«Беларусскую столицу можно было сравнить с Вильнюсом и Львовом»

Как и почему Минск перестроили до неузнаваемости.

Жители атмосферных домов 1950-х годов на проспекте Независимости в Минске отбиваются от назойливых инвесторов, стремящихся использовать в свои целях лакомый кусочек земли в центре столицы. Теперь эти постройки — исторические памятники, ведь тысячелетний Минск сохранил не так уж много древних зданий. Многие из них были потеряны во время и после Второй мировой войны.

Сайт zerkalo.io рассказал об этой последней по хронологии радикальной перестройке, навсегда изменившей столицу, и объясняем ее причины.

Что сохранилось после войны, а что — нет

Современный Минск — это город с большими проспектами по несколько полос в каждую сторону, широкими тротуарами и зданиями вдоль проспекта Независимости, построенными в стиле сталинского ампира. Но такой столица Беларуси стала после Второй мировой войны. До этого же она была совершенно другой.

«До войны Минск был городом уездного типа, с кривыми узкими улочками, и в нем отсутствовали крупные предприятия промышленности», — вспоминал в мемуарах руководитель БССР в 1938–1947 годах Пантелеймон Пономаренко.

«В моем представлении [Минск] должен был состоять из огромных зданий, а сплошь и рядом стояли одноэтажные деревянные хаты. Двух- и трехэтажные дома преобладали лишь в центре, несколько новостроек здесь имели даже по четыре этажа. Чуть свернешь в сторону — вместо твердого дорожного покрытия обычный грунт, превращающийся весной и осенью в непролазную грязь», — рассказывал в мемуарах «Листая страницы жизни» о своем посещении Минска в 1935-м будущий мэр столицы Василий Шарапов.

Минск после бомбардировок в июне 1941 года. Фото: Бундесархив

В 1930-е годы в городе началось строительство ряда зданий, которые затем стали визитными карточками города: Дома правительства, Оперного театра, Академии наук, Дома офицеров, здания ЦК КПБ (теперь Администрации президента) и гопсударственной библиотеки (располагалась напротив ЦК КПБ, там работала «националка» до переезда на проспект Независимости). Но речи о строительстве комплекса новых зданий еще не шло. Строения зачастую возводились посреди частной застройки (обычно деревянной) и недалеко от зданий XIX–XX веков.

Затем в Минск пришла война. Нацисты напали на Советский Союз 22 июня 1941 года. Уже через день, 24 июня, началась первая массированная бомбардировка Минска (город бомбили и в предыдущие два дня, но не очень активно). Весь день беларусскую столицу «утюжили» бомбардировщики, использовавшие в том числе зажигательные бомбы. Огонь распространился по всему центру Минска. Бомбежки продолжались вплоть до 28 июня, когда город был оккупирован немцами.

По официальным советским данным, приведенным в энциклопедии «Великая Отечественная война 1941−1945», за шесть первых дней войны в городе было уничтожено 80% жилой застройки. Независимые историки приводят другие цифры. Сергей Абламейко, автор исследования «Невядомы Мінск. Гісторыя знікнення», склонен верить немецкой карте 1944 года. Согласно ей, нацисты разрушили 30−40% городской застройки (Абламейко перекладывает часть ответственности за разрушения на налеты советской авиации, но это тема для отдельного текста). «Але ў цэнтральнай частцы гораду пераважалі 2−4-павярховыя дамы, таму жылая плошча іх была большая, — пишет историк. — Гэта і дае лічбу каля 54% страчанай у горадзе жылой плошчы, якую ў пачатку 1946 году прыводзіла Бюро інвентарызацыі Мінскага гарвыканкаму».

Перекресток улицы Энгельса и современного проспекта Независимости в Минске. Слева на переднем плане — ограда Александровского сквера. Июнь 1941 года. Фото: Бундесархив

Разница между 54% и 80% огромная. Но даже если взять меньшую цифру, разрушения были гигантскими. Можно уверенно утверждать, что как минимум половина города после войны лежала в руинах.

