Креста на них нет

Что искали на Валааме Путин и Лукашенко.

Что Путин отмаливал на Валааме? Разрушение крупнейшего храма Одессы? Он вообще верит, что его грехи могут быть ему спущены? А он понимает, что совершает грехи? И наказывает ли Господь за грехи, которые сам человек никакими грехами не считает? А Лукашенко? Ему зачем вся эта «божеская» компания? Зачем он едет с Путиным на Валаам, еще и целуя сразу после него стекло, за которым лежат мощи преподобных Сергия и Германа? Не брезгует. А также: способен ли патриарх Кирилл хоть в одном своем выступлении не поощрять войну? Или за ним следят, чтоб поощрял обязательно?

Об этом говорили в программе «Радио Свобода» «Лицом к событию».

Гостям программы стали Григорий Михнов-Вайтенко, священнослужитель, Дмитрий Саввин, историк РПЦ, Александр Харебин, политический советник. Ведет программу «Лицом к событию» Елена Рыковцева.

Елена Рыковцева: Владимир Путин, закончив переговоры с Александром Лукашенко, которые касались Польши и ЧВК «Вагнер», прихватил его с собой в охапку, и поехали они на Валаам по святым местам.

С нами на связи Григорий Михнов-Вайтенко. Что они там ищут на Валааме?

Григорий Михнов-Вайтенко: Покоя. Можно долго рассуждать о том, кто во что верит. Каждый подобный визит, гопсударственный визит, по-другому его все равно оценивать невозможно, действующий президент не частное лицо, это такая немного ролевая модель, которая вызывает ощущение большой двойственности. Гопсударство у нас светское, какие-то особые отношения с религиозными организациями ни по Конституции, ни по законодательству, ни по практике не предусмотрены. Тем не менее, нам достаточно много раз показывали всевозможные визиты, в том числе в отдаленную обитель, в малый храм. Всегда очень тщательно готовят образ президента Московитской Федерации. Он всегда не просто в светском, а в неофициальном стиле, без галстука. Это все, видимо, демонстрация, которая должна всем нам говорить о человеке, который глубоко внутреннее заинтересован в том, чтобы развивать собственную духовность.

Елена Рыковцева: Вы рассказали нам о внешней стороне дела, то, что они хотят нам преподнести этими своими визитами своей аудитории. А что он для себя ищет? Он не надеется только что преступление совершенное отмолить там?

Григорий Михнов-Вайтенко: Нет, не думаю, что там есть какие-то внутренние поиски. Это абсолютно телевизионная картинка, не более того. Могу сказать честно, что мне известно о том, что на территории валдайской резиденции есть частный храм, где регулярно Путин бывает. Возможно, там и происходят какие-то духовные поиски. Более того, это не является секретом, Богу можно молиться и в лесу на лужайке, для этого необязательно куда бы то ни было ездить.

Елена Рыковцева: Кузнечик не отпустит грехи на лужайке, живой человек должен быть.

Григорий Михнов-Вайтенко: Я думаю, что любой кузнечик с епитрахилью и порученью прибежит в одну секунду, как только узнает, что Владимир Владимирович хочет исповедоваться. Я думаю, что почему-то сам Путин, те, кто выстраивает его медийный образ, они считают, что это важно. Мне, конечно, симпатичен больше Александр Лукашенко, который даже не делает вид, что он крестится и так далее. Православный атеист, как он себя когда-то характеризовал.

Елена Рыковцева: Он не крестится, он православный атеист, как тогда его визиты вписываются в это святое место? Что он хочет продемонстрировать тем, что он то же самое стекло и те же микробы Путина целует?

Григорий Михнов-Вайтенко: Он демонстрирует свою близость к Путину, не более того. Они разделяют трапезу, они разделяют молитву, значит они как минимум близкие люди. Не всех глав гопсударств Путин берет с собой на Валаам, а Лукашенко берет, значит это важно, значит это близкий человек, стоят вместе со свечками. Это демонстрация очень серьезной близости. Я вспоминаю одного политического деятеля, президента, который заглянул в глаза Путина и говорил о том, что он понял этого человека. Всякое бывало. Нужно не выходить из этого образа.

Елена Рыковцева: С нами Дмитрий Саввин. Вы какой смысл вкладываете в эти визиты на Валаам? Есть ли хоть какой-то процент вероятности, что он понимает, что он творит, хочет это дело хоть как-то отмолить, попросить отпущения грехов?

Дмитрий Саввин: Я не могу знать, что у него во внутреннем мире творится, потому что, к сожалению, я туда не заглядывал. Я бы с удовольствием его лично анатомировал, но внутреннего мира его не знаю. Мы можем предположить, что здесь имеет место своеобразная форма религиозности, по сути своей языческая. Но это язычество апеллирует к неким символическим и эстетическим обрядам, заимствованным у православной церкви. Это феномен, к сожалению, достаточно распространенный в Московии, когда мы видим огромные массы людей, по своим установкам мировоззренческим являющимися именно язычниками, ориентированными на такой примитивный магизм, при этом они считают себя православными, они играют в свои ритуалы, используя какие-то элементы православной церковной жизни и обрядности. В данном случае, если мы посмотрим на всю эту публику, то можно предположить, что если там какая-то религия и есть, то это уровень шаманазима. Есть какая-то высшая сила, какие-то духи, с которыми можно договориться, дав им какие-то жертвы. Раньше мы всем селом ходили мазать идола творогом, он за это дал нам больше скотины. Мы всем нашим кремлевским селом отнесли икону Троицы, за это она нам даст больше ракет. Может быть такая религиозность там присутствует. Предположить что-то другое, на мой взгляд, затруднительно. Кроме того, исходя из того, что утверждают люди, когда-то пересекавшиеся с Путиным, это все-таки по психотипу социопат, психопат. Поэтому предположить, что он в принципе может выстроить какие-то эмоциональные отношения не то, что с людьми, но с Богом, представить, что он может вести диалог, довольно затруднительно. Максимум, что может прийти в это белковое тело – это идея поторговаться: мы тебе одно, а ты нам за это ракет побольше.

