«Милиция по всей Беларуси искала одного человека

История беларусского политзаключенного с красной биркой.

В 2021 году Дмитрия Абрамука из Бреста осудили по двум уголовным делам — «хороводному» и «оскорблению Лукашенко» — в общей сложности к трем годам «химии». Там Дмитрий столкнулся с беспрецедентным давлением, ему присвоили красную бирку, а потом ужесточили наказание и отправили в новополоцкую колонию. Почти за два года заключения он прошел 130 суток в штрафных изоляторах и четыре с половиной месяца в помещении камерного типа. Оказавшись в безопасности, Дмитрий рассказал «Вясне» свою историю.

«Благодаря омоновцу, я не «сижу» сейчас за «беспорядки»

Дмитрий рассказывает, что участвовал в акциях протеста в Бресте в августе и сентябре 2020 года. Однако задержали его только после Марша 13 сентября, когда хоровод протестующих приехал разгонять водомет.

«Мы с другом тогда пошли «гулять» по городу. Дошли до перекрестка — люди остановились, кому-то предложили танцевать. Я не водил хороводы, а стоял сбоку с флагом. Потом через хоровод и весь перекресток мы пошли с другом в магазин за водой.

Когда мы зашли, то туда начали забегать люди, потому что приехал водомет, а по улице ездили силовики и забирали прохожих. Нас с другом задержали, когда мы уже уходили по бульвару. Он просто всю дорогу повторял: «Нас заберут, нас заберут, нас заберут…»

И вот, когда нас уже повели в бусики, он довольный мне крикнул: «Я же говорил!»

Омоновцы, услышав, что мы знакомы, развели нас по разным машинам. Там на коленях я сразу стал писать маме сообщение, что я задержан и меня сегодня дома ждать не стоит.

Омоновец, когда увидел, что я пишу в телефоне что-то, забрал его и разломал на две части. Но спасибо, потому что благодаря ему силовики не нашли фото и видео с митинга 10 августа.

После того, как он сломал телефон, начал бить меня головой об мягкое сидение. Я улыбался, потому что было не больно. Тогда он стал на одно колено и начал бить меня об свой наколенник. Но, благодаря именно этому омоновцу, я не «сижу» сейчас за «беспорядки» 10 августа по фото и видео со своего телефона. Мне вообще везло. До суда я «посидел» двое с половиной суток в изоляторе временного содержания, а на процессе дело отправили на «доработку». Задержанному со мной другу назначили 15 суток ареста».

«Следователи реально верили, что нас не «посадят» за хоровод»

Осенью 2020 года Дмитрий собирался уезжать в Польшу на работу и даже успел сделать визу. Но его планы изменила повестка в Следственный комитет.

«По дороге домой из визового центра я проверил почтовый ящик, а там была повестка. Я пошел по повестке, потому что тогда еще не было понятно, что нам всем будет конец. Тогда даже следователи искренне верили, что здесь не может быть уголовки, а я получу свои «сутки» или штраф и поеду в Польшу на работу. Они реально верили, что нас не «посадят» за хоровод. Тогда в кабинете следователя я признал вину только потому что следователь уверял, что будет административка. На уголовном процессе, где я уже не признал вину, я рассказывал это».

Дмитрия судили по так называемому «делу хороводов» во второй «десятке».

Ему назначили два года «химии», а еще двух фигурантов тогда приговорили к колонии. За несколько дней до этого его друга приговорили к четырем годам колонии по делу брестских «беспорядков». Это сильно ударило по Дмитрию. После приговора он выпил и позвонил на 102 и обозвал Лукашенко «пи*арасом».

«У меня друга посадили на четыре года колонии за «участие в беспорядках», а во время оглашения приговора в зале суда задержали еще одного товарища по «делу хороводов», с которым нас вместе задерживали 13 сентября 2020 года.

По дороге домой я зашел выпить, вернулся и позвонил. По телефону я сказал, что Лукашенко — пи*арас, я ненавижу его, а милиция может приехать забрать меня хоть сейчас. Я действительно хотел так сделать. И я только один раз об этом пожалел. Меня из-за этого же поставили на профилактический учет, как склонного к употреблению алкогольных и наркотических средств. И вот на проверке в помещении камерного типа в колонии хороший и светлый сотрудник спросил, почему у меня такой профучет, ведь я же нормальный. И тогда мне стало стыдно за то, что я пьяный позвонил».

За это против него возбудили еще одно дело за оскорбление Лукашенко по статье 368 Уголовного кодекса.

