Сук действительно рубят

Сибиряки могут напомнить Симоньян о плане Кутузова сжечь Москву.

Самая сильная мышца человека — язык. Особенно у некоторых. Это бы и ладно, но после резонансного заявления Маргариты Симоньян о безобидности и более того — желательности — ядерного взрыва над Сибирью, 4 октября в Красноярске (а он в центре той самой Сибири, да и всей Московии) взвыли сирены. И с 10-минутным перерывом завывали они чуть не час.

Говорят, работоспособность систем оповещения проверяли по всей стране и всех заранее предупреждали, однако Красноярск реагировал крайне дергано и раздраженно. Возможно, поводом стал грандиозный утренний пожар на Красноярском алюминиевом заводе (с его выбросами веществ первого класса опасности и при обычной-то работе), а, может, нервозности добавило и выступление самой заметной московитской пропагандистки, что живет, похоже, в постоянном неистовстве, в перманентном раже.

Комментировать именно эту ее тираду — про взрыв над Сибирью — значит, косвенно признавать, что все остальные — более осмысленны, хотя, понятно, это не так. Уровень ею поддерживается стабильно, и последнее время пафос Симоньян укладывается в формулу Троцкого: «Если мы уйдем, мы так хлопнем дверью, что вся Европа содрогнется». Прямо девиз или речовка всех обиженных и обделенных.

Однако вот ничем не приукрашенная дословная цитата, и — судите сами. Симоньян обращается, как это у них заведено, напрямую к «дорогим, уважаемым, бывшим партнерам» (но почему-то по-русски), обращается, вроде как пугая (их? нас?):

— Бог мне свидетель! Я не дам вам, проклятые янки, сломить меня!

Ой нет, простите, то Скарлетт О’Хара, Симоньян же вот:

— Для этого необязательно даже будет, как требовал Жириновский, «долбануть по Вашингтону или Тбилиси». […] По Вашингтону долбить не придется. Мне один умный человек рассказал то, о чем я никогда не догадывалась и не знала. Я же не разбираюсь в этом во всем, я же не военный эксперт. Я, знаете, дура-баба, в футболе ничего не понимаю. И вот человек, он инженер-радиоэлектроник, говорит мне: мы еще знали в советское время, что если произвести в сотнях километрах на нашей же территории, где-нибудь над Сибирью, термоядерный взрыв, например, ядерный взрыв, то ничего не будет на Земле. Ничего такого страшного — ни ядерной зимы, которую все боятся, ни чудовищной радиации, которая убьет всех вокруг, а кого не убьет, то те умрут в течение десяти лет от онкологии. Этого ничего не будет. А что будет — так это будет выведена из строя вся радиоэлектроника. Вся цифра, все спутники. Вот эта камера, на которую меня сейчас снимают, вот этот телефон, который рядом со мной лежит. Всё. Мы вернемся с вами в год этак какой-нибудь 93-й. Проводные телефоны, двушечка или не двушечка, я не помню, в телефоне-автомате.

Я вам скажу: чудесно же жили. Вот право, я даже обрадуюсь. Как минимум мне не придется объяснять своим детям, почему у всех есть гаджеты, а у них нету. Я запрещаю своим детям иметь гаджеты. Это отдельная тема. Сейчас не об этом. Но как минимум вот это будет гора с плеч. Каждый раз, когда дети возвращаются из школы: вот, у всех есть телефоны, айпады, а у нас нет, почему у нас нету? Я: ни у кого нету. То есть эта опция, она остается. И это еще самая гуманная, самая такая, знаете, травоядная опция. Я не вижу никакого исхода, кроме приблизительно такого. Нравится мне это или нет.

Конец программы. (Но не радуйтесь — только этой конкретной программы, продолжение последует, никто не разъезжается.)

Сибирские политики (при всей условности этого термина сегодня) комментируют с недоумением и плохо скрываемым отвращением.

Депутат заксобрания Красноярского края Алексей Кулеш:

— Когда-то в 2010-м году я своими ушами слышал беспокойное рассуждение двух радиоведущих из Москвы о разливе нефти в Мексиканском заливе: дескать, «катастрофа мирового масштаба! Мы все умрем или пострадаем, как жить дальше?» И вдруг один из них говорит: «Ничего нового, вон в 80-е годы в Сибири фонтан нефти несколько лет хлестал, и ничего не произошло…» На что второй ему отвечает: «Что ты сравниваешь! Это ж ГДЕ-ТО В СИБИРИ было, а это у нас под боком, в Мексиканском заливе!» Это я к чему вспомнил? Колониализм, он ведь разный бывает, в том числе и такой: «а давайте бомбу взорвем над Сибирью, ничего страшного не произойдет». Единственное, что успокаивает, так это то, что мало кто всерьез воспринимает слова этих людей. Профессию они обесценивают, конечно, но что уж теперь по волосам плакать, когда голову снесли.

