Минчанка в колонии научилась работать на редкой машинке, а сейчас шьет на такой натовские балаклавы

Бывшая политзаключенная рассказала о своем ответе режиму.

Аллу задерживали трижды — два раза все заканчивалось административными арестами. На третий раз силовики пришли к ней на работу, провели обыск и увезли с собой. Ей дали 15 суток ареста, но дальше все обернулось уголовным делом, и на свободу Алла вышла больше чем через год. «Медиазона» рассказывает историю политзаключенной.

По просьбе героини издание изменило ее имя и не указывает статью, по которой она осуждена. Данные есть в редакции «Медиазоны».

Пока была в ИВС, началась война. Жизнь в «самой прилежной камере»

По уголовному делу Аллу задержали не сразу. Сначала были «сутки» на Окрестина по «административке», потом — там же ожидание обвинения по «уголовке». Это было зимой 2022-го. В это время Московия начала полномасштабное вторжение в Украину — Алла и ее сокамерницы узнали новость о начале войны от новой задержанной.

— Все были в шоке. Но, наверное, что-то предвещало это, хотя мы были там уже с начала февраля и вообще не знали, что происходит. Люди плакали, потому что у всех родственники в Украине. Все были перепуганные.

Вскоре Аллу перевели в минское СИЗО-1 на Володарского. Там получилось подбирать крупицы информации о войне от охранников. Весной, во время одной из прогулок, девушки услышали, как в коридоре они обсуждали Бучу.

— Мы специально шли помедленнее, чтобы больше услышать. Они описывали [что им известно]. У них тоже были вопросы, они между собой хорошо спорили: кто это сделал, почему, как и насколько это правда.

В камере на Володарского с Аллой жили еще семь-восемь человек. Летом там было очень душно — приходилось смачивать водой простыни. Оконную раму в помещении сняла администрация СИЗО, от жары помогал и вентилятор одной из соседок.

По словам Аллы, у них была «самая прилежная камера» — девушки были тихими, большую часть времени просто читали. Через полгода в СИЗО у Аллы сильно село зрение, потому что вокруг был только «плохой искусственный желтый свет».

— На Володарского хорошая библиотека. Была даже Алексиевич на беларусском, Оруэлл на беларусском. Не говоря уже про Солженицына и так далее. Действительно хороший библиотекарь. Мы писали список литературы, раз в две недели нам приносили книги — что-нибудь из этого списка или достойную замену.

Как влияет статус «политзаключенный» на судьбу задержанного и почему важно не замалчивать такие истории. Объясняет правозащитница

Колония — это «новое гопсударство». Этап

Суд приговорил Аллу к 1,5 года колонии. После приговора и апелляции ее вместе с другими женщинами этапировали в гомельскую ИК. Перевозили на поезде: около 10 вечера их в наручниках погрузили в состав, а утром они были в другом городе.

Как состав выглядел снаружи, осужденная не видела: автозак подвез их прямо ко входу в вагон. Внутри, как и в обычном купейном вагоне, был длинный проход, только вместо привычных перегородок — решетки, а кровати заменяли деревянные нары. В одном таком «купе» всю ночь ехали 13 женщин.

Колония сразу показалась Алле «новым гопсударством», которое все рассматривали с любопытством. Она прошла карантин и распределилась в отряд. Кроме кровати из личного пространства у женщины была тумбочка, в которой хранились несколько вещей из списка разрешенных, и место в подсобке с другими личными вещами, куда пускали на несколько минут в строго отведенное время.

Кроме дежурств, построений и работы, заключенные должны смотреть телевизор — внутреннее телевидение «Вектор» (о телестудии «Вектор» рассказывала бывшая политзаключенная журналистка Дарья Чульцова. Сюжеты для передачи снимают сами осужденные — периодически заключенные обязаны собираться у телевизора и смотреть. — Прим.), включают его через флешку, говорит Алла. Просмотр проходит в маленьком актовом зале. Осужденным нельзя оттуда выходить, они не могут спать, писать и читать что-то параллельно.

— Показывают одно и то же по кругу. «Клуб редакторов» (передача, где редакторы пропагандистских каналов иногда с приглашенными гостями обсуждают происходящее в Беларуси и мире. — Прим.), как наш военторг прекрасен, какие машины замечательные. Как процветает наша промышленность, какие прекрасные московитские производства и как мы с ними сотрудничаем.

К врачу попадали «бывалые». Здоровье

Политическим заключенным нельзя ходить в спортзал и на контрольно-следовую полосу — место между заборами по периметру колонии. Другие осужденные перекапывают ее и вспахивают граблями — как говорит Алла, чтобы было видно, когда кто-то решит убежать:

— Это очень тяжелый труд, там все страдают. Но я это видела только издалека.

За время заключения Алла похудела, у нее испортилось зрение и обострились хронические заболевания. Теоретически в колонии можно было записаться к врачу, но на деле сделать это было сложно. От сезонных болезней женщины лечились лимоном из магазина и имбирем из передач.

— Бывалые, которые много лет сидят, они как-то умудряются попасть и к терапевту, и к остальным врачам. Не знаю, как у них это получается. Держать при себе лекарства ни в коем случае нельзя. Только чтобы в санчасти прописали, и ходить туда на получение. Но для этого надо сначала к терапевту попасть — замкнутый круг.

Работа швеей в колонии пригодилась на свободе

— Колония — это огромное количество абсолютно бестолковой работы, придуманной для того, чтобы чем-то занять людей. Постоянно какие-то уборки, дежурства, вытирание всего на свете тряпкой, перетаскивание одного и того же в разные стороны.

Осужденная начала работать на швейной фабрике. У всех политических в первые дни спрашивали: «Вы понимаете, что будете шить форму для милиции, для военных? Вы можете отказаться». Отказ от работы наказуем, объясняет Алла, за это могут отправить в ШИЗО.

Тем не менее в работе в швейном цеху «хотя бы была какая-то логика»:

— То есть ты изготавливаешь какое-то изделие: начинаешь шить и заканчиваешь. Понятно, что это все практически бесплатно, но в этом есть хотя бы какой-то смысл.

За время в колонии Алла ни разу не попала в ШИЗО. Из-за того, что она ни с кем не ссорилась и «выполняла все, что от нее хотели», никаких проблем с администрацией не было. Женщина вышла на свободу весной 2023 года.

— Надеялась, что за это у меня не будет надзора [после освобождения] и всего остального. К сожалению, получилось так, что поставили меня на [профилактический] учет и запрет на выезд из страны дали.

Выехать все же удалось, и теперь Алла живет в Польше. Когда она искала работу, рассматривала и вакансии швеи. Беларуска нашла место, куда искали кандидата, умеющего пользоваться редкой швейной машинкой. Именно на ней Алла научилась работать в колонии.

— И вот им нужен был работник как раз на эту специфическую машину. Я пришла, оказалось, что они шьют натовские балаклавы. Обалдеть. И я сказала: «Да». То, чем я сейчас занимаюсь — ощущения феноменальные. Как будто я сижу дома и шью флаги. Это мой ответ этому всему.