Рванет так, что мало не покажется

Военный мятеж запустил необратимые процессы в Московии.

Несколько слов о метафизике мятежа Пригожина. Мысли на эту тему были у меня, собственно, задолго до мятежа, да все недосуг было их записать. Мятеж лишь актуализировал эту работу, предоставив очень выпуклый и впечатляющий иллюстрирующий проблему материал.

Спустя неделю после путча мы стали свидетелями странной дискуссии между «тупоконечниками» и «остроконечниками» по поводу того, был ли пригожинский мятеж «запутинским» или «антипутинским». Обе стороны строят свою позицию на основе «фактов», составляя внешне безупречную цепочку из событий, которые якобы безоговорочно доказывают их правоту, объявляя противоположную точку зрения полной белибердой.

Можно было бы возразить, что любая событийно-фактическая цепочка сегодня априори является неполной, хотя бы потому, что большинство фактов нам пока неизвестны. Можно было бы сказать, что само противопоставление этих двух трактовок мятежа, тем более ориентированных не на его объективное историческое значение, а на мотивы его вдохновителей и организаторов, является искусственным. Пропутинским или запутинским был мятеж, мы узнаем только постфактум и, думаю, очень нескоро. Но все это на самом деле несущественно. А существенно то, что сам позитивистский метод, основанный на анализе событий-фактов, совершенно бесполезен при попытке дать оценку явлениям такого масштаба, и вот почему.

Московия, на мой взгляд, переживает то, что я бы назвал квантовым состоянием. Условно говоря, каждое действительное событие, взятое изолировано, в такой момент истории может быть интерпретировано двояко, причем обе интерпретации будут парадоксальным образом верны. Можно выстроить цепочку событий, анализируя которую мы практически неизбежно придем к выводу, что все существующее не просто разумно, но еще и вечно, а можно эту же цепочку событий вывернуть наизнанку, и с пеной у рта доказывать, что «буря все равно грядет». Я глубоко убежден, что определиться, какая из указанных трактовок квантового состояния общества является правильной, оставаясь в рамках позитивистского (то есть основанного исключительно на анализе «наличных» фактов) подхода, практически невозможно. Взгляд на мятеж как на частное и случайное по отношению к путинской системе событие в рамках этого подхода имеет ровно столько же оснований, как и взгляд на него как на индикатор глубокого системного кризиса. Оставаясь внутри позитивистского подхода, перебегая от факта к факту и кроя событие событием, никто ничего никому не докажет.

К счастью, правила политической философии не имеют такого рода ограничений. Они позволяют рассматривать события в более гибком, вероятностном историческом контексте. И как только мы помещаем путч, произошедший на прошлой неделе в Московии, в более широкий исторический контекст, позволяющий не только фиксировать факты, но и отслеживать тенденции, его (путча) квантовая неопределенность исчезает, а интерпретация становится гораздо более однозначной. Это самое серьезное проявление кризиса системы за все время пребывания Путина у власти, уходящее своими корнями в ее основание. Можно сколько угодно гонять по кругу события и факты, доказывающие, что это была обычная разборка путинских кланов, не поделивших бюджетные потоки, вышедшая немного за красные линии, но ни один из этих фактов не может опровергнуть тенденции. А тенденция простая: каждая следующая межклановая война становится кровавее и опаснее для режима, чем предыдущая.

Никто не знает, где и когда рванет в следующий раз, случится ли это до смерти Путина или уже после нее, но «случай Пригожина» однозначно доказывает, что рванет, и рванет так, что мало никому не покажется. Вот такая она, метафизика мятежа.

Владимир Пастухов, t.me