Лера Красовская: Надеюсь, что остальные причастные начнут говорить

Дочь пропавшего бизнесмена прокомментировала суд над Гаравским.

В Швейцарии прошел суд над над бывшим участником «эскадрона смерти» Юрием Гаравским, который, попросив убежища в Швейцарии, признался в причастности к похищению и убийству оппозиционных политиков в конце 1990-х годов — бывшего министра МВД Юрия Захаренко, председателя ЦИК Виктора Гончара и бизнесмена Анатолия Красовского.

Гость «Свабоды Premium» — Лера Красовская, дочь убитого бизнесмена Анатолия Красовского, которая два дня провела в судебном зале вместе с человеком, который признался в причастности к убийству ее отца.

— Вердикт будет вынесен на следующей неделе. Прокуратура планирует добиваться для Юрия Гаравского трех лет тюремного заключения, два из которых будут условными. Такой приговор кажется вам справедливым и соизмеримым?

— Я не юрист. Срок наказания — задача для судьи. Лично для меня нет большой разницы, будет приговор три года или тридцать лет. Для меня это ничего не поменяет. Суд для меня — очень важное событие, так как это первый официальный процесс, пока что только над одним человеком, который был причастен к похищению и убийству моего отца.

Если судья решит, что Юрий Гаравский виноват, это будет буквально означать, что он рассказал правду, что все произошло так, как он рассказал. Лично для меня это значит, что я могу поставить точку: 16 сентября 24 года назад произошло именно то, о чем говорит Гаравский. Наконец будет какая-то определенность в произошедшем. Все эти годы ее будто не было.

— В последнем слове Юрий Гаравский просил прощения у близких и родственников погибших, а также сказал, что если суд вынесет суровое решение, больше никто в мире не будет сообщать о преступлениях власти. Согласны ли вы с ним?

— Он так сформулировал, что если получит очень жесткое наказание, то тогда никто больше ничего не расскажет. О раскаянии он сказал следующим образом: я прошу прощения у родных, рассчитывая на мягкий приговор суда. Буквально это. Я не понимаю, как интерпретировать эту просьбу простить. Или она была личная, или это потому, что он рассчитывает на более мягкий приговор? Трудно предположить, что у другого человека в голове. Во-первых, его было очень плохо слышно. Во-вторых, он сидел спиной ко всем. Я не видела его лица.

— Как вы себя чувствовали в суде?

— Я концентрировалась на фактах, я хотела хорошо запомнить, записать то, что для меня было важно. Это был мой фокус. У меня не было чувства какой-то злости или чего-то подобного. Я старалась быть в процессе, все внимательно слушать.

— Вы разговаривали с Гаравским? Что сказали бы ему?

— Я не хочу этого, не знаю, что сказать ему. Как мне кажется, он сказал все, что хотел сказать. Острой потребности в личном разговоре у меня нет.

— Каковы шансы после этого суда, что на скамье подсудимых окажутся все ответственные за похищение и убийство Красовского, Захаренко, Гончара, Завадского?

— Не знаю. Надеюсь, что после этого суда другие причастные к насильственным исчезновениям расскажут свою часть этой истории.