«Девочки, не ищите принцев. Всем не хватит»

Негласно лучшая беларусская гандболистка всех времен рассказал о своей карьере и дала напутствие молодым.

Светлана Миневская (в девичестве — Жихарева) сделала отличную карьеру: из всех беларусских представителей игровых видов спорта только она сумела выиграть чемпионат мира два раза. После развала Союза Светлана тащила на себе сборную Беларуси. А уехав за рубеж в начале девяностых, стала еще и чемпионкой Германии.

Ее муж Андрей — олимпийский чемпион-1992. А дочка Женя мечтала побить рекорды родителей и имела к этому все предпосылки. Но теперь эта, прямо скажем, труднодостижимая цель перейдет, согласно эстафете поколения, Жениному сыну и Светиному внуку, пишет betnews.by.

Розовощекий малыш по имени Антон появился на свет 12 декабря и, конечно, принес приятную сумятицу в отлаженное годами расписание семьи Миневских. Журналист застал Светлану в машине по дороге к внуку. 450 километров — расстояние для немецких автобанов плевое, но время для беседы есть…

— Какие испытываю чувства? Я рада и довольна. Женька — мой ребенок, и она всегда будет для меня маленькой. А тут р-раз — и она уже сама мама. Это пока не укладывается в голове.

Женьку я родила, когда мне было 23. Помню, в палате у нас рожали десять человек. Семь девушек «порезали», в том числе и меня. И, получается, я не почувствовала того, что ощущает при родах нормальная мама.

Помню, сразу все поняла, когда мне начали ставить капельницу. Правда, в иголке обнаружилась дырка. Сейчас такое невозможно представить, но для того времени это была нормальная ситуация. Хотя тогда мне, конечно, было не до смеха. Вначале ничего не шло, потом все выливалось.

Но главное даже не в этом и не в замечательном шраме, который остался на память, а в том, что через три месяца я начала тренироваться, потому что команде требовалась моя помощь.

— Ты предполагала, что Женька станет гандболисткой?

— Понятно, что больше всего мы с Андреем думали о том, чтобы дочь выросла хорошим человеком. Понятно, что мы оба хотели увидеть ее в гандболе. Но у Жени это желание отсутствовало напрочь.

Она у нас и в теннисе была, и в тхэквондо, и еще где-то. Пробовала все, но в итоге выбрала именно наш вид.

Как я оцениваю Женькину карьеру? По идее она получилась неплохой. Лучший бомбардир бундеслиги одного из сезонов, игрок основного состава национальной сборной. Поиграла в хороших клубах в разных странах.

Мы ведь в Тюрингер переехали, и я стала выступать за местный клуб благодаря Женьке. Она считалась главным молодым талантом Германии. И, наверное, дочка и сама ждала от себя больше. Мы с Андреем с детства заложили в нее ментальность советского игрока — если бороться, то только за первое место.

И, мне кажется, это ей вредило. Все-таки гандбол — игра коллективная, и далеко не все ее партнерши разделяли такой максимализм. Сам знаешь, лучше всего, когда игрок обладает менталитетом разгильдяя, который умеет забыть о поражении сразу после финального свистка и пропускает мимо ушей чьи-то слова и мнения. А когда все наоборот, ты постоянно предъявляешь к себе какие-то претензии и таскаешь это в голове, то пользы будет немного.

Но есть и объективные причины — когда ты последний раз видел хорошую немецкую сборную? Ее медальные успехи, по сути, закончились вскоре после распада Советского Союза. И ведь хватает хороших игроков, но потом видишь, как на недавнем чемпионате мира команда в четвертьфинале забрасывает шведкам за тайм шесть мячей, и понимаешь, что и на этот раз ничего не случится. Медали снова будут разыгрывать другие. Короче, не повезло Женьке со сборной).

— Зато повезло ее маме, чья дорога в гандбол начиналась в маленьком городке Ляховичи, что в Брестской области.

— Ну, мне от гандбола деться было некуда. В нашем местечке культивировался только один вид спорта. Вдобавок им занимались и оба моих брата.

Физкультура была любимым предметом в школе, я с удовольствием принимала участие во всех соревнованиях — бегала, прыгала и ходила на лыжах. Единственное, не умела плавать. Признаюсь, это и сегодня не мой конек. На воде держусь, но километровые заплывы в бассейне — это точно не мое.

— Бассейн — ладно. Довольно быстро ты доказала всем, что твоя тема — это гандбол.

