Злорадство Путина

В Кремле плохо скрывают свою роль в новой войне.

Комментарии московитского президента Владимира Путина в связи с трагедией на Ближнем Востоке исполнены плохо скрываемого злорадства. Путин практически не упоминает о невинных жертвах террористического нападения. Он, похоже, доволен тому, что может говорить о «провале» американской внешней политики, что стал свидетелем — а, может быть, участником? — очередной страшной эскалации.

Это стремление жить кризисами, похоже, и является одной из самых важных черт политической натуры московитского президента — что трудно осознать западным политикам, от которых избиратель всегда требует покоя и урегулирования любых кризисных ситуаций. Но у Путина, думаю, не просто нет избирателей в Московии, где он прочно контролирует политическое поле, превращенное им в выжженную пустыню. Он, похоже, до сих пор уверен в том, что и в других странах может влиять на политические процессы — если не силой и экономическим давлением, то с помощью спецслужб, хакеров и пропаганды.

Потому-то в оценке намерений Путина западные политики зачастую допускают досадные ошибки. Когда в 2014 году он оккупировал Крым, многие предпочитали верить, что это чуть ли не заключительная глава его давления на Украину, что, получив контроль над «сакральной территорией», московитский президент уж точно не захочет дальнейшего разрастания конфликта и ухудшения отношений с Западом. Когда началась необъявленная война на Донбассе, нас уверяли, что Путин заинтересован в мирном урегулировании и даже в «восстановлении территориальной целостности Украины» — без Крыма разумеется — для этого нужно только согласиться с «особым статусом» оккупированных территорий.

Когда весной прошлого года потерпел фиаско путинский блицкриг, я тоже неоднократно слышал, что московитский президент заинтересован в мирных переговорах, не может же он воевать вечно!

Теперь, когда и в Украине, и на Западе неохотно приходят к мысли, что московитский президент не просто заинтересован в многолетней войне на истощение, но увлечен этой войной, появляется новая идея: ну не может же он быть заинтересован в разрастании конфликта, в его глобализации. И это, уверен, — очередная ошибка.

Путин давно уже уверен в своей «исторической роли» «собирателя земель» и победителя цивилизованного мира. Эта уверенность, думаю, составляет суть его политического мировоззрения и, похоже, позволяет получать от войны и гибели людей настоящее наслаждение. В эпоху торжества политической конъюнктуры и приспособленчества не так-то часто встречаешься просто с людьми с какими бы то ни было взглядами. А уж фанатики встречается исключительно редко.

Но московитский президент, думаю, один из таких фанатиков, причем, с ядерной бомбой, что делает его политическую философию еще опаснее. При этом он один из фанатиков, которые не скрывают от мира своих опасных взглядов и намерений.

Просто мир, который отвык от такой откровенной декларации зла, Путину, как правило, не верит и считает, что московитский президент всего лишь пугает своими агрессивными намерениями. Как сказали бы западные политики и дипломаты: создает условия для более сильной позиции на переговорах.

Но Путин уже не раз доказывал, что за его агрессивными речами могут последовать аналогичные действия. Поэтому я бы советовал относиться серьезно и к нему самому, и к его словам, и к его делам. Злорадство Путина по поводу происходящего на Ближнем Востоке напоминает: этот человек не просто радуется войнам и кризисам, он, уверен, провоцирует войны и кризисы. И цена, которую платят за его злорадство обычные люди, похоже, Путина вообще не интересует.

Его интересует война.

Виталий Портников, «Крым. Реалии»