Украина в обороне: почему «застоялся» фронт и что нужно для прорыва

Три принципа.

О ситуации на фронте, причинах перехода войны в позиционную фазу, что нужно Силам обороны для прорыва и о том, когда он может произойти, говорится в материале РБК-Украина.

Стратегическая оборона и позиционная война. Что происходит на фронте

Январь прошел под знаком наступательной кампании Московии, которая началась минувшей осенью. Противник завладел инициативой почти по всему фронту, а украинские войска перешли в стратегическую оборону.

Сразу с нескольких сторон идет наступление на Купянск. Несколько месяцев враг безуспешно атакует Синьковку, прикрывающее город с севера. Захват села позволит московитам выйти на окраины Купянска, пока до этого далеко – украинские защитники отбивают штурмы. Возникли проблемы в 20 км на юго-восток, где оккупанты захватили село Крахмальное и пытаются развить успех возле Табаевки. Сама Табаевка пока остается серой зоной.

В направлении Лимана продолжаются позиционные бои западнее и южнее Кременной в районе Тернов, Ямполовки, Серебрянского лесничества и Дибровы. Оживился фронт в сторону Северска, где враг идет на штурмы при поддержке артиллерии и минометов, наращивает применение авиации и дронов-камикадзе. Севернее и западнее Бахмута противник пытается прорвать оборону и развить наступление на Часов Яр, южнее – восстановить контроль над Клещиевкой и Андреевкой.

«Из-за отсутствия тактических успехов на отдельных направлениях враг временно перешел к оборонительным действиям, вместе с тем держит штурмовые группы в готовности к ведению наступательных действий», – говорил на днях командующий Сухопутных войск ВСУ и группировки «Хортица» Александр Сырский.

Главной целью на востоке остается Авдеевка. Ее захват позволит отодвинуть фронт на 10-15 км от оккупированного Донецка. На севере московитов сдерживает местный коксохим, превращенный в настоящую крепость. В южной части города сложнее. В сети появилось видео того, как оккупанты по старой подземной трубе зашли в тыл, атаковали укрепрайон на гостинично-ресторанном комплексе «Царская охота» и пытались завязать уличные бои. Начальник военной администрации Виталий Барабаш заверил, что их выбили с позиций.

После почти полного захвата Марьинки московиты активизировались южнее в сторону села Новомихайловка. Вероятно, контроль над ним нужен для наступления на Угледар. Позиционные бои ведутся юго-восточнее Великой Новоселки и в Запорожской области возле Работино и Вербового. Несколько отличается ситуация на левобережной части Херсонской области. Здесь, по словам спикера Сил обороны Юга Натальи Гуменюк, удается расширить украинские плацдармы.

Эксперт, бывший спикер Генштаба Владислав Селезнев напоминает, что три месяца назад главнокомандующий ВСУ Валерий Залужный в эссе для журнала The Economist предупреждал о переходе войны в позиционную фазу.

«Фактически так и вышло. Московиты повсюду завладели инициативой, а Силы обороны вынуждены рефлексировать», – отметил он в комментарии РБК-Украина.

Прямо сейчас позиционная война ведется на отдельных участках. Например, в направлении Часова Яра, где украинские силы зарылись в землю, и ни враг не имеет возможности продвигаться вперед, ни ВСУ не могут отбросить его на Бахмут. Если смотреть на ситуацию в целом, то наша армия находится в стратегической обороне, состоящей из разных тактических элементов.

Военно-политический обозреватель группы «Информационное сопротивление» Александр Коваленко видит признаки классической окопной войны в районе Работино, Вербового и Новопрокоповки.

«Если мы говорим о Лимано-Купянской оси, там мы исключительно в обороне. Возле Авдеевки московиты продвигаются, возможно, там начинается процесс уличных боев, это не признак окопной войны. На левом берегу Днепра в Херсонской области уникальный случай, ведь плацдарм расширяется. Потому здесь тоже скорее нельзя говорить о позиционных боях», – подчеркнул он.

Отметим, в позиционной войне боевые действия ведутся в основном на сплошных, относительно стабильных фронтах с глубокоэшелонированной обороной. Самый большой риск в том, что она может затянуться и истощить Украину.

