«Нормальные врачи в таких учреждениях не работают»

Бывшая политзаключенная рассказала о тюремной «медицине».

Медик и бывшая политзаключенная Ольга Павлова, осужденная в феврале 2021 года на три года «домашней химии», до суда провела четыре месяца в жодинской тюрьме и месяц на Володарке. На работу так называемых тюремных врачей смотрела профессиональным взглядом. В разговоре с «Белсатом» она говорит, что клятва Гиппократа для подавляющего большинства медиков в тюрьмах ничего не значит.

Бывшая политзаключенная Ольга Павлова в Нюрнберге на конференции, посвященной преступлениям режима Лукашенко. Нюрнберг, Германия. 11 октября 2021 года.

В жодинской тюрьме Ольга Павлова отсидела 17 суток в карцере, 10 из которых – на голодовке. Требовала помощи у психиатра, потому что в камерах на Окрестина в августе 2020 года страдала клаустрофобией и алекситимией. Очень нужны были успокаивающие средства.

Тюремный психиатр: я тебе не верю!

«Психиатром на карцере работал мужчина пожилого возраста, некоторое время руководивший всей медицинской частью в тюрьме, а после выхода на пенсию ему оставили карцер. Человек с очень сильной профессиональной деформацией. Всем просто говорил: «Я тебе не верю». Да, психиатр. Люди просят помощи, а он: «Я тебе не верю», – рассказывает Ольга Павлова.

Этим «не верю» тюремный психиатр, по свидетельству бывшей политзаключенной, «лечил» и человека после попытки суицида.

«В соседней камере была попытка самоубийства. Мужчина добился, чтобы ему дали простыню для выполнения намаза, так как был мусульманином. А потом – пытался повеситься на дверях. Успели снять.

Представьте себе: человека сняли с петли в карцере, приходит к нему психиатр и говорит: не верю. Я тогда поняла, что это и не доктор вовсе. И не знаю, как его правильно назвать», – делится Ольга Павлова.

Сама она лечилась валидолом, выпрашивая его «у людей, которые были среди фельдшеров». Сам валидол в той ситуации не давал пользы, но вызвал эффект плацебо.

«Когда начиналась паника, просто садилась, брала кусочек валидола под язык, дышала и считала до 20. И так – пока не успокаивалась», – рассказывает женщина.

«Лекарства у них есть – нет лечения»

Ольга говорит, что в тюрьме №8 в Жодино заключенным выдают только парацетамол, цитрамон и аспирин. Йод и зеленка – под запретом, ведь они на спирту. Могут выдать хлоргексидин, однако если необходимо подсушить язву, он мало помогает.

Жодинская тюрьма. Рисунок: Де Лес / Белсат

При этом бывшая политзаключенная отмечает, что на самом деле медицинский блок тюрьмы изобилует различными и качественными лекарствами, даже – импортными. Ольга видела их собственными глазами, когда после голодовки ее поместили в медсанчасть и почти ежедневно водили на осмотры на второй этаж, где был медицинский блок.

«Все у них есть! Они просто их не дают. Например, приводит нас охранник и говорит: «Ой, у меня в горле запершило». И ему: «А вот это возьми и это». Вполне приличные лекарства. А если ты на горло пожалуешься, тебе, максимум, дадут парацетамол. Лекарства есть – нет лечения», – говорит Ольга.

Женщина считает, что все качественные лекарства придерживаются »для своих» и выдаются только им. Ведь, как утверждает, в жодинской тюрьме царит повсеместное кумовство. Ольга высказывает предположение, что это явление (научный термин – непотизм) характерно для большинства учреждений исполнения наказаний в небольших и областных городах («Не знаю, как в Минске») и в колониях.

«В таких городах мест с нормальной зарплатой мало. А тут такая работа – ничего не делать. Просто приходят и стерегут. И зарплата – ничего себе. Один из сотрудников признавался, что на самом деле, если бы не пошел в охранники, сам бы сидел уже в камере. Был там такой «Бэтмен», в тюрьме работал и его отец, жена продукты разносила, а родственница в медчасти работала. Это только один пример. Все тянут туда своих. А если кто-то в продовольственном блоке работает – совсем хорошо», – рассказывает Ольга Павлова.