Обратим внимание на несколько моментов. Первый — большинство знаковых зданий, построенных в 1930-е годы, уцелели. Самые известные мы перечислили выше. Были и те, что не сохранились:

Дом специалистов в районе перекрестка современной улицы Козлова и проспекта Независимости (сгорел в июне 1941 года. Его обгоревшие обломки снесли немцы после взятия города);

здание НКВД, располагавшееся на центральной улице столицы (после войны сохранилось неплохо, но по неизвестной причине его разобрали, после чего на этом месте в конце 1940-х построили новое здание КГБ);

беларусская контора (отделение) Госбанка СССР, находившаяся на все той же центральной улице — ее снесли для расширения современного проспекта Независимости (теперь на этом месте жилой дом, расположенный напротив универсама «Центральный»).

Это самые известные примеры. Но даже в этом случае видно, что лишь Дом специалистов не пережил войну. Два других здания снесли позже по решению сверху.

Войну пережил и ряд других известных зданий, которые тем не менее не дошли до наших дней. Например, на перекрестке современных улиц Энгельса и Интернациональной, в глубине Октябрьской площади, находился доминиканский костел святого Фомы Аквинского. Он был построен вместе с монастырем в середине XVII века в честь одной из побед наших предков над Московским княжеством. Во время Второй мировой его частично разрушили. Планировалось восстановление здания. На его консервацию даже была получена контрибуция от Германии. Но в 1950-м костел взорвали.

Костел святого Фомы Аквинского и доминиканский монастырь (на заднем плане). Снимок второй половины XIX века. Фото: J. Kuroczynski

Еще один пример — трехъярусная башня с часами, которую построили в середине XVIII века на площади Свободы — рядом находился иезуитский коллегиум. В последнем в разные годы находилась резиденция минского губернатора, правительство БНР, а затем Совет народных комиссаров (правительство) и Центральный исполнительный комитет беларусских большевиков. Последнее обстоятельство, судя по всему, здание и спасло. Оно сохранилось, теперь в нем работает музыкальная школа.

А вот башня во время войны была сильно повреждена. Как писал TUT.BY, в первые послевоенные годы обсуждался проект ее восстановления, причем финансирование этих работ побежденная Германия опять-таки брала на себя. Но по неясным причинам от реконструкции здания решили отказаться. В 1951-м башню снесли.

Мариинский костел и иезуитский коллегиум. Справа — башня. 1926 год. Фото: Лев Дашкевич из фондов Национального исторического музея. Фото: TUT.BY

Варшава — пример для подражания

Примеры с костелом и башней далеко не единственные. Как писал Сергей Абламейко, «масавыя разборкі і зносы [ў Мінску] працягваліся да 1947 года, выбарачныя — і ў наступныя гады. Былі разабраныя асобныя дамы і цэлыя кварталы з франтальнай і ўнутрыквартальнай забудовай на вуліцах Валадарскага, Інтэрнацыянальнай, Калініна, Камсамольскай, Камуністычнай, Леніна, Астроўскага, Рэвалюцыйнай, Рэспубліканскай, Урыцкага, Энгельса і іншых».

Часто здания просто взрывали. О том, как это происходило на практике, оставил воспоминания Александр Станюта — ученый, сын знаменитой актрисы Купаловского театра Стефании Станюты. После Второй мировой он жил рядом с площадью Свободы и зафиксировал увиденное в романе «Городские сны»:

«Здесь, в центре города, вернее того, что от него осталось, взрывали и сносили полуразрушенные здания. Лучшего зрелища нельзя было придумать. Солдаты с красными флажками оцепляли пустырь вокруг и пересвистывались милицейскими свистками. Мальчишки из ближайших улиц, все прохожие рассаживались на камнях, на грудах кирпичей. Все ждали — долго, терпеливо. И вот тяжелая каменная глыба глухо бухала нутром, окутывалась пылью, дымом, вздрагивала, оседала и рассыпалась в прах.

Долго не уходило огромное облако на месте взрыва. Долго не удавалось увидеть груды камней там, где только что стояли толстенные стены. Все смотрели как завороженные, как смотрят на огонь, пожар. Все молчали и не спешили расходиться».

Приведенные выше факты свидетельствуют, что восстановить старый Минск после войны было вполне реально. Тем более что перед нами есть пример Варшавы. После Второй мировой в этом городе было разрушено от 80% до 90% зданий и построек на левом берегу Вислы (то есть исторического центра). И тем не менее поляки решили воссоздать свой город практически в том виде, который существовал до войны.