«ИУОТ № 9 — это цирк»

Суд над Дмитрием по этому делу проходил, когда он уже отбывал срок по «делу хороводов» в ИУОТ № 9. На процесс он приехал из Витебска в Брест. В общей сложности ему назначили три года «химии». Дмитрий вспоминает сейчас, что тогда даже не думал про то, чтобы уехать.

«Наверное, я думал, что мы уже близки к победе. Да и с «химии», казалось, всегда можно убежать. Поэтому мне собрали две огромные сумки и я поехал в Витебск. На самом деле все там можно было купить, но ходили слухи, что из-за карантина 15 дней не будут водить в магазин. Я очень был злой, когда приехал со всякими консервами, а на следующий день нас повели в магазин.

Но вообще ИУОТ № 9 — это цирк. Я вел себя более, чем адекватно, но самые главные люди на ИУОТ выписывали мне нарушения. Это начальник Мачеча Эдуард Федорович, отрядник Способов Иван Петрович, заместитель по воспитательной работе Алексеев, Ковалев, Филимонов Олег Александрович. Есть еще майор милиции Денис Бруев, но он просто глупый, его устроили туда по связям. Например, ему Мочеча сказал бегать за мной с камерой, а он воспринимал это буквально и реально бегал за мной с камерой.

Как-то на построении мы сказали ему по шутке, что подкинем ему БЧБ-флаг, чтобы он с нами тут «сидел», а он ответил: «Мне все равно. Кто мне будет платить — за того я и буду».

При этом на «химии» среди сотрудников я встречал много хороших людей, которые в силу своих возможностей помогали мне. Многие не могут уйти, потому что все упирается в деньги, контракты, отработки и то, что после работы в милиции их никуда не возьмут».

В ИУОТ Дмитрия поставили сразу на два профилактических учета: «как склонного к экстремистской и иной деструктивной деятельности» и «склонного к употреблению спиртосодержащих веществ», а потом еще «как склонного к побегу».

Во время отбытия срока на «химии» друзья Дмитрия неоднократно сообщали в СМИ о давлении на него. Например, в декабре 2021 года один из сотрудников «химии» угрожал нанести себе травмы, а потом свалить все на политзаключеннного. Дмитрий описал это все в заявлении.

«Из всех политических на «химиях» в Беларуси не работал только один я»

Дмитрий Абрамук на «химии» сразу же столкнулся с проблемой — его не выпускали на работу. Таковым было решение начальства ИУОТ № 9.

«Я не проработал там ни одного дня. А все потому что первоначально начальник Мачеча увидел во мне какого-то героя среди политических. Насколько я знаю, из всех политических на «химиях» в Беларуси не работал только один я. Я нашел себе работу на стройке, но меня туда просто не пустили.

Их не волновало, за что я буду там жить, а говорили: «Вы, змагары, прокормитесь». Не пускали работать ради принципа. Мы писали в СМИ — на это реагировали проверками из ДИНа, но все равно меня не пускали, хотя обещали «устроить на днях». А потом они уже придумали красную бирку, чтобы была официальная причина ограничить меня.

На входе висело около 25 фотографий «краснобирочников», но из них все равно только одного меня не пускали на работу».

«Репрессии затронули почти всех моих знакомых»

Летом 2021 года Юрий Воскресенский массово рассылал политзаключенным письма с предложением написать прошение о помиловании. Такое предложение пришло и Дмитрию. Политзаключенный ответил ему, что он не будет просить о помиловании.

Знакомые Дмитрия отправили его ответ в СМИ:

«Я так написал, потому что репрессии затронули почти всех моих знакомых. У меня во дворе все друзья так или иначе пострадали. Если я напишу на помилование, то как я буду им в глаза смотреть потом? У меня тогда не было глобального философского смысла, а была только злость. Вот есть я, который сижу ни за что, и есть мои друзья, которые сидят ни за что».

«Больше всего мне запомнились письма от детей и пенсионеров»

Дмитрий рассказывает, что в 2021 году, когда был на «химии» чувствовал большую солидарность беларусов: ему писали в соцсетях, присылали письма и посылки.

«Приходило много писем. Сначала я был очень счастлив. Честно. Потом это немного надоело, потому что люди писали одно и то же, как под копирку: «Держитесь, вы молодец!»