— Ну да, как-то сразу все начало получаться. В шестом классе я уже играла за женскую сборную Ляховичей. А через два года меня забрали в интернат спортивного профиля в Минск.

Родителей, надо заметить, эта перспектива не сильно обрадовала. Но у нас в семье уже сложилась целая династия: старший брат играл в районной команде, средний — в областной, а я, получалось, — в республиканской. И братьям было любопытно, на какую высоту я смогу поднять потом нашу фамилию. Так что в этом споре они были на моей стороне. Да я и сама хотела в Минск.

Хотя, признаюсь, первое время ревела жутко. Мне повезло — в столице жила моя тетка, и каждый божий вечер я ездила к ней и жаловалась на свою горькую судьбу. Но потом втянулась, раззнакомилась со всеми… Танька Ераминок, Светка Страшко, Наташка Борисевич, Светка Казубович… У нас вообще была очень дружная сборная 1967-68 годов рождения.

По четвергам мы устраивали себе праздник. Сбрасывались и шли на Гвардейскую улицу — в ближайший гастроном, где покупали "Ленинградский" торт. Либо на двоих, либо на четверых — в зависимости от желания.

Но это случалось только раз в неделю, потому что тренировки все-таки были тяжелыми. И мы слишком уставали, чтобы еще куда-то выходить.

В команду мастеров БПИ меня пригласили в пятнадцатилетнем возрасте. Понятно, там уже играли взрослые тети, но мне в этом плане как-то всегда везло. Получала главным образом Ераминок — наверное, потому, что она попала туда первой.

Хотя не могу сказать, что на нас как-то уж сильно давили. «Малая, мячи собери». Или что-нибудь в этом духе. Ничего страшного.

— Первый матч за БПИ в чемпионате Союза помнишь?

— Ты издеваешься? Да я как карьеру закончила, все равно что страницу в жизни перевернула. Тем более это было в восьмидесятых годах прошлого века.

Больше скажу — последние годы я играла в «Трире». Тренировка в четверг. Уже детально готовимся к будущему сопернику. Тренер рассказывает о команде, я поворачиваюсь к девочке и спрашиваю: «А с кем мы хоть играем?»

Мне всегда было без разницы, с кем играть и когда. Главное, чтобы нормально выступили и желательно победили.

— Выходит, матчи с киевским "Спартаком" — в советское время лучшим клубом Европы — из памяти тоже выпали?

— Смеешься? Как такое можно забыть? Мы, по сути, играли против сборной СССР, потому что она и состояла почти сплошь из киевлянок.

Мы только на площадку выходили, а штаны уже были мокрые — ха-ха. Но играла я, наверное, неплохо, раз в шестнадцать лет Турчин позвал меня в сборную. Кстати, я туда ездила вместе с Ераминок и Раей Барановой. Еще и Рита Давидовская вызывалась. У нас была очень перспективная молодая команда.

— Баранова сказала в интервью, что если бы ваше поколение удалось сохранить в Минске, то через пару лет вы стали бы призерами чемпионата СССР.

— Не стану с ней спорить, очень даже может быть. Главное, что — это бывает не так уж и часто — у нас был очень сплоченный коллектив. Мы все время были вместе.

— БПИ в то время возглавил Леомарк Невядомский — тренер, уже сделавший себе имя в союзном гандболе. Причем приехал он в Минск не один, а с группой опытных игроков. Расклад для мощного рывка в турнирной таблице идеальный.

— И вот тогда мы разделились на две группы. Хотя поначалу все вроде как было хорошо. Но потом появилась трещина, и она стала увеличиваться. А началось все с того, что нашими руками решили убрать Невядомского.

— Кто?

— Начальник команды. Как же его фамилия… Вылетела из головы. Но, видишь, это говорит о том, что потом он нигде себя не проявил. Его звездный час пришелся именно на то время.

Ну а мы, молодые девочки, что тогда понимали? Ведь не приходило в голову, что нами манипулируют люди, которым не нравился Леомарк Витальевич.

Меня это не касалось, но другие девочки слышали: "Смотри, он привез с собой игрока на твое место, и ты сидишь на лавке. А ведь могла бы играть…" Ну и вообще придумать можно многое. Опять же в таком возрасте очень легко играть человеком.

Хотя тренером Леомарк, конечно, был классным. Он многое нам дал. Благодаря его поддержке я попала в сборную к Турчину. Невядомский знал, как надо общаться с Игорем Евдокимовичем. Турчин звал меня в Киев, и Леомарк кивал: мол, соглашайся, говори, что поедешь. Хотя, понятно, он никак не был заинтересован в том, чтобы я уехала из его команды.

