«Никогда еще не встречала компании, которая бы так финансово поддерживала своих сотрудников»

Как девушка из чернобыльской деревни устроилась на работу мечты.

Вероника Безрученко все детство провела в деревне Ведрич (Гомельская область), училась в школе агрогородка Василевичи и побывала за это время в Минске только один раз — со школьной экскурсией. После школы она поступила на физфак БГУ, стала изучать оптику, получила ученую степень и оффер от бельгийского стартапа Morrow N.V. Стартап изготавливает очки с ЖК-линзой для людей с глазными заболеваниями, пишет Devby.io.

Между физикой и общественной жизнью (дайте две)

— Мой папа работал главным инженером, мама учителем физики, математики и астрономии в школе в деревне Ведрич Гомельской области, — рассказывает Вероника Безрученко, кандидат физико-математических наук, инженер по материалам в стартапе Morrow N.V. — После чернобыльской катастрофы здоровье папы ухудшилось, сделали операцию на легких. Врачи посоветовали покинуть наиболее зараженную территорию — родители уехали, но после моего рождения вернулись в ту же деревню.

В школе у меня легко шла химия и математика. Всю среднюю школу думала, что буду поступать в мозырский педагогический университет (туда поступили обе старших сестры). Никогда не мечтала дальше. Но летом 2007 года, перед подачей документов в вуз, мама услышала по радио выступление декана физического факультета БГУ Виктора Анищика — он упомянул про недобор. И мы приняли решение.

На тот момент для меня было фантастикой поступить в главный классический вуз страны, в столицу. В Минске до этого была только один раз с экскурсией, потом с классом заходила в «МакДональдс».

Я выбрала квалификацию физика-исследователя. Учиться там было настоящим счастьем. Но я однозначно уступала другим первокурсникам. Были проблемы с производными, интегралами. Когда я что-то не понимала, подходила к преподавателям — они пытались мне объяснить все тысячу раз. Преподаватели не выделяли меня как глупую или неспособную.

Параллельно я была старостой группы, затем курса, факультета, секретарем совета старост университета. Много времени уделяла общественной деятельности, организовывала конкурсы талантов, радиоведущих, «Мисс физфак», конкурс «Сигареты на конфеты» — мы меняли шоколадные батончики, конфеты на сигареты, которые потом сжигали в железном контейнере.

Научная карьера

Я распределилась на кафедру физической оптики с 3 курса. Больше всего на это решение повлияло мнение Анатолия, моего нынешнего супруга. Он учился на той же кафедре. Сегодня мы вместе уже 15 лет.

На 5 курсе я выполняла дипломную работу в «Институте химии новых материалов» НАН Беларуси. Тематика — жидкие кристаллы и анализ фоточувствительных ориентирующих слоев — звучала очень масштабно, сильно, актуально. Меня восхищала эта работа! После защиты (на 10 баллов, очень этим гордилась) мой научный руководитель предложил пойти в магистратуру НАН.

Мне казалось перспективным работать в Академии, заниматься тем, что получается и нравится, жить в общежитии. Если выселяться из общежития, то надо снимать квартиру. Это дорого: 150−300 долларов. Зарплаты были неплохие в Академии, меня все устраивало.

После магистратуры научный руководитель предложил пойти в аспирантуру по теме «Жидкокристаллические линзы». Пока там училась, два раза брала академические отпуска и уходила в декрет. Поэтому обучение в аспирантуре растянулось до 2022 года.

— В чем значение ваших разработок для науки, если простыми словами?

— Я входила в состав группы авторов, которые создали новые полимерные фоточувствительные слои для ориентации молекул в ЖК-устройствах.

В этих слоях можно ориентировать молекулы в два этапа: натиранием тканью и последующим облучением УФ-светом с особым профилем пучка. Получается, без воздействия света ЖК ориентируются вертикально, а после воздействия — планарно (плоско). И после воздействия — облучения — облученные зоны работали как линзы, из которых, например, можно сделать 3D-дисплей.

То есть на основе этих новых слоев мы создали линзу. Таким способом до нас никто в мире не делал ЖК-линзы.

Публиковались мы (наша группа ученых) в беларусских и московитских журналах, в зарубежных журналах моей научной направленности: Journal of the Society for Information Display (1, 2), Molecular Crystals and Liquid Crystals, Journal of Applied Spectroscopy.

Письмо от оптического стартапа из города мечты

Защита моей диссертации проходила в четыре этапа. И после второго я сама себя похвалила и решила залезть в соцсети, посмотреть, что происходит.

10 марта 2022 года открыла почту и увидела сообщение от компании Morrow N.V. Они прочитали мои статьи — и заинтересовались.

Эта бельгийская компания производит очки для людей, страдающих миопией. Такие люди нуждаются в двух парах очков — чтобы смотреть вдаль и вблизи.

