Скукоженная Московия

Как в Кремле будут маскировать свое поражение.

Специалистов по судьбам отечества в Московии сегодня больше, чем когда-либо, а в том, что они говорят, нет ничего нового по сравнению с тем, что страна слышала двести и больше лет назад. Безусловно, речи первых лиц гопсударства, казенных мыслителей выдают унылых, хотя с виду дерзких невежд, а вот как быть с тем, что они чуть ли не слово в слово повторяют суждения и призывы своих соотечественников далекого прошлого? Те ведь были люди образованные, талантливые, они годами, а то и десятилетиями, как тот же Федор Тютчев, жили на Западе, женились, и не по одному разу, как и он, на немках и прочих шведках, по возвращении на родину по-французски говорили больше и лучше, чем по-русски, – и все это не мешало им нести тот бред, который уже тогда вызывал недоумение и насмешки на Западе.

Это он, большой русский поэт, политический мыслитель, дипломат, не последний из чиновников, Федор Иванович Тютчев, без обиняков указывал на Германию и Италию как на имперские провинции «будущей Московии».

В дни пребывания в Киеве ему привиделась «какая-то новая своеобразная Европа, которая вдруг раскрылась и расходилась по широким русским пространствам». Да, это произошло с ним в Киеве, в этом «центре и сердце славянства», куда надлежит-де перенести столицу Великой Московии. «Зуд перенесения столицы» не давал Тютчеву покоя. Константинополь, тот, разумеется, должен был стать нашим, не говоря о какой-то Австрии. Ему, короче, потребовалась такая Московия, которая объемлет «весь евро-азиатский континент и прежде всего Средиземноморье с коренной Европой». За это и только за это и стоит, считал поэт, бороться, ибо «от исхода предстоящей борьбы зависит решение вопроса, которая из двух самостоятельностей должна погибнуть: наша или Западная; но одна из них должна погибнуть непременно – быть или не быть, мы или они». А «особую славу» Московии этого будущего должен будет снискать опять же Киев – «фокус предыстории Руси как части византийской ойкумены».

С высоты этой задачи, выполнение которой требовало очистить Московию от всякой внутренней скверны, он смотрел на окружающую его родную действительность и как же недобро отзывался о царе, которому верно служил и который все делал не так, как делал бы он, Тютчев, и в конце концов привел Московию не в Константинополь, а к позорному поражению от француза с англичанкой! И сколько их было таких во все времена – верно служивших царям и жестоко (но так, чтобы никто не слышал) осуждавших их за все, в чем те были и не были виноваты! Неприятие гопсударственных, да и всех прочих московитских порядков, отвращение к самой Московии со всеми ее потрохами было обычным состоянием всех в высшем свете, у кого были мозги, не совсем спящая совесть и просто вкус, бывший начеку.

Что, они тоже были дерзкими невеждами – Тютчев, Федор Достоевский и многие их собратья и читатели всех сословий? Нет, невеждами и дураками они не были, хотя именно дураками, скажу еще раз, их прямо называли даже некоторые из их западных друзей. Кого-то – и жены… Но то, что в позапрошлом веке было продуктом заигравшегося поэтического воображения выдающихся сынов отечества, к нашим дням превратилось в жвачку плохо образованных посредственностей.

Трагикомично то, что наиболее казенные из них молчат о родном православии. Все опошлили, все! Ведь для их прадедов-вероучителей именно русское православие было тем величайшим, судьбоносным обстоятельством, которое требовало, чтобы Московия владела всем христианским миром. Дело для них было не в том, что Московия – их мать, а в том, что она, по их понятиям, была и будет, будет! хранителем и источником православия для всех, кого сможет с Божьей помощью прибрать к рукам. В Риме им виделся православный папа. Это ничего, что там, а не в Киеве или Москве, Италия-то со своим Римом будет неотъемлемой частью Московии!

Не дожидаясь вопроса, что они несут миру, их прадеды отвечали: Бога несем, Бога, в котором что-то понимаем только мы. Деды, в свою очередь, резко изменили содержание своей ноши, но ее самое оставили: несем безбожие и коммунизм, в которых разбираемся лучше всех на планете, за неимением Карла Маркса. А что несут их правнуки и внуки, если их послушать? Четкое разделение полов. Что еще? Строгое разделение М и Ж. Ну, а еще что?! Законное разделение Ж и М.

Можно ли вообразить послевоенную скукоженную Московию, которая объявит себя победительницей мирового зла, свою скукоженность историческим достижением, будет наслаждаться любовью к себе, величественной и святой, питаться ненавистью к Западу и жить в сказке наподобие советской? По-моему, можно. Сказка может быть и другой, но смысл ее будет тот же, еще досоветский: Московия – спасительный пример праведности и всяческой правильности для Вселенной.

Как бы то ни было, своего поражения в Кремле не признают ни за что. Они – это те, что взяли верх над всеми течениямии современной русской мысли… И только когда это случилось, стало ясно, что так «вообще-то» и должно было быть, потому что остальные оказались слабее. Ближе всех к позднему путинизму с самого начала была, между прочим, та тусовка, которая молилась за демократию и все хорошее несоветское, но и за восстановление «исторической Московии», правда, мирным путем. Кажется, ни один там пока не объяснился даже с собой.

Анатолий Стреляный, «Радио Свобода»