Варшавский замок. Январь 1945 года. Фото: wikimedia.org

Варшавяне расчищали улицы и разбирали развалины, на самые ценные постройки вешали информационные таблички. Ученые же разработали проект восстановления города. Идея заключалась в том, чтобы вернуть центру вид XVII–XVIII веков, когда город был столицей Речи Посполитой (федерации, в состав которой входили и беларусские земли). Для этого использовали сохранившиеся части зданий, а также всевозможные архивные документы (от рисунков до сохранившихся словесных описаний). Дома, построенные в XIX–XX веках, признали менее важными, поэтому материалы некоторых из них использовались для восстановления более старых зданий.

В 1980-м Старый город Варшавы внесли в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО. Казалось бы, это нонсенс, ведь речь шла о «новоделе». Но таким образом в организации отметили достоверное восстановление и реконструкцию центра польской столицы.

Можно ли восстановить Мариуполь? Вспомнили примеры городов, которые были уничтожены во время войн (судьба каждого оказалась разной)

Разумеется, восстанавливать минские деревянные дома никто бы не стал. Тем более что они не имели особой ценности. Но восстановить большинство кирпичных построек было реально — нужно было лишь желание.

Однако еще до войны власти вынашивали планы по перепланировке Минска. Точку в вопросе поставила Москва. В 1945-м через Минск проехал Иосиф Сталин, направлявшийся в Германию на Потсдамскую конференцию. Упоминавшийся выше лидер БССР Пантелеймон Пономаренко пересказывал разговор с советским вождем: «Есть один вопрос, который я собирался доложить вам и просить вашего совета, товарищ Сталин, — и это самый волнующий для нас вопрос. Он касается того, каким будет общий облик Белоруссии в будущем, какими станут наши города, в том числе и столица республики», — писал Пономаренко.

Он назвал Минск «городом уездного типа» (выше мы давали фрагмент той цитаты) и добавил: «Теперь он разрушен до основания (как мы уже знаем, это не совсем соответствовало действительности. — Прим. ред.). Таким ли его восстанавливать, каким он был? Возможно, и иным. Но любые планы будут нереальными, если в Минске и около него не построить несколько предприятий крупной промышленности. Они потянут за собой все — и жилье, и благоустройство. Улицы будем делать пошире и попрямее, в планировку города внесем иные показатели. Великие усилия восстановления будут иметь великую цель».

Абрыў Замкавай гары і прыбярэжная грэбля на правым беразе ракі Свіслач. Язэп Драздовіч. 1920 год. Выява: wikimedia.org

Обратите внимание на выражение «улицы пошире и попрямее». Идея о будущем облике Минска, который город позднее и приобрел, была озвучена именно тогда. Кроме того, Пономаренко и предложил построить в беларусской столице тракторный завод и еще несколько промышленных предприятий. Сталин с ним согласился. В итоге Минск стал кардинально перестраиваться.

Сравнение с Вильнюсом и Львовом

Впрочем, первые шаги по перестройке сделали еще до разговора Пономаренко и Сталина. Как отмечал Сергей Абламейко, уже 15 августа 1944 года — тогда со времени освобождения столицы от нацистов прошло меньше полутора месяцев — в Минск прибыла комиссия Комитета па делам архитектуры при советском правительстве. В ее состав были включены ведущие архитекторы СССР. 27 августа они представили эскизный проект «Идея центра Минска».

Академики констатировали, что по архитектуре беларусскую столицу — даже в том, во многом поврежденном виде — можно было сравнить с Вильнюсом и Львовом. Как они отмечали, Минск «характерен узкими, изломанными в плане улицами, застроен в центре капитальными зданиями, среди которых многие имеют значение как исторические памятники архитектуры». Но при этом архитекторы не дали городу шансов на спасение. На месте древнего Замчища (места, где в прошлом находился замок) была запланирована — как и в довоенном плане — зеленая зона и Парковая магистраль (современный проспект Победителей).

Правда, прибывшие из Москвы архитекторы предложили сохранить значительную часть застройки улицы Советской (современный проспект Независимости) из-за ее высокой архитектурной ценности. «Яе забудова цалкам захавалася ад рога з Камсамольскай да Чырвонага касьцёла, прычым тая яе частка, што знаходзілася на месцы цяперашняй плошчы Незалежнасьці, не была нават спаленая і захавала дахі. Але „беларускія вучні“ ня выканалі прапановы расейскіх „настаўнікаў“», — писал Абламейко.