Но приближался чемпионат мира 1986 года, и у меня был шанс на него отправиться. Если бы я сказала Турчину, что ни в какой "Спартак" переходить не собираюсь, то вылетела бы из команды в тот же момент.

Так что в моей золотой медали чемпионата мира есть вклад и Невядомского. Леомарк был папой для нас — хороший, добродушный человек. Другое дело, что в игре он преображался. Про его поведение на матчах многие знают.

— Немудрено. Найти не ругающегося тренера в советском женском гандболе в то время было, наверное, невозможно.

— О да, обозвать молоденьких девочек он мог самыми разными словами. И это, кстати, тоже было использовано против него. Когда встал вопрос, то многие вспомнили, как их называли. Некоторые, как потом выяснилось, специально за ним записывали.

— А ты?

— Есть такая страна — Швейцария. Она всегда сохраняет нейтралитет. Я была точно такой же, не примыкала ни к одной из партий.

Когда на меня повышают голос и тем более кричат, я закрываюсь. Говорите, что хотите, но я вас не слышу, я в домике. Когда в сборной СССР появился Александр Тарасиков, то я была уже немного другой. Не дюймовочкой. И в команде было еще пару таких. «Да сколько вы можете жрать?» У меня реакция обратная — я ела еще больше…

А вообще-то мне не очень приятно вспоминать ту историю. Сегодня точно знаю, что того начальника надо было послать — вместе с теми, кто его поддерживал в спорткомитете. А там Невядомский явно перешел кому-то дорогу. Если бы Леомарк остался в БПИ, то я мало сомневаюсь в том, что мы вышли бы в число лидеров советского гандбола.

Посмотри сам: Рая Баранова потом стала призером Олимпиады-92 и чемпионкой мира. Выигрывала Кубок европейских кубков — как и Рита Давидовская. Та еще успела два раза чемпионкой Союза стать в составе «Ростсельмаша». Таня Ераминок много лет провела в «Будучности» — одном из топовых европейских клубов. Ну и я как бы тоже не сильно плохо играла.

— Это да, в 1986 году ты стала первой беларуской — чемпионкой мира.

— Справедливости ради: я тогда провела турнир на трибуне. Считалось, что восемнадцатилетней девочке полезнее всего находиться именно там. «А наиграться ты еще успеешь».

— Наигралась ты в следующем году, когда вы вместе с Наташей Борисевич и Таней Ераминок стали чемпионками мира среди юниорок.

— Турчин отслеживал всех молодых игроков, и, думаю, самые интересные получали приглашения в Киев. Он регулярно засылал гонцов в Минск. Каждый раз они говорили одно и то же: «Смотри, Света, Игорь Евдокимович два раза никого не зовет».

Признаюсь, что перспектива играть в сборной была очень заманчивой. Ераминок Турчин звал тоже — и вот однажды, когда мы уже были готовы ехать в Киев, нас вызвали в спорткомитет — вместе с родителями.

— Как в школу?

— Ага. Мы же тогда были еще сильно молодыми. Провели беседу.

— «Как так, родная республика вас выкормила-вырастила, а вы ей изменять?»

— Вот, слово в слово. Но нас не требовалось сильно агитировать, мы патриотами были. Минск — лучший город на земле. Просто было очевидно, что дорога в сборную лежит только через столицу Украины.

— В 1990-м она пролегла и из Минска. На свой второй чемпионат мира ты поехала игроком БПИ. Правда у сборной был уже другой тренер — Александр Тарасиков.

— О да, это хитрая лиса. Матчи не беру — в них он был похож на всех своих коллег по бывшему СССР и орал, не закрывая рот. Но вне игры такой вроде бы добренький дяденька, который желает тебе всего наилучшего. И с большой охотой, и по большому секрету рассказывает то, что думает о тебе соперница по амплуа.

И поначалу ты на это ведешься, ведь тренер желает тебе только добра. Но потом понимаешь, что точно такие же слова он говорит и твоей конкурентке за место в составе. У него такой стиль — сталкивать людей лбами и не допускать, чтобы коллектив был монолитным.

Потому что в этом случае управлять им он не смог бы. Тарасиков —тренер далеко не такого дарования, как Турчин.

— Чемпионат мира стал для тебя хоть и золотым, но довольно коротким.