Видели очки, где в нижней части встроена стеклянная увеличивающая линза? Morrow эту стеклянную нижнюю линзу заменили на управляемую ЖК-линзу Френеля. Если покупать очки со стеклянной линзой, увеличивающая линза мешает, когда человек спускается с лестницы. Изображение, которое находится «под ногами», не нужно увеличивать. Поэтому случаются падения и другие несчастные случаи. Но если линзу можно отключить, когда она не нужна, а потом включить, то очки становятся более функциональными. Такая функция есть у линз Morrow.

Morrow находится в городе Гент, работать в котором я мечтала к тому моменту уже пять лет.

— Почему мечтали именно про Гент?

— В 2017 году на конференции в Берлине я познакомилась с профессором Гентского университета Кристианом Нейтсом, руководителем группы «Жидкие кристаллы и фотоника». Долгое время после конференции мы общались по-дружески. В 2019 году он приехал в Минск, был одним из организаторов аналогичной конференции по жидким кристаллам в Беларуси.

Он рассказал, что в Генте есть университет, который готовит специалистов по жидким кристаллам. И есть предприятия, на которых можно работать после его окончания. И с 2017 года у меня появилась мечта: работать в Генте.

И вот Morrow в письме пригласили меня на собеседование.

— Почему Morrow N. V так заинтересовались, что отыскали специалиста в Беларуси и готовы были ко всем сложностям с релокейтом? И даже после 24 февраля 2022 года.

— Я кандидат физико-математических наук, десять лет работаю с ЖК, опубликовала ряд исследовательских работ высокого научного уровня. В публикациях нашей научной группы содержится редкая информация о поведении энергии сцепления. Им нужны хорошие специалисты с опытом работы в этой области.

В середине марта я прошла интервью в Morrow N. V, и мы договорились, что поговорим еще раз после защиты диссертации.

Релокейт — но не в город мечты, а в Германию с компанией мужа

Тогда как раз началась война.

Муж работал на немецкую компанию (PAUL Tech, специализируется на экономии энергоресурсов в частных домах и квартирах), и ему предложили релоцироваться. Было страшно и непонятно, будут ли мобилизовывать в нашей стране или не будут. К тому же компания сворачивала бизнес в Беларуси, поэтому особого выбора не было.

Я успела защитить диссертацию 13 мая, и нас ничего не держало. Не было квартиры, которую было бы очень жалко оставлять. Это была возможность выучить языки, поработать на зарубежную компанию, посмотреть на быт и культуру другой страны.

В Германии мы живем в Манхайме, недалеко от Франкфурта. Квартира — в километре от старого города, площадь около 100 кв. м., 1100 евро в месяц. Когда заселялись, в квартире была электроплита, навесные шкафчики и небольшая полочка Ikea — и все.

— Что нравится и не нравится в новой стране?

— Очень нравится инфраструктура, как обустроены парки, бассейны. Тут много красивых зданий с лепниной и ажурными балконами. Нравится, что в небольших поселениях тоже все условия созданы для жизни, есть такие же супермаркеты, как в крупных городах, обилие продуктов. Хорошие дороги везде, ухоженные территории и аллеи, хорошее сообщение с городами, много трамваев, скоростные поезда. Нравятся мероприятия, которые проходят в городе, концерты, выставки.

Непривычно после Беларуси ходить в «практики» вместо поликлиник, записываться к врачам на прием и ждать в очереди месяц. Непривычно, когда поезда опаздывают на час и больше. Непривычно получить место в саду для ребенка только на столько времени, сколько длится твоя работа. Причем школы и сады работают только до 16.30−17.00, а работа до 17.30−18.00. Непривычно, что в воскресенье все магазины закрыты.

Как жить в Германии, а работать в Бельгии — причем в офисе

Вероятно, Morrow N. V ждали, пока мы комфортно устроимся в Германии, пока шок релокации пройдет. И 11 июля пригласили на собеседовании в Гент.

По дороге туда мой поезд сломался — дорога заняла 4 часа вместо двух. Это было странно, казалось, что судьба говорит туда не ехать. Но я предпочитаю воспользоваться всеми возможностями, поэтому доехала.

Я успешно прошла собеседование с учредителями, и мне предложили парт-тайм контракт на три дня в неделю (они знают, что у меня маленькие дети). В ноябре мы получили вид на жительство в Германии — с этого момента можно было работать на территории ЕС. В декабре я наконец вышла на работу.

Каждую неделю я в Генте с понедельника по среду. В середине недели приезжаю домой, и у меня еще четыре дня выходных.

Никогда не думала, что буду вот так жить на две страны.

— А почему нельзя работать удаленно из Германии?

— Удаленной работы как таковой у них нет: нужно работать на устройствах, которые находятся в исследовательской лаборатории компании. Плюс могут возникнуть вопросы с налохами.

