.