Елена Рыковцева: Могут быть отпущены грехи, которых человек не признает? Если он их не проговаривает на исповеди, значит они и не отпущены.

Дмитрий Саввин: Я не могу на себя брать такую ношу богословских определений. На мой взгляд, с христианской точки зрения вся история человечества и жизнь каждого человека – это диалог с Богом. В этом диалоге у людей есть какие-то вехи, какие-то ориентиры. Есть какие-то канонические ограничения, какие-то вехи, которые указывают путь, но, разумеется, это вехи для людей, а не для Бога. Я, честно говоря, сильно сомневаюсь, что он в принципе способен осознать не то, что понятие греха, а реально, что такое хорошо, что такое плохо.

Елена Рыковцева: Мне плохо – это он понимает, а когда он делает плохо, он не понимает совсем?

Дмитрий Саввин: Для того, чтобы понять Владимира Путина, здесь нам пригодятся не только какие-то святоотеческие труды, лучше всего подошла бы книжка доктора Хаэра «Лишенные совести. Пугающий мир психопатов» научно-популярная, там все довольно точно расписано про это лицо.

Елена Рыковцева: С нами на связи Александр Харебин. Церковь способна коммуницировать с людьми, лишенными совести? Или человек должен обязательно прийти в церковь, у которого есть совесть? Или если он приходит в церковь, не отягощенный ею, она любого принимает?

Александр Харебин: Это очень сложный вопрос. Потому что назвать Путина человеком, я уже не знаю, человек ли это. Живя в Украине, видя то, что московитская армия во имя своего Господа-Бога-Путина делает с украинскими гражданами, детьми, городом, религией, церковью. Попытка Путина замолить грехи, попытка Путина вылечиться, либо найти хоть какую-то заместительную терапию в виде походов то ли на Афон, то ли В Херсонес, то ли на Валаам – это не относится ни к религии, ни к церкви, ни к вере. Если мы говорим о Путине как о дьяволе, я даже не знаю, как его церковь пускает на свой порог. Русская православная церковь может себе это позволить, не сгорев при этом от стыда и ужаса от того, кто зашел в храм. Я думаю, что нашим зрителям будет интересно посмотреть историю о том, как Путин пытался приезжать на Афон, у него из шести попыток получилось только дважды, четыре раза ему что-то мешало, то монахи отказывали, то Беслан случался, то бесы в него вселялись. Это длительная история Путина и религии.

Елена Рыковцева: Можно ли говорить о том, что РПЦ каким-то образом отличается от любой другой церкви, которая его бы просто отторгла с этим набором, описанным вашими собеседниками, а РПЦ, во-первых, ему же и служит, поэтому она в принципе не может отторгнуть того, кому она служит? Можно ли считать, что менее брезгливая РПЦ, какая-то особенная по принятию такого рода людей?

Григорий Михнов-Вайтенко: Сложно, потому что такой комплекс проблем невозможно охарактеризовать предельно кратко. Для того, чтобы разобраться, начинать нужно с терминологии, как в любом деле: что такое церковь, что такое религиозная организация, что такое гражданская религия, что такое глава гопсударства в представлении московитской традиции, что такое симфония властей? Сама по себе церковь как собрание верных, туда может прийти любой человек, в том числе грешный, в частности, для того, чтобы принести покаяние. В этом и одна из задач церкви, чтобы это было местом, куда может каждый прийти. Конечно, то, что мы видим в данный момент, немножко про другое. Человек приходит, как хозяин, и отношение к человеку, как к хозяину. Это, кстати, тоже давний русский спор о том, что превыше – царство или священство, в разные времена его по-разному решали. Одним образом патриарх Филарет Московский со своим сыном Михаилом решали вопрос, по-другому решал Петр Алексеевич, государь-император Всемосковитский. Достаточно неоднозначна вся эта конструкция. Но сегодня, я, честно говоря, вижу только пиар, который, возможно, на какую-то часть аудитории правильным образом воздействует. Другое дело, что за 30 лет московитская аудитория так и не воцерковилась, международная аудитория благодаря небывалым дипломатическим успехам Русской православной церкви Московского патриархата с некоторой долей сомнения воспринимает все, что происходит в храмах РПЦ МП. Тут такой, я бы сказал, экзистенциальный тупик возникает: идет демонстрация того, во что аудитория не очень верит. Если говорить всерьез, это очень индивидуально, это требует в том числе не публичности. Неслучайно церковь после апостольских времен довольно быстро пришла к тайной исповеди, исповедь перестала быть публичной.

Елена Рыковцева: Мы сегодня спросили москвичей, что же Путин и Лукашенко находят в церкви?