Мэр Новосибирска Анатолий Локоть ответил на вопрос NGS.RU:

— Наверное, я как физик по образованию прокомментирую. Ничего хорошего в наземных термоядерных взрывах нет. Последствия могут сказываться даже не на сотни лет, а на тысячелетия. Потому что образуются неустойчивые элементы, период полураспада которых исчисляется сотнями лет, а некоторые — и тысячей лет. К проблеме наземных термоядерных испытаний и любых взрывов, связанных с выделением термоядерной энергии, ядерной энергии, надо относиться очень ответственно.

Ну а то, что пишут в адрес Симоньян в соцсетях и чатах телеграма сибиряки без госдолжностей, вы догадываетесь. Воспроизводить здесь это невозможно, поскольку, понятно, в нарушении законодательства РФ обвинят не Симоньян (как того требуют некоторые активисты), а газету. Вот самые безобидные:

уже даже не скрывает отношение к населению за Уралом;

и этот канал получает дотации от гопсударства;

может, Симоньян для начала такой эксперимент провести над их подмосковным поселком.

А дальше сплошной сексизм, шовинизм, нетерпимость и т.д., всё, как мы любим.

Ну так чего хотели получить на выходе, впихивая потребителю вот это фуфло про «термоядерный взрыв в сотнях километрах на нашей же территории»? (Так в космосе, что ли, или в сотнях километров от чего/кого?)

Постараюсь без сексизма (если только с малой толикой эйджизма).

Молодежь таких называет скуфами (скуфидонами). Как правило, это толстые, неухоженные мужики (говорю же — никакого сексизма) не первой, да и не второй молодости, с кучей детей (потому что они за патриархальные ценности) и их шеймят (щемят) все, начиная с жен, детей, начальников, заканчивая кондукторами и кассирами. Так складывается, что почти все они — диванные турбопатриоты и ястребы с теликом в голове. Вот они и выдвигают такого рода идеи — космического масштаба и космической же тупости.

И для обычной бытовой московитской жизни — это норм. Для кремлевской пропаганды — не знаю.

Симоньян — уроженка Краснодарского края. Сейчас она москвичка, а тем трудно увидеть разницу между Краснодарским и Красноярским краями (их путал даже сам Николай Патрушев, а анекдот — «Как правильно: Томск или Омск?» — и не анекдот вовсе), но не Симоньян, она-то разницу знает: там у нее родина. А Сибирь — это пустыня, нечто, что можно использовать, как пожелаем.

Патриоты любят Достоевского, а он писал: «Уж эта наша Азия, мы и в Европе-то не можем себе порядка добыть и устроиться, а тут еще суют нам и Азию. Лишняя вовсе нам эта Азия, хоть бы ее куда-нибудь деть!» Но Достоевский (Дневник писателя, 1881, январь) вообще-то издевался над этими «умниками» и их речами; Симоньян же получает дотации для своих телепрограмм прямиком из Сибири, это ее, Сибири, мясо и жилы, руды и углеводороды, алмазы и древесина, уголь и золото. Черт с ними, с сибиряками, но углеводороды? Это же Симоньян рубит сук, на котором сидит.

Впрочем, зачем он, к чему Симоньян будут дотации, если вся электроника накроется? Кем она будет в новом мире?

Но это поиск логики; а ее в отлете кукухи (хорошо, в пропаганде) искать не стоит. «Звезды не ездят в метро», и звезды пропаганды не обязаны знать географию, математику, физику.

А если сибиряки вспомнят план Кутузова — «чтобы спасти Московию, надо сжечь Москву»?

Кстати. Возил как-то среднего сына показывать Москву. В музее «Бородинская панорама» (на Кутузовском) увидели рисунок «Наполеон с Сатаной после сожжения Москвы». Наполеон там явственно виден, а дьявола нет. Спрашиваем у экскурсовода: «А где обозначенный сатана»? Посмотрела, развела руками.

Действительно: где он?

Алексей Тарасов, «Новая газета Европа»