«У всех, кто сидел с ним, были собственные портреты»

Бывшие политзаключенные поделились воспоминаниями об Алесе Пушкине.

В ночь с 10 на 11 июля в реанимации скончался 57-летний политзаключенный художник Алесь Пушкин, куда он попал из гродненской тюрьмы. Как позже выяснилось, у Алеся была прободная язва, ему вовремя не оказали помощь в тюрьме. Художника уже в бессознательном состоянии привезли в больницу, на операционном столе у него остановилось сердце.

За решеткой политзаключенный содержался более двух лет. «Вясна» собрала воспоминания бывших политзаключенных об Алесе Пушкине.

«Если я здесь нахожусь, то значит я нормальный беларус»

Бывший политзаключенный (имя не называется в целях безопасности) содержался в СИЗО-1 с Алесем Пушкиным зимой 2021-2022 года.

«Мы были в камере № 63, где было всего 24 человека на 25 квадратных метра. Его перевели из жодинской тюрьмы. С нами он пробыл около трех месяцев, а потом его перевели в другую камеру. Это было для того, чтобы его наказать и морально надавить.

Алесь всегда разговаривал на беларусском языке. Он спорил с теми, кто не знал языка или не хотел говорить по-беларусски. Алесь не понимал этого.

В камере мы — 24 человека — не могли физически все вместе находиться одновременно на первом этаже, поэтому нам разрешалось днем сидеть на втором и третьем этаже кроватей. Алесь мог вздремнуть там, поэтому сотрудники ругались и выписывали за это рапорты. Никаких поблажек ему не делали, несмотря на его преклонный возраст. Но я не могу сказать, что у сотрудников СИЗО было какое-то предвзятое отношение именно к нему, так как это распространялось на всех. Во время прогулок Алесь мог заговорить с «продольным» и выяснять его отношение к ситуации в стране. Но никто не хотел с ним разговаривать.

У Алеся не было разочарования. Свое заключение он переживал абсолютно нормально. Он говорил: «Если я здесь нахожусь, то значит я нормальный беларус, который ничего плохого не сделал, а только любит свою Родину». Мы с ним разговаривали на разные темы, шутили. Ему было интересно все. Настроение у Алеся было супер-боевое.

Алесь старался смотреть на жизнь с разных сторон. В камере у нас был небольшой телевизор. С Алесем мы смотрели Олимпиаду. Но по программе ничего интересного не было, поэтому мы смотрели керлинг. Помню, в камере был спор, потому что мы смотрели непонятный вид спорта. Мы с Алесем вдвоем сидели перед телевизором и пытались разобраться в правилах керлинга. Нам действительно было интересно, ведь это было что-то новое для нас.

Алесь был очень идейный человек. Помню, как-то мы спорили по поводу того, выдаст ли он местонахождение картины из дела, если, например, начнут в соседней комнате пытать его близких. Он уверенно и твердо отвечал, что нет. Я тогда с ним очень поссорился.

Здоровье на его 57 лет было очень хорошее. Никаких серьезных жалоб на здоровье не было.

Для него были сокровищем все письма, которые доходили до него. Ему писали абсолютно разные люди. Это были красивые и интересные письма. Он говорил: «Если у нас будет какой-нибудь музей, то эти письма найдут свое место там». Он отвечал на все письма. Действительно было видно, что это было сокровище для него».

«Уверен, что в смерти человека, у которого не было никаких проблем со здоровьем, кто-то виноват»

Бывший политзаключенный очень больно воспринял новость о смерти Алеся:

- У меня сразу появилось опустошение внутри, а потом — злость на тех, кто имеет отношение к этому. Я уверен, что в смерти человека, с которым я жил три месяца и у которого не было никаких глобальных проблем со здоровьем, кто-то виноват.

Злость на режим, на причастных к смерти, на белoрусов, которые не могут ничего сделать... После этой злости пришло понимание, что нужно что-то делать дальше, так как освобождение Беларуси, политзаключенных — одна из моих личных целей жизни. Но пока задержанных людей становится только больше. Людей, которые в 2020 году выступили против режима, очень много. На задержание всех могут потребоваться годы... В заключении я встретил много достойных людей, которых осудили на большие сроки. Некоторым назначили такие сроки, что они могут напрямую не досидеть свои сроки и их истории могут закончиться, как у Алеся.

«Нахожусь не в заключении, а в творческом отпуске»

Бывший политзаключенный вспоминает, как его рисовал Алесь Пушкин на «Володарке»:

«Он почти всех из камеры нарисовал. Алесь говорил так: «Я сейчас нахожусь не в заключении, а в творческом отпуске. И я сейчас специально нарабатываю руку, рисуя всех и делая зарисовки». Он хочет потом создать какой-то музей. У него было много своих зарисовок. Например, в темноте он увидел лучик и быстро это зарисовал. Помню, мы стояли в прогулочном дворике и смотрели на небо и башню через решетку, и говорим: «Алесь, классный план!» Он постоял, подумал, а потом пришел в камеру и нарисовал наоборот — сверху: как будто охранник сверху смотрит, а под решеткой — толпа людей.