Центр Минска. Вверху розовым цветом отмечены границы Замчища. Изображение: карта-справочник Ивана Сацукевича «Мінск гістарычны», nashaniva.com

Уже в том же 1944 году архитектор Наум Трахтенберг опубликовал в «Советской Белоруссии» текст, в котором повторил и развил идеи своих коллег: «Для разгрузки Советской улицы (проспекта Независимости. — Прим. ред.) от грузового транспорта проектируется дублирующая магистраль. Начиная от площади у железнодорожного моста, грузовое движение, направляющееся в район Комаровки, переключается на улицы Мясникова, Немигу и Торговую, которые выпрямляются и расширяются до габаритов, удовлетворяющих транспортное значение этой магистрали. Упрощается и выпрямляется уличная сеть района Немиги». Эта идея была реализована спустя несколько десятилетий, когда был снесен исторический район Немиги. Это решение разорвало исторический центр города на две части.

Отдельные чиновники пытались сопротивляться таким идеям. В сентябре 1945 года на заседании бюро Минского обкома партии обсуждали мероприятия по помощи Минску. Архитектор Михаил Осмоловский — тот самый, в честь которого неофициально называют Осмоловкой один из центральных столичных микрорайонов, — предложил добавить к слову «восстановление» понятие «реконструкция». Но этому воспротивился первый секретарь обкома Василий Козлов: «Напротив, мы воздвигнем город Минск заново». «Таким образом, сохранение „старого Минска“ даже и не планировалось», — констатировал исследователь Томас Бон, который описал эту дискуссию в своей книге «Минский феномен».

В 1946 году появился новый генеральный план Минска. Разрушение города, отмечалось в документе, является шансом преодолеть исторически возникшие недостатки (узкие и кривые улицы, плачевное состояние деревянных домов) благодаря новой открытой застройке, прокладке проспектов и площадей с зелеными насаждениями, писал Бон.

Именно этот план (а также его «улучшенная» версия 1951 года) и стал реализовываться на практике. В 1940-е — 1950-е годы современный проспект Независимости был расширен. Вдоль него начали возводить современные здания КГБ, ГУМа, Дворца профсоюзов и другие — все в одном стиле сталинского ампира.

Минское Замчище. Снимок сделан до 1950 года. Фото: wikimedia.org

Снести нельзя сохранить

Сергей Абламейко убежден, что решение кардинально перестроить Минск и фактически уничтожить Старый город было принято абсолютно сознательно. С непосредственными исполнителями для него все понятно: «Нізкі культурны ўзровень, пагарда да ўсяго беларускага і „заходняга“, палон камуністычных ідэяў „сьветлага заўтра“ і адпаведнай яму новай архітэктуры штурхалі аўтараў генпляну і яго заказчыкаў у кіраўніцтве БССР да канчатковага зносу Старога гораду. І яны гэта зрабілі».

Но заказчики находились наверху. Ученый убежден, что решение принималось руководством СССР, которое хотело уничтожить национальную идентичность покоренных им народов. На страницах своей книги Абламейко доказывает, что принципы развития архитектуры советских городов формулировались лично Сталиным. По его мнению, Минск в этом случае не был уникален. Например, аналогичная ситуация имела место в Киеве. «Нужные» власти здания, находящиеся в центре, после Второй мировой войны сохранились (например, правительственные учреждения). А вот «неподходящие» — не уцелели. В результате киевский Крещатик — главная улица украинской столицы — был перестроен по тому же принципу, что и минский главный проспект, и в том же стиле сталинского ампира.

О неслучайности и сознательном уничтожении города свидетельствует еще один факт, озвученный Абламейко.

«У архівах і музэях Беларусі сабраныя тысячы фатаздымкаў Менску. Гэта выявы ня толькі вялікіх і прыгожых цэнтральных вуліц і пляцаў гораду, а таксама ўсіх значных будынкаў на іх, але і здымкі занядбаных ускраінаў . Сфатаграфаваныя ўсе дарэвалюцыйныя прадпрыемствы гораду, галоўныя грамадзкія і дзяржаўныя ўстановы, рынкі, клюбы, сквэры і паркі, фантаны, ускраінныя шляхецкія сядзібы, гіпадром, вакзал, тэатры і гатэлі», — писал ученый.

