Московия проиграла в необъявленной войне «большому соседу»

Пекин выиграл, не обнажая меча.

Коммунистические вожди Советского Союза всегда с осторожностью относились к своим китайским «товарищам». И у них были для этого основания гораздо более серьезные чем схоластические споры относительно догм умиравшей религии.

Сын китайского крестьянина Мао Цзэдун, ступив 19 декабря 1949 года, на перрон Ярославского вокзала, сразу на долгие годы вперед (далеко за горизонт существования СССР) поставил исключительно высокую планку московитско-китайских отношений:

«Дорогие товарищи и друзья! Я рад иметь возможность посетить столицу первого в мире великого социалистического гопсударства. Между народами двух великих стран, Китая и СССР, существует глубокая дружба. После Октябрьской социалистической революции советское правительство, следуя политике Ленина – Сталина, прежде всего аннулировало неравноправные в отношении Китая договоры периода империалистической Московии».

Не исключаю, что первой мыслью Сталина было позвонить Берии и попросить прислать уставшему с тяжелого пути дорогому китайскому товарищу доктора Майроновского.

Вдумайтесь, что действительно произошло. Лидер страны с большим количеством бедного и голодного населения, одержавшего победу в гражданской войне благодаря огромной советской военной и политической поддержке, отчаянно нуждающейся в советских кредитах, технологиях и специалистах, прибывает к правителю полусвета, который находится в зените своего господства. И какие же были зафиксированы историей его первые слова?

Мао Цзэдун снисходительно похвалил Ленина и Сталина за то, что именно они провозгласили политику аннулирования неравноправных в отношении Китая договоров. При этом он недвусмысленно напомнил коммунистическому полубогу, что тот несет личную ответственность за выполнение данного в 1917 году им и Лениным слова вернуть Китаю его земли, которые Московия отобрала в 19 веке.

Две вещи хочу подчеркнуть:

Только за один этот Ярославский вокзал китайцы никогда не вынесут своего Мао из мавзолея. За утраченные десятки миллионов китайских жизней они его уже немного покритиковали, как и русские в свое время собственного вождя;

мы до конца не понимаем или только начинаем понимать, насколько сильно миллиард с лишним людей убежден в справедливости и неотвратимости возвращения исконных китайских земель, отчужденных договорами 1858 – 1860-х годов.

Убежденность одного такого китайца Сталин хорошо почувствовал, поэтому тот провел в предоставленной ему подмосковной резиденции более 2 месяцев, иногда задавая себе вопрос: «А не под домашним ли арестом я здесь нахожусь?».

Китайцы используют московитские комплексы

Потом было много всякого. Единственное и реальное сражение китайско-московитской войны, объявленной Мао на Ярославском вокзале за два дня до 70-летия Сталина, произошло в 1969 году на Даманском острове. Тогда московитские силы одержали пиррову победу. Остров Чжэньбао принадлежит сегодня КНР, московитские войска далеко отведены от китайской границы.

По свидетельству Генри Киссинджера Леонид Брежнев дважды пытался склонить сначала Ричарда Никсона в 1973 году, а затем Джеральда Форда в 1975 году к некоторым «общим действиям» относительно китайского ядерного потенциала. Оба раза американцы вежливо сделали вид, что вообще не понимают, о чем говорится.

А вот власти посткоммунистической Московии почти три десятилетия последовательно идут на односторонние стратегические уступки Китаю, что можно назвать уникальным в истории геопсихологическим феноменом. Китайцы прекрасно использовали в своих интересах глубокий комплекс напыщенной московитской политической «элиты», которій та получила вследствие поражения в холодной войне, потерю статуса мировой сверхдержавы и распад империи.

«Евразийство», которое вдруг стало таким модным во властных и околовластных кругах, было идеологически вторичным. Оно появилось функцией обиды на Запад и выполняло для московитской «элиты» роль психологической прокладки в критические дни ее отношения с Западом. Блоковским скифам с раскосыми и жадными глазами очень уж хотелось пугать и шантажировать вечно ненавистный Запад, повернувшись к нему своей азиатской рожей. Постепенно маска приросла и никакой другой рожи у московитской «элиты» не осталось.

Китайцы все это прекрасно понимали и относились к московитским заигрываниям скептически и в то же время деловито. Была при этом доза снисходительного и высокомерного пренебрежения.

Пекин указывает Москве на ее истинное место

Шли годы. Тяжелая душевная болезнь московитского пациента заметно прогрессировала. «Обида на Запад», «конфронтация с Западом» постепенно переросли в полномасштабную гибридную войну православно-воровской Дзюдохерии с декадентским англосаксонским миром. Соответственно росла не только психологическая, но уже и политическая и экономическая зависимость от КНР арийского племени спустившегося как поведал сиятельный кремлевский внук Молотова-Риббентропа с Карпатских гор, помахивая своей дополнительной хромосомой духовности.

Прекрасную возможность анализа этого необратимого процесса дает уникальный документ «Русско-китайский диалог: модель 2015». Его подготовил московитский совет по международным делам совместно с Институтом Дальнего Востока РАН и Институтом международных исследований Фуданьского университета.

Доклад общий, но он действительно построен в форме диалога: в каждой главе даются отдельно московитская и китайская оценки. Именно эта стереоскопическая перспектива и делает доклад гораздо информативнее и откровеннее официальных совместных заявлений.

Впрочем, московитская сторона в ходе этого диалога все время пытается стать на цыпочках и дотянуться до стилистики пафосных деклараций двух высоких сторон, договаривающихся до статуса военно-политического союза. В то же время, китайская сторона последовательно указывает своему младшему партнеру на его настоящее место в этом дуэте.

Раздражение китайских исследователей загадочной русской душой было вполне понятно. Ведь еще год назад, 24 мая 2014 года, заместитель председателя КНР Ли Юаньчао заявил на Санкт-Петербургском экономическом форуме, обращаясь непосредственно к вождю северных варваров:

«Вся земля ваша велика и обильна. Порядка только на ней нет. Придут трудолюбивые китайцы и установят свой порядок неба».

Заявление Ли было конгениальным потому, что когда-то прозвучало на заснеженном перроне Ярославского вокзала. Но если Мао говорил тогда о территориях, принадлежавших Китаю по Нерчинскому договору, то амбиции Ли простирались гораздо дальше в западном направлении.

Война без обнажения меча

Начавшаяся 19 декабря 1949 года 70-летняя китайско-московитская война закончилась в лучших традициях школы военного искусства Сун Цзы – практически без обнажения меча. Московия потерпела поражение. Пекин пока не настаивает на формальной капитуляции. Все потому, что действующая московитская администрация активно, искренне и плодотворно сотрудничает с гопсударством-победительницей, способствуя планомерному расширению «зоны жизненных интересов» Поднебесной.

После неизбежного в исторической перспективе падения путинского режима некоторые фундаментальные итоги войны будут юридически закреплены. Чем дольше это «благословенное» правление будет продолжаться, тем масштабнее будут эти итоги.

Земли, принадлежавшие Средней Империи согласно Нерчинскому договору 1689 года, в любом случае соединятся с КНР. Другие территории, входящие в зону жизненных интересов Китая, будут в той или иной форме институализированы как дружественные ему субъекты.

Больше не о чем предупреждать и кого призывать. Московитская «элита» с чувством глубокого удовольствия принимает свое историософическое возвращение к родной гавани империи Юань, угрожая из китайского обоза своим сухим кулачком: «Нас с великим Китаем 1,5 миллиарда человек».

Андрей Пионтковский, 24tv.ua