Мой портрет занял минут 20-30. Я сидел на скамейке где-то, пока он меня рисовал».

«Его уважали за последовательность в отстаивании своей позиции»

Еще один узник «Володарки» рассказал, что хоть не сидел с Алесем Пушкиным в камере, но много слышал о нем:

«Лично с Алесем не пересекался, но мы сидели в одном СИЗО осенью и зимой 2021-2022 года, поэтому я часто видел людей, которые сидели с Алесем в одной камере. Рассказывали о нем много. О художнике, который круто рисует. Кто-то перепутал его с ведущим «Путешествий дилетанта». Видимо, у Алеся была архетипическая внешность беларусского интеллигента. Для всех совместный быт с Алесем был чем-то запоминающимся и отличительным.

Он рисовал сокамерников. Кажется, у всех, кто сидел с ним, были собственные портреты. Они их хранили, охотно показывали и отправляли домой. Люди на этих портретах выглядели благородно, он будто находил какие-то достойные черты в обликах и акцентировал их. Алесь говорил по-беларусски. И это тоже отражалось в рассказах, которые кочевали из хаты в хату».

Бывший узник «Володарки» утверждает, что Алеся помещали в карцер еще до оглашения приговора.

«Сидел с Алесем Пушкиным и уже привык, что каждое утро начинается с «перадайце цукар, калі ласка2, — с улыбкой вспоминал его бывший сокамерник за завтраком. Его уважали за характер и последовательность в отстаивании своей позиции. Из-за упорства и темперамента у него были проблемы с администрацией. Многие заключенные избирают тактику наименьшего сопротивления, но не Алесь. Он мог упорно спорить, когда речь заходила о будущем Беларуси. Было видно, что несмотря ни на что, он был убежден: его мечта и мечта сотен тысяч обязательно сбудется. И она сбудется, но уже без Алеся...»

«Алесь очень рад был слышать о Почобуте»

Еще один заключенный СИЗО-1 рассказал, что встречался с Алесем Пушкиным в марте 2022 года в «отстойнике» — транзитной камере, откуда отправляют на суды или привозят из изоляторов. Выяснилось, что какое-то время он содержался на «Володарке» в одной камере с журналистом Андреем Почобутом.

«Алесь был очень позитивный и в хорошем настроении. Был общительным, обменивался мнениями на разные темы с политзаключенными, которые случайно попали в эту камеру, и параллельно желающим рисовал их портреты. Разговаривал по-беларусски, был коротко стрижен, насколько помню, в синей вышиванке.

Я подошел и сказал ему, что в жодинской тюрьме моим сокамерником был Андрей Почобут, который о нем очень положительно отзывался, рассказывал о его забавных тюремных историях, о его принципиальности, несокрушимости. Алесь очень рад был слышать о Почобуте, сказал в ответ что-то типа, что он сам очень крутой, настоящий рыцарь. И как раз в этот момент открыли камеру и нас начали разводить к конвоирам...»

«Он хотел донести, в том числе тюремщикам, что он сидит за свое — за искусство»

15 апреля 2022 года Алесь Пушкин был этапирован из СИЗО-1 в исправительную колонию № 22. Своей жене художник когда-то говорил, что в колонии «еще хуже, чем было в СИЗО на Володарского». В колонии № 22 с Алесем Пушкиным дружил художник Владислав Маковецкий, который был знаком с ним до задержания. Он рассказал ютуб-каналу «Мы вернемся» о политзаключенном в колонии:

«Алесь сразу сказал, что не будет сотрудничать с режимом — он не будет что-то для администрации колонии рисовать. Он сказал: «Это не для меня. Я могу что-то нарисовать для зека, а для администрации и колонии — нет».

Алесь говорил: «Это [заключение] игра, и я в нее играю»... Это он так представлял, а на самом деле режим хотел его сломать. Он этого не понимал... Он хотел донести, в том числе тюремщикам, что он сидит за свое — за искусство. Они это не понимали... А может и понимали — я не знаю, но относились к нему нехорошо, короче».

Владислав рассказал, что Алесь рисовал заключенных бесплатно — ничего не брал.

«Светлый человек, несгибаемый, беларус, художник — вот такой Алесь Пушкин. Он очень такой наивный, доброжелательный человек, который всем верит, с открытым сердцем, всегда улыбается всем».

Бывший политзаключенный говорит, что для него Алесь — герой Беларуси и легенда искусства. Владислав рассказал в видеосюжете, что Пушкин был здоровым человеком. Бывший политзаключенный делится, что в планах художников было встретиться после заключения и заниматься творчеством.

«У Алеся была мечта — независимая демократическая Беларусь».

Бывший политзаключенный вспоминает, что Алеся дискриминировали в колонии из-за беларусского языка. При этом, как отмечает Владислав, Алесь старался не нарушать правила режима колонии.

«Он с ними не воевал, он хорошо относился к ним. Он думал: "Вы меня охраняете — у вас такая работа, а у меня такая работа — сидеть. Но они этапировали его дальше, усилили режим, отправили на крытую и довели до того, что мы узнали, что его нет...»