На почте я попросил, чтобы мне письма отдавали в руки, а не передавали на ИУОТ, потому что там их даже вскрывали, хотя не имеют на это никакого права. Мне очень много пришло писем в феврале 2022 года после «бегов», когда я вышел с ШИЗО, и потом после 50 суток ШИЗО. Тогда за пару недель пришло около 100 писем. Среди них были очень крутые.

Больше всего мне запомнились письма от детей и от витебских пенсионеров. Последние мне прислали какую-то плетеную подделку с дерева. Милиционеры, когда видели это, были не очень рады, потому что их так никто не поздравляет и не пишет слова «герои». Мне кажется, им было обидно, когда я шел с большой стопкой писем.

Когда я был на «химии», витебские «партизаны» делали акции с фамилиями политзаключенных с витебского ИУОТ. Там же я был относительно свободен и мог пользоваться телефоном. Смотрю TikTok, а там видео выпадает с этой акцией — офигенно! Правда, у них все плачевно закончилось — они теперь сами «сидят». Поэтому, главное, чтобы от этой поддержки никто не пострадал. Я бы не хотел, чтобы сейчас, например, один человек вышел с БЧБ-флагом где-то в Бресте и кричал: «Свободу Диме Абрамуку!» Мне от этого ничего, а ему — беда».

«А в чем мне признавать вину?»

При этом, сотрудники ИУОТ неоднократно провоцировали Дмитрия вопросами, когда он уже убежит и почему до сих пор не сбежал. Политзаключенный им отвечал: «Я никуда не собираюсь, мне и здесь хорошо».

«В середине ноября 2021 года меня поставили на профилактический учет, как склонного к побегу, и выдали красную бирку. Меня вызвали тогда на комиссию и сказали, что якобы поступила информация, что я собираюсь сбежать в Московитскую Федерацию. Это все бред, какая Московия? Я там повздорил немного — высказал свое мнение на их камеру. Уже просто надоело молчать. Я сказал им, что они трусы и это все цирк, а потом это видео они на своих планерках смотрели. После этого пошли мои десятки «суток» в ШИЗО…»

Все это время нахождения на «химии» Дмитрия заставляли признать вину, но он этого не делал.

«А в чем мне признавать вину? В том, что я просто шел по дороге? Я просто не мог признавать вину. Как я мог признавать вину, если знал там, что есть такие люди, как вы? Я никогда не отрицал, что я ходил на митинги и что буду ходить на них. У меня такая твердая позиция».

Одним из политзаключенных, с кем Дмитрий отбывал срок на «химии», был лидер панк-группы Mister X и активист Игорь Банцер, с которым они и сдружились. Администрация ИУОТ № 9 Игоря и Дмитрия периодически отправляли в штрафные изоляторы.

«Игорь — светлый и прикольный человек. Надеюсь, у него в эмиграции все получится. Как говорит сам Игорь, «мы сталі сябрамі».

«Дима, ты же понимаешь»

Из-за того, что политзаключенный не признавал вину, ему начали выписывать рапорта по надуманным причинам и отправлять в штрафные изоляторы. В общей сумме в ШИЗО во время «химии» Дмитрий удерживался 110 суток — с 5 декабря 2021 года по 24 апреля 2022 года. Отбывал он их в ИВС на территории СИЗО Витебска. За это время он очень похудел из-за нервов.

«Меня посадили с повторно осужденными с «химии» № 11, хотя этого делать нельзя. Они хотели, чтобы они перевоспитали меня, но получилось все наоборот. Начальник той «химии» спрашивал, как я там.

Сидеть было холодно, но это же была зима. Мне не давали взять с собой куртку в ИВС в Витебске, хотя все сокамерники были в куртках. Холод я перенес, но было неприятно. Со мной сидел мужчина, которого словили на «химии» со шприцом — он кололся. Ему дали пять суток ареста. А мне дали 40 суток непонятно за что. При этом он был в куртке, а я — в кофте.

Самое нервное было — это когда выписывали нарушения по надуманным причинам. Например, я облокотился об стол, а они говорят: «Ты спал, вот тебе рапорт». Был случай потом, когда уже при мне говорили по рации, чтобы я дежурил. А в мое дежурство тележка просто не заезжала за мусором. За это выписали нарушение со словами: «Дима, ты же понимаешь».

Дмитрий рассказывает, что на «химии» следили, что пишут в интернете про ИУОТ № 9. По фактам публикаций в «Вясне», Белсате и группе «Вконтакте» «Беларуская турма» приезжали проверки из Департамента исполнения наказаний.