В итоге, подытоживает она, получается так: «обидишь» охранника – не получишь должной помощи в медсанчасти. Все повязано. Одна семья.

«Если у вас горб вырастет – тоже скажете: психосоматика?»

Бывшая политзаключенная рассказывает, что медсанчасть в жодинской тюрьме – это обычная камера на шесть человек. Всего одна камера на всю тюрьму для женщин. Если все места в медсанчасти заняты, то ждешь своей очереди. Короче, хоть умирай.

Ольга лежала там вместе с женщиной, у которой после задержания появилась позвоночная грыжа. Женщина не могла ходить. Сокамерницы носили ее на плечах на второй этаж, чтобы умыться. Она написала заявление, чтобы ее осмотрел невролог. Тот приехал, посмотрел и поставил диагноз: психосоматика.

«Ужасный случай. Она четыре месяца лежала с позвоночной грыжей, и у нее начали деформироваться позвонки поясного отдела, и на кресте вырос горб. И я была шокирована. Спрашиваю: вы видите горб у человека? Какая это психосоматика? Если у вас горб вырастет – тоже скажете, что психосоматика?» – вспоминает Ольга.

Бывшая политзаключенная Ольга Павлова выступает на конференции демократических сил «Новая Беларусь» в Вильнюсе, Литва. 8 августа 2022 года

«Что бы у тебя ни болело, тебе всегда скажут: тебе кажется. Тебе кажется. Вот!» – добавляет женщина.

Рассказывает также о ситуации, когда в медсанчасть поместили женщину со вшами. Спустя некоторое время вши появились еще у трех сокамерниц («Ведь тесно же, голова к голове»). Несмотря на это, камеру захотели расформировать и отправить женщин из нее в общий корпус.

«Я говорю: вы нормальные? Мы три дня говорим, что у нас вши, просим каких-нибудь средств, а вы хотите в общий корпус перевести. Хотите, чтобы через две недели вся тюрьма завшивела? Вы хоть понимаете, что в камере эпидемия педикулеза? Один из охранников потом долго смеялся. Мол, во всем мире пандемия ковида и только, холера, а у вас эпидемия педикулеза», – говорит наша собеседница.

Средство от педикулеза потом принесли. Но «вшей этих выскребали сами себе, гниды собирали, все сами. Медсестры не подходили: «Ага, вшивые, стойте за три метра».

«Нормальные врачи в таких учреждениях не работают»

Ольга Павлова говорит, что из всей тюрьмы настоящими докторами можно было назвать только одного человека, должность и имя которого не может озвучить, чтобы не навредить. Помощь можно было получить и от специалистов, приезжавших из областной больницы («областники»).

«Нормальные врачи в таких учреждениях не работают. В подавляющем большинстве – это те, кто никогда не хватал звезд с неба, мягко говоря. Для них тюрьма – идеальное место, ведь там не нужно развиваться и повышать квалификацию. Им не нужно показывать там каких-то навыков, которых они не обладают и даже неспособны усвоить», – утверждает Ольга.

Но и таких не хватает, говорит бывшая политзаключенная. В Жодино были только терапевты и раз в неделю приходил стоматолог (обычно – интерн на практике). Но не факт, что попадешь к нему в день визита, даже с острой болью. Ведь к стоматологу – очередь.

«Пишешь заявление, но к стоматологу можешь и через три недели попасть. Никто не беспокоится о твоей боли. Большинство в тюрьме вырывают себе зубы сами. Сами себе делают такие мини-операции. А стоматолог потом уже работает с последствиями, если потребуется. В областную больницу тебя повезут, разве только ты уже умираешь..». – говорит женщина.

По словам Ольги, на Володарке с этим был «совсем ужас». Ни психиатра, ни гинеколога – никого. Один терапевт.

«Они не относятся к людям как к людям»

Говоря о непрофессиональном и бесчеловечном либо безразличном отношении тюремных врачей к своим пациентам из числа заключенных, Ольга Павлова вспоминает годы обучения в медуниверситете. Рассказывает историю, как ее одногруппница на третьем курсе заболела шизофренией и должна была после экзаменационных сессий лежать в Новинках. И как студенты-медики издевались над ней.