Но, по его словам, в архивах и музеях «няма толькі ніводнага (!) здымку самых старых цэнтральных менскіх вуліц Замкавай, Падзамкавай, Завальнай, Нова-Мясьніцкай і Стара-Мясьніцкай (Старазамкавай) — вузкіх, крывых, эўрапейскіх, з каменным брукам, забудаваных 2−3−4-павярховымі мураванымі дамамі, некаторыя зь якіх у 1920-я гады яшчэ былі накрытыя дахоўкай, з трамвайнымі рэйкамі і ліхтарамі. Іншымі словамі, няма зробленых да вайны фотавыяваў месца, адкуль Менск пачынаўся, самога сэрца Старога гораду — унутранай тэрыторыі Замчышча з вышэйназванымі вуліцамі».

Абламейко считает это неслучайным и подозревает, что фотографии сознательно конфисковали, а затем спрятали (или уничтожили) спецслужбы. Тем более что в архиве кинофотофонодокументов, который находится в Дзержинске, все же сохранилась одна фотография Старого города. Речь об изображении улицы Космодемьяновской (позднее переименованной в Демьяна Бедного) 1930–1931 годов. Эта улица шла почти параллельно нынешней улице Кирилла и Мефодия и спускалась вниз от площади Свободы к нижнему рынку (площади 8 Марта).

Несохранившаяся улица Космодемьяновская в Минске. 1930−1931 годы. Фото: Беларусский гопсударственный архив кинофотофонодокументов

Сделав запрос в архив, Абламейко выяснил, что снимок вернулся в Беларусь без объяснения причин из московского архива кинофотофонодокументов СССР в начале мая 1953 года (то есть вскоре после смерти Сталина). Как раз тогда в разгаре была «бериевская оттепель»: пытаясь прийти к власти, министр внутренних дел Лаврентий Берия сделал ставку на национальные кадры и фактически объявил о проведении украинизации и беларусизации в союзных республиках. Эти инициативы были свернуты сразу после его ареста, произошедшего в том же году.

«Зьвяртае на сябе ўвагу, што здымак з Масквы прыйшоў усяго адзін. Якраз гэта можа быць доказам таго, што астатняе пасьпелі зьнішчыць. Калі ж іншыя падобныя фотадакумэнты проста не пасьпелі перадаць у Беларусь, дык цалкам верагодна, што яны захоўваюцца ў маскоўскіх сховішчах і ў нашы дні», — писал Абламейко.

Уничтожение центра Минска началось с домов вдоль современного проспекта Независимости. Весной 1956 года очередь дошла до минского Замчища. На нем появились бульдозеры и эскаваторы, которые стали уничтожать гору и рыть в ее центре котлован. В тот момент Замчище еще было реально сохранить. В его западной части еще стояли пять каменных зданий, находившихся внутри территории прежнего замка. Сохранились и дома на улицах Завальной и Ново-Мясницкой. Борьбу за Замчище начал ученый, исследователь беларусского искусства Михаил Кацер. По словам Абламейко, он писал письма протеста и просил о помощи во всевозможных инстанциях тогдашнего СССР и органах печати.

Осенью 1956-го Кацер организовал сбор подписей под новым письмом протеста. Его не побоялись подписать лишь немногие: историк Николай Никольский, писатели Петро Глебка и Пилип Пестрак, композитор Евгений Тикоцкий, актер Купаловского театра Владимир Владомирский и ученый, декан филфака БГУ Михаил Ларченко. В поддержку выступила и газета «Літаратура і мастацтва», опубликовавшая ряд текстов о важности сохранения культурного наследия. Но в январе 1957 года главного редактора издания писателя Василя Витку и большую часть редколлегии уволили. В 1960-х Замчище уничтожили и разрезали пополам строящейся трассой Парковой магистрали (теперь это проспект Победителей).

Так Минск превратился в город, который нам знаком. Но его довоенный житель, вернувшийся на родину спустя десятилетие, мог бы и не узнать столицу Беларуси. Одновременно город во многом утратил свою идентичность. А еще послевоенное переустройство показало, что власть может не обращать внимания на интересы граждан и переделывать город по своему усмотрению. Этой же политики она придерживается и сейчас.