«На «химии» даже больше следили за публикациями сами осужденные, которые ходили сдавать нас администрации. Потом нас вызывали в кабинет. Но написана же была правда, поэтому мы не боялись».

«Заказали стол на Крещатике на 8 марта»

15 февраля 2022 года к Дмитрию между «сутками» в ШИЗО приехали сотрудники витебского КГБ, чтобы допросить по громкому «делу химиков» из-за телеграм-чата «Волейбол по выходным».

«Они спрашивали, знаю ли я что это за чат и знаю ли я, что там призывают жечь и полить сотрудников. Но я в то время не вылазил из ШИЗО.

Кгбисты разговаривали на разные темы — про Тихановского, Бабарико, Лосика. Говорили про них провокационные вещи. Также сказали, что их товарищи [сотрудников КГБ] уже заказали стол на Крещатике на 8 марта. Замечу, что было сказано еще в середине февраля.

Они тоже просили записать видео, где я говорю, что я признаю вину и осознаю это. Но мы пришли к тому, что я не смогу записать такое видео. Тогда сотрудник пошел позвонить кому-то, вернулся и предложил записать видео, что я добровольно вышел из этого чата. Здесь не было чего-то такого, поэтому я сказал на камеру: «Я, Абрамук Дмитрий Михайлович, отписался от телеграм-чата «Волейбол по выходным». Больше меня не трогали».

«Хотела делать что-то для осужденных»

Несмотря на беспрецедентный прессинг на политзаключенного на «химии», Дмитрий вспоминает это время с теплом, благодаря тому, что встретил там любовь: «Когда я приехал в ИУОТ, то меня очень пугали одной сотрудницей. Но при этом ее хвалили, как хорошего специалиста, потому что она помогала многим выходить по условно-досрочному освобождению, но не так как в Беларуси заведено — ты кого-то сдал или сделал ремонт, а по справедливости. Мне очень это понравилось. Также она одна из немногих сотрудников на этой «химии» хотела действительно делать что-то для осужденных. Мы много общались с ней, а потом я попросил ее, если я ей не безразличен, заплести хвостик. И она сделала хвостик. У нас с ней завязались отношения. Она меня очень поддерживала. После приезда КГБ по поводу «финансирования экстремистами» я ей сделал предложение, на что она ответила положительно. В этот раз мне помогли кгбшники, как и в случае сломанного телефона омоновцем. Потом она уволилась с ИУОТ. Забегая вперед скажу, что через год она вынуждена была покинуть Беларусь.

Когда меня выпустили с ШИЗО после 30 суток и я знал, что меня отправят в ШИЗО, а потом — в колонию, то я сбежал, чтобы попрощаться с ней. У меня был выбор: либо уехать из Беларуси, либо поехать к ней. Я выбрал второе и не жалею об этом даже сейчас. В розыск меня объявили в течении полутора часа, хотя должны были после трех суток. Нас вели в магазин, я вызвал такси и побежал. Когда мне выписывали нарушение, то сотрудник Способов говорил, что якобы бежал за мной, хотя этого не было».

Дмитрий рассказывает, что за три дня он успел купить термобелье, лекарства и другие необходимые вещи в колонию. Политзаключенный собирался возвращаться на «химию», но его задержали. После этого Дмитрий пробыл в ШИЗО 20 суток.

«Милиция по всей Беларуси искала одного человека. Они ездили ко всем, кому когда-то звонили с моего телефона. Это смешно».

«Одним этапом мы ехали с Эдиком Пальчисом»

17 февраля 2022 года Дмитрию заменили ограничение на лишение свободы и отправили в новополоцкую колонию № 1.

«Вместо карантина меня снова отправили в штрафной изолятор досиживать пять суток из витебского СИЗО. Ну и еще 10 суток добавили «для профилактики».

Одним этапом мы ехали с Эдиком Пальчисом, но познакомились с ним уже в ШИЗО, куда его, как и меня, отправили «для профилактики». До этой встречи я про него раньше не слышал, но из его рассказов я понял, что он очень крутой и светлый человек. Мне он очень понравился — Эдик прекрасный человек! Я очень хочу, чтобы он скорее вернулся домой. Мы с ним сидели на полу, опершись о батарею, и разговаривали по душам. Он верил, что в ближайшее время все будет хорошо. Правда, прошло больше времени, чем он верил, к сожалению…

Вообще среди политзаключенных встречаются очень разные люди. Есть те, кто отстаивает свою позицию даже там, потому что искренне верит. Но таких, к сожалению, меньшинство. Большинство политзаключенных — это те, кто шел в магазин за батоном, условно говоря, и попался. Я не могу сказать, много ли тех, кто сотрудничает с администрацией, потому что это можно проверить только, если он перескажет наш разговор операм или отряднику. Среди политзаключенных есть и те, кто некрасиво себя ведет с другими осужденными, как будто они не достойны его. Среди таких есть и знаменитые политзаключенные, но я не буду называть фамилий».