«Однажды я не выдержала. Когда девушка лежала в клинике, сказала им: вы же уже на 4 курсе, будущие врачи. Знаете, что у человека шизофрения. Она больна, а вы – врачи. Как вы можете так относиться к ней? Какие вы врачи? Никакие! Вот откуда все идет», – говорит Ольга.

Такое отношение к людям она считает последствием постсоветской культуры, в которой ценность человеческой жизни ничего не стоит, в которой культивируется садомазохистское отношение и к себе, и к другим. А если другой человек еще и преступник, то просто должен страдать. В местах лишения свободы такое отношение к человеку гиперболизируется.

На съемках фильма «Передержка». Снимок иллюстративного характера. Варшава, Польша. 12 августа 2022 года.

«Это везде у нас. Это в наших головах. В семьях и в школах: терпи, терпи! У моего сына была такая привычка – держать одну руку под столом, когда он ел. В садике воспитательница подошла и сказала: «Я тебе эту руку возьму и гвоздем к столу прибью». Пошла разбираться. А руководительница садика мне в ответ: «А что тут такого?» Так что мы хотим от тюрем и от тюремных врачей? Пока в своих головах не изменим отношения – лучше не будет», – говорит Ольга Павлова.

На наш вопрос о медицинской этике и клятве Гиппократа отвечает со смехом.

«Что касается клятвы Гиппократа, то, конечно же, они ее нарушают. Ведь они не относятся к людям как к людям. Но мы ее не даем на самом деле, этой клятвы. Это вам не присяга в армии. Примерно так: выходит ректор, озвучивает слова клятвы, а мы всем залом за ним повторяем. Ну что это за клятва? На этом она заканчивается. Точка», – говорит Ольга.

Ей удалось сбежать с «домашней химии» за границу, но как медик она видит, что ее проблемы останутся с ней до конца жизни. Избегает малых замкнутых пространств и помещений без вентиляции, поскольку начинается паника.

«Я тому психиатру в карцере говорила, что за время, пока я там была, он мог сесть и почитать какую-то литературу, как можно совладать с паникой без лекарств. Может, медитацией, дыхательной практикой. Но он приходил, чтобы издеваться надо мной», – возвращается в прошлое Ольга.

Дышать квадратом

После того, как вышла из тюрьмы («Все выходят оттуда с неврозами, с пограничными состояниями»), Ольга прошла курс лечения в клинике на улице Бехтерева в Минске. Говорит, что это нормальная практика.

Бывшая политзаключенная Ольга Павлова вместе с сыном. Теперь они в безопасности. Фото из личного архива

«Когда выходишь из тюрьмы, надо побыть с какой месяц под присмотром тех же психиатров. Чтобы прописали антидепрессанты. Ведь сначала выходишь – и у тебя эйфория: я на свободе! А через месяц тебя накрывает глубочайшая депрессия, ведь много пунктов, которые делались раньше, ты не можешь делать. Многие боятся этого. Ой, говорят, Я же не психический – я же нормальный. Ну так отдел пограничных состояний – не для психических. Он для того, чтобы нормальные оставались нормальными», – говорит Ольга.

Если паника, то советует дышать квадратом: четыре секунды вдох, четыре – задержать дыхание, четыре – выдох, четыре секунды – выдох.

«Через 5-10 минут приходишь в спокойствие», – делится Ольга Павлова, «дышавшая квадратом» в карцере жодинской тюрьмы.

Ольге Павловой 35 лет. После окончания медицинского университета работала главным косметологом компании «БЕЛИТА». В 2020 году присоединилась к инициативной группе Светланы Тихановской. В 2020 году ее задерживали четыре раза. В последний – на акции на Площади перемен в Минске 15 ноября 2020 года. После этого на нее завели уголовное дело. Обвинили Ольгу по ст.342 УК. До суда ее держали в жодинской тюрьме. 17 дней провела в карцере, 10 дней держала там голодовку. 19 февраля 2021 года была осуждена на три года «домашней химии». Уехала из Беларуси и сейчас в безопасности. Воспитывает сына.