Какая война, такой и Помпей

О Пригожине и Бродском.

Меньше четырех месяцев назад известный русский публицист, ярый ненавистник Украины и сторонник войны Дмитрий Ольшанский написал у себя в телеграм-канале, что «одинокий человек с кувалдой, Пригожин-Бахмутский, навсегда войдет в русскую историю героем и победителем», а потом процитировал последние строки стихотворения Бродского «На смерть Жукова»:

Бей, барабан, и военная флейта,

громко свисти на манер снегиря.

На всякий случай напомним, что стихи Бродского – прямая отсылка к оде Державина «Снигирь», написанной на смерть Суворова. Видимо, по тогдашней мысли Ольшанского, на прямой, проходящей через Суворова и Жукова, находится (находился?) и Пригожин.

Конечно, и тогда сложно было счесть цитирование чем-то кроме полного безумия или завуалированной издевки. У Бродского Жуков «блеском маневра о Ганнибале» напоминал «средь волжских степей», а наемники Пригожина в это время просто методично разрушали дом за домом небольшой ни в чем не повинный город в Донецкой области.

Но если какая-то параллель с тех пор и высветилась по новой, то она заключена вот в этой строфе:

Спи! У истории русской страницы

хватит для тех, кто в пехотном строю

смело входили в чужие столицы,

но возвращались в страхе в свою.

Наверное, бессмысленной и захватнической войне просто положено пожирать своих энтузиастов, но эта война перевыполняет планы. Различных полевых командиров и «героев русской весны», убитых то ли собственными товарищами, то ли попросту московитскими спецслужбами, даже некогда перечислять. Пресловутые «военкоры» сами себя запугивают скорыми арестами и репрессиями. Пригожин взорван. Игорь Стрелков в тюрьме. Про «генерала Армагеддона» Суровикина два с лишним месяца не понять, на свободе ли он (и недавнее фото в канале Собчак ничего по-настоящему не проясняет). Да что там, даже министр обороны и начальник Генштаба все эти полтора года балансируют на грани опалы и выпадают из новостей на недели, если не месяцы, порождая слухи об инфарктах, запоях и домашних арестах.

В общем, не будет, снова вспоминая Бродского, ни колонн замерших внуков, ни гроба на лафете. Будет одно глухое бесславие и, в лучшем случае, посмертное умолчание. Не было лафета и плачущих труб и у самого Пригожина, его похороны вообще превратились в какой-то запутанный сумбур, в котором в последнюю очередь можно было подумать, что земле предают «героя и победителя». Какая война, такой и Помпей!

Любопытно, что на самих похоронах тоже нашлось место для Бродского. Кто-то оставил рядом с крестом рамку с вот этим стихотворением из большого цикла «Натюрморт»:

Впрочем, тут прямая логика ускользает. Что можно было сказать такой эпитафией? Это возвеличивание Пригожина и сравнение его уже с Христом? Или, наоборот, такое христианское смирение?

Вы понимаете? Боюсь, что я нет. Но цитировать «На смерть Жукова» всего четыре месяца спустя уже никто не решился.

Иван Беляев «Радио Свобода»