По словам бывшего политзаключенного, письма на ИК-1 не доходят от посторонних людей.

«Мне сразу не хотели даже письма от мамы отдавать, потому что у нее другая фамилия, но начальник Пальчик разрешил».

«Мне сразу сказали, что к концу срока поеду на ПКТ»

В витебском СИЗО Дмитрию выдали красную бирку, которая поехала с ним в колонию. В Беларуси только несколько политзаключенных имеют такую бирку. Осужденных по политическим статьям ставят на профилактический учет как склонных к экстремистской и иной деструктивной деятельности и выдают желтую бирку. Из-за красной бирки Дмитрия снова не выпускали на работу, ограничивали передвижения по территории колонии, а также нужно было отмечаться каждый час.

«В нашей колонии было четыре человека с красной биркой, и я среди них. Все политзаключенные работают шесть дней в неделю на промышленной зоне, а мне нужно было все время находиться в бараке и ходить отмечаться каждый час. Но я уже привык потом и даже на время не смотрел».

Дмитрий отмечает, что с пытками в колонии он не сталкивался и другие заключенные ему не рассказывали про это. Но с его слов, предвзятое отношение к политзаключенным встречается у некоторых сотрудников новополоцкой колонии:

«Мне сразу сказали, если я буду сидеть молча, то к концу срока поеду на ПКТ, потому что я приехал туда с очень большим шлейфом. Когда я сидел в ШИЗО, то в первые четыре дня пришел почти весь офицерский состав посмотреть, кто такой Абрамук. Тогда Пальчису пришлось рассказать свою историю.

Как-то Эдика Пальчиса отправили в ШИЗО за то, что он поговорил с Виктором Бабарико. Ему сразу сказали, что он поедет в тюрьму, но предупредили заранее, чтобы он успел подготовиться.

Банкира я видел несколько раз, когда ходил на отметку. Один раз я с ним поздоровался».

По словам Дмитрия примерно 18 апреля Виктора Бабарико поместили в помещение камерного типа. Через несколько дней стало известно, что его привезли в новополоцкую больницу. Сейчас его состояние здоровья и местонахождение неизвестны. Дмитрий отмечает, что на выборах он голосовал бы за Виктора Бабарико.

«Видеть его в колонии — печально. Я голосовал бы за толстого весельчака, а сейчас уже не то…»

Как отмечает Дмитрий, в ИК-1 политзаключенных достаточно часто отправляют в ШИЗО и ПКТ.

«Один построил страну под себя, а второй — тюрьму»

Бывший политзаключенный подтверждает, что новополоцкая колония считается одной из самых жестких по режиму:

«Это значит, что все должно быть заправлено. В «кешаре» (сумке) должно быть собрано, в тумбах — порядок, пуговицы — застегнуты, стоять на построениях — ровно. Эти правила распространяются на всех заключенных: и на политических, и на осужденных за убийство. При мне заключенных не избивали, но слухи такие ходили. За два года мне было физически больно только два раза. Когда в витебском СИЗО меня уронили на лестнице, ведя «ласточкой» в наручниках. И когда на второй день в ШИЗО в колонии Пальчик меня поставил на слишком широкую растяжку, а потом у меня неделю болела мышца.

Что касается Пальчика, то ИК-1 построена полностью под него. Один построил страну под себя, а второй — тюрьму. Но здесь есть спорный момент. Потому что такой режим хорош для осужденных за убийство, например. Я его не поддерживаю, но он молодец здесь. Но когда там сидит дедушка, в соцсетях которого двухлетний внук нечаянно поставил лайк, и того не разобравшись отправили в колонию, то это неправильно. Пальчик был идеальным человеком для этой системы. Когда мне на ПКТ сказали, что его убрали и понизили, то я был очень удивлен».