— Семья не возражала?

— Муж пошел мне навстречу, дал возможность поработать там, где я хочу. И в этом есть плюсы. Если жена работает, у нее меньше депрессий, ее мысли заняты, она счастлива. И обстановка в семье от этого только лучше.

— Расскажите про условия работы.

— Условия хорошие. Никогда еще не встречала компании, которая бы так финансово поддерживала своих сотрудников. Оплачивают аренду квартиры в Генте (30 «квадратов», например, стоит 610 евро), билеты в Гент и обратно, курсы английского языка. Моя преподаватель оценила мой английский как уровень A2. Сейчас мы на B1. Через пару месяцев начнем B2.

— А зарплата?

— Не могу назвать из-за NDA. Но если в семье четыре человека и нужно снимать квартиру, хорошо одеваться, питаться, покупать мебель, то доход в Германии должен быть не меньше четырех тысяч евро в месяц.

Почему Вероника считает, что «очень отстает от хорошего работника в Европе»

— Как устроена работа?

— Команда многонациональная, процессы на мировом уровне. Я работаю инженером по материалам — по сути, рядовой инженер с исследовательским уклоном. Тут много работы исследовательского характера. Эта работа позволяет применять мои знания и получать новые в моей области. Остального сказать не могу из-за NDA.

Я вижу, что моих умений для этой работы недостаточно. Нужно много работать, чтобы добраться до тех навыков, которых они от меня ждут. Как и в момент поступления в БГУ, я была очень слабой.

Здесь недостаточно просто писать статьи и исследовать. Нужно уметь коммуницировать с другими компаниями, находить устройства, которые необходимы для твоей работы, делать хорошие презентации, чтобы доходчиво и быстро предоставить информацию об идее или о том, что сделано. Нужно уметь программировать, в частности Python, чтобы автоматизировать работу.

Пока же я очень отстаю от хорошего классического работника в Европе. Тут нужно быть самостоятельной единицей и абсолютным экспертом в своей области, принимать решения, брать ответственность. Немножко по-другому тут работает система трудоустройства, чем у нас.

Не скажу, что мне этот переход дается легко. Но я наслаждаюсь возможностью работать крутыми людьми. Впитываю информацию как губка, не упускаю возможности изучить все, что нужно для моей дальнейшей карьеры. Да, это очень сложно, но я не жалуюсь и рада этому.

Очень хочу начать программировать, чтобы быть более привлекательной на рынке труда в Европе.

Я не хочу стать программистом как таковым — хочу быть оптиком-жидкокристальщиком с умением программировать.

— Как успевать жить и работать на две страны, заниматься наукой, осваивать программирование, стремиться быть «классическим работником в Европе», растить двоих детей?

— Если хочешь многое успеть, приходится много работать, иногда в ущерб сну и даже питанию. В моем случае, когда дети были маленькие, а эксперименты на работе к диссертации делать нужно, то приходила мама и помогала с малышами. А черновик диссертации писался по ночам, как и у всех женщин-аспиранток с детьми.

В Германию, к счастью, мы с моей родной сестрой Маргаритой переехали вместе. Когда я вышла на работу, первые несколько месяцев присматривала за моей дочерью она, пока город не выделил няню. Но и сейчас иногда нуждаюсь в ее поддержке и помощи.

— Город выделил няню? Как это?

— Организация «Югендамт» — управление по делам молодежи — предоставила няню бесплатно. По закону тут положен уход детям, родители которых работают и не могут самостоятельно присматривать за ними в рабочее время. Обычно детей принимают в сады, но в нашем городе свободных мест в садах не оказалось. И город нашел для нас другое решение. Няне мы оплачиваем только питание (это около 80 евро в месяц).

Что изменила война

— Как исследователь и специалист с беларусским паспортом — вы почувствовали, что отношение научного сообщества или коммерческих компаний изменилось?

— К войне я отношусь негативно. Я мать двоих детей и знаю, как тяжело рожать, растить и учить. Мы в XXI веке — веке технологий, мощной науки и образования. Больно смотреть на захватнические войны.

Да, на паспорт и гражданство безусловно смотрят и не хотят взаимодействовать с Беларусью. Однако не против, чтобы специалист к ним релоцировался. Выходит, что знания и опыт важнее гражданства.

У меня редкая специальность, хороших специалистов в области жидких кристаллов не так много в Европе, потому что основная масса ЖК-предприятий находятся в Китае, Корее, на Тайване. Соответственно и большинство специалистов находятся там.

— Скучаете по дому? Допускаете, что вернетесь?

— По дому, конечно, скучаю, и по деревне, и по Минску. В каждом уголке, где я находилась, остался кусочек моей души. Не знаю, как жизнь повернется, не заглядываю далеко. Но знаю, если так будет нужно, вернусь с огромным удовольствием.