— Отыграла всего минут двадцать. Забросила мяч и в стыке почувствовала сильную боль в колене. Села на лавку, меня перебинтовали. Но тут подлетел Тарасиков и обвинил меня в том, что я не хочу играть. Наверное, даже в таком состоянии я была ему необходима.

Ну что, пошла на площадку и добила свое колено — разрыв крестообразных. Но винить Тарасикова в этой травме не хочу. Значит, организм уже был настолько изношен, что ему просто требовался повод для того, чтобы отправить меня на многомесячный отдых.

— «Кресты» — хроническая травма гандболисток.

— Увы, это так. Они летят даже у детей. И это плата за особенность нашего вида спорта. Уверена, в волейболе или баскетболе эта травма не носит такой хронический характер.

У нас все-таки специфические движения — напрыжки, финты, уходы. Плюс покрытие — далеко не всегда самое комфортное. Крестообразные, мениски, ахиллы, голеностопы… Покажи мне игрока, у которого не было хотя бы одной такой травмы? Как правило, мы быстрее найдем того, у кого имелся весь набор.

— Так стоит ли гандбол того?

— А знаешь, стоит. Если бы можно было, я снова прошла бы этот путь. Ну, может, постаралась бы избежать каких-то ошибок. Тренировалась бы по-другому. Теперь же все подсчитано — какая тренировка полезна для одной группы мышц и почему она же будет вредна для другой. Раньше все было значительно проще. Одна нагрузка на всех — с утра и до вечера. На выживание. Но это девиз советской школы, потому что людской резерв был колоссальный. Незаменимых нет.

Ну и, конечно, сейчас я не стала бы выходить на площадку, не залечившись до конца. Этот сиюминутный героизм никто потом не оценит. Ты просто усугубишь травму и сократишь свой игроцкий век.

Но все равно гандбол — прекрасный вид спорта, и я никогда не жалела, что связала с ним свою жизнь.

— Это закономерно. Ты сделала прекрасную карьеру, что не всем удается. Поэтому на Западе гандболисты имеют вторую профессию. Если, конечно, это не топ-игроки.

— Тут не поспоришь. В клубах бундеслиги совсем мало чистых профессионалов. Два-три. Как правило, все где-то работают. И это правильно. Если мне в клубе платит зарплату условный тракторный завод, то почему я не могу отработать на него хотя бы 20 часов в неделю? Не обязательно на конвейере, но в каком-нибудь бюро — вполне.

— В Беларуси такая инициатива вызвала бы недоумение. Многие атлеты привыкли существовать исключительно за счет спорта.

— Раньше я тоже так думала. Но когда прожила тридцать лет в Германии, то свое мнение изменила. Кто платит, тот и заказывает музыку. Кроме того, это несложно. Четыре часа в день можно отдать работе. Надо понимать, что это шанс иметь рабочее место и после того, как закончишь карьеру.

Я пошла учиться на нянечку в 38 лет. Что было сложно, потому что немецкого в школе я не проходила, учила его уже в Германии. И вот днем я была на курсах, вечером тренировала вторую команду клуба и детей, а потом полночи зубрила язык. И все это продолжалось два года. Сейчас думаю: как я все выдержала? Но, сам понимаешь, если есть цель, то к ней идешь, несмотря ни на что. А тогда у меня не было другого выхода, потому что тренерским ремеслом в Германии не проживешь. У нас это целая профессия, а там хорошо зарабатывают только тренеры топ-клубов.

Мы, кстати, с Андрюшей сделали большую ошибку, когда бросили университет физического воспитания и спорта. Корочки пригодились бы. А тогда мы не заморачивались. Хотя учиться было легко: заноси, сколько надо, и у тебя будет отличный аттестат.

Сегодня девушка, занимающаяся гандболом на профессиональном уровне, озабочена главным образом поиском жениха, который смог бы обеспечить ее и после окончания карьеры. Есть такая тенденция.

Но я бы дала девочкам другой совет. Не ищите принцев, их все равно на всех не хватит — это опыт уже многих поколений.

Играя, осваивайте другую профессию, которая сможет вас потом прокормить.

— Хороший совет. Немецкий.

— Это да, я уже немного здесь адаптировалась. В чем это выражается? Ну, вот смотри: раньше если бы ты мне позвонил с просьбой об интервью, то я все бросила бы — ну, человеку же надо. А сейчас, видишь, то на один день тебя перенесу, то на другой. Потому что много всяких дел и накопилось, и свалилось.

— Перенесла-то всего на два дня.

— Ну вот, значит, онемечилась я не до конца…