Дмитрия Абрамука отправили в помещение камерного типа на четыре с половиной месяца. Там он пробыл до конца своего срока. 22 апреля он вышел на свободу из новополоцкой колонии. Бывший политзаключенный сразу стал заниматься своим выездом:

«Я когда еще сидел там, знал, что уеду. Обсуждали это с друзьями с ИК-1, которые уже тоже выехали. На протяжении всего срока мне угрожали, что меня «посадят», хоть я уже «сидел». На «химии» говорили, что отправят в колонию, а там угрожали тюрьмой. Но у меня по срокам не получалось — зачем из-за меня так заморачиваться? Они и так очень много мне внимания уделяли — иногда мне казалось, что Бабарико меньше было.

Из Беларуси я уехал, потому что было страшно. Снова «сидеть» не хотелось. Чуть ли ни через день ко мне приходила милиция проверять. Мы им говорим, что я свободный человек уже, а они только отвечали: «Нам сказали проверять».

«Хороших было слишком мало?»

Дома в Бресте Дмитрий пробыл месяц до отъезда:

«9 мая я вышел на улицу, а там все ходят с ленточками на груди и с шариками в цветах гопсударственного флага. Это неприятное зрелище. Понятно, что многие согнаны с заводов и предприятий, но все равно это слишком много для «загона».

Сложно объяснить знакомым из Украины вот эту картину или толпу на концерте Газманова в Гродно, несмотря на то, что сам «сидел». Я когда «садился» в 2021 году все же открыто топили за бело-красно-белый флаг. 9 мая 2021 года нас задерживали на трое суток за БЧБ-наклейки. Все знали, что можно быть задержанным, но все равно клеили и развешивали БЧБ-символику. Мне сейчас знакомые объясняли такую перемену тем, что все хорошие люди уехали. Но тогда, получается, что хороших было слишком мало?

Почти все мои друзья, которые остались в Беларуси, ненавидят, что происходит вокруг, например, репрессии за лайки и подписки. Но они ничего сделать не могут. Ничего не изменится, если выйдут эти десять человек, потому что остальные «сидят» или им пришлось уехать».

«Сейчас лучше поддерживать близких политзаключенных»

После освобождения Дмитрий стал на надзорный учет — каждое воскресенье должен отмечаться на протяжении двух лет.

«Сотрудница инспекции сказала, что я могу спокойно выехать, заранее предупредив, только нужно проверить по базе выездной ли ты. И при этом добавила, что обычно с этим проблем не было».

16 мая Дмитрия вызывали по повестке в РОВД на допрос в качестве свидетеля, где провели профилактическую беседу. Через несколько дней он покинул Беларусь. Бывшему политзаключенному не ограничили выезд, несмотря на то, что его внесли в «Список экстремистов».

Дмитрий высказался про День политзаключенных и про поддержку:

«Эти все акции солидарности за границей очень меня бодрили. Других политзаключенных это тоже поддерживает, как мне кажется. Это показывает, что на свободе про них не забывают.

Все равно это до них дойдет и они узнают, что про них помнят. Уличные акции солидарности за границей важны, чтобы, например, родители политзаключенных в интернете видели, что люди выходят с портретом или фамилией его сына. Но хочется, чтобы это было более масштабно, чтобы по местному телевидению в Варшаве, например, это показали. Было бы круто, чтобы больше про это писали иностранные СМИ.

Я думаю, что сейчас лучше поддерживать близких политзаключенных. Например, соседке, у которой «сидит» муж, желал бы хорошего дня. Помню моей маме как-то прислали цветы. На «химию» она прислала мне свое довольное фото с цветами. У нее «сидит» сын непонятно за что, и ей дарит какая-то незнакомая женщина цветы и говорит, что ее сын — молодец. Мне это было приятно, как минимум.

В 2021 году в провластном телеграм-канале опубликовали номер телефона моей мамы, рассчитывая на то, что ей будут звонить и оскорблять. Но ей звонили незнакомые люди и поддерживали.

Очень важна в таких историях поддержка близких и родственников. У меня было один раз желание сдаться и признать вину на «химии», но меня очень поддерживала любовь. Кроме этого, важно поддерживать бывших политзаключенных, которые только освободились из мест лишения свободы и уехали из страны. У нас очень мало инициатив и организаций, которые этим занимаются.

Дмитрий рассуждает сейчас, что не жалеет о пройденном пути. Единственное — жалко времени и здоровья.

За эти два года я состарился и здоровье подпортилось. В остальном, как человек, я не изменился. Когда я освободился, то я все равно не почувствовал свободу и безопасность, ведь сейчас в нашей стране даже лайки ставить небезопасно».