Причины перехода в оборону и почему фронт относительно статичен

Причины перехода военных действий в нынешнюю форму Залужный перечислил в том же эссе для The Economist. Первая связана с отсутствием превосходства в воздухе. Наша армия вступила в войну, имея 120 самолетов (40 технически пригодных) и 33 зенитных ракетных дивизиона (18 полностью исправных). Помощь партнеров усилила авиацию и ПВО, противник не может конвертировать свое количественно-качественное преимущество в завоевание неба. Сейчас на первый план выходят БПЛА, частично перебравшие на себя задачи по разведке и ударам с воздуха.

Вторая – минно-взрывные заграждения. На особо важных участках московитские минные поля имеют большую плотность и достигают глубины до 15-20 км. Украинская сторона применяет такой подход не менее эффективно, поэтому наступательные действия сопровождаются большой потерей в технике и личном составе. Третья – контрбатарейная борьба. Западное ракетно-артиллерийское вооружение обеспечило преимущество ВСУ на первых порах, но со временем враг научился глушить системы наведения, что привело к потере высокоточности боеприпасов.

Четвертая причина – резервы. Московия имеет почти втрое больший человеческий ресурс и с осени 2022 года продолжает мобилизационные меры. Тем не менее не может добиться преимущества в численности задействованных группировок, поскольку до выборов в марте не рискует проводить всеобщую мобилизацию. С украинской стороны возможность подготовки резервов на своей территории ограничена, а затянувшаяся война снижает мотивацию украинцев воевать. Пятая причина – радиоэлектронная борьба. РФ до вторжения обновила почти весь парк техники, и сейчас Украина пытается ее догнать.

«У Сил обороны нет технологического преимущества. И, кроме того, враг быстро адаптируется к новым вызовам. Раньше мы щеголяли тем, что у нас больше возможностей по дронам, сейчас он наверстал. Раньше враг щеголял развертыванием мощных сетей РЭБ, теперь мы постепенно ликвидируем дисбаланс. То есть по технологиям мы приблизительно равны, поэтому нет какого-то «вундерваффе», способного коренным образом изменить ситуацию на поле боя. Только сочетание разных типов вооружений и техники даст нам преимущество», – объясняет Владислав Селезнев.

Опрошенные РБК-Украина собеседники соглашаются: решающим фактором стали задержки и неадекватные поставки западной помощи. В частности, они привели к разрыву в возможностях, например, до сих пор США поставили только 31 танк Abrams, хотя очевидно, что за год можно было обучить не три десятка экипажей, а куда более значительную часть 880-тысячной украинской армии. А также привели к острой нехватке боеприпасов. Недавние заявления из Евросовка подчеркнули неспособность выполнить цель по поставкам миллиона артиллерийских снарядов до марта 2024 года.

«Конечно, военные говорят, что мы можем частично компенсировать дефицит FPV-дронами, но боевые части дрона и снаряда – понятия не тождественные. Да и боевые задачи артиллеристам и операторам FPV обычно ставят разные. Дроны – это, скорее, ювелирный инструмент, но иногда случается чуда, когда мы с их помощью уничтожаем современные танки Т-90. Для уничтожения фортификаций и техники нужны снаряды. Сейчас темпы артиллерийского огня ниже, чем в 2022 году, однако соотношение 1:5 не в нашу пользу требует как наращивания производства, так более активной помощи союзников», – добавил Селезнев.

Задержки помощи играют критическую роль, уверен Александр Коваленко. По его словам, без нее Украина ограничена не только в наступательных, но и в оборонных действиях.

«У нас введен режим экономии, мы достаточно жестко экономим снаряды. Из-за политических баталий из США уже некоторое время не поступают новые пакеты, есть проблемы с финансами от Европы, но там помощь блокирует Венгрия. Все это, безусловно, влияет на наши возможности. Без международной поддержки, к сожалению, мы не сможем эффективно не только наступать, но и защищаться», – отметил он в беседе с изданием.

Отметим, на Западе популярна мысль о том, что Украина имела все необходимое для успешного наступления летом-2023, которое не достигло поставленных целей якобы в первую очередь из-за истощения пехотных сил. Владислав Селезнев считает, что это не так хотя бы потому, что не было главного компонента, который мог бы обеспечить успех.

«Совершенно очевидно: любая военная операция, которая в настоящее время планируется вооруженными силами стран НАТО, предусматривает абсолютное господство в воздухе. Сколько единиц авиатехники западного производства нам передали партнеры к летнему контрнаступлению? Ноль», – подчеркнул собеседник.

Отметим, в свежей статье для CNN Залужный делает особый акцент на беспилотных системах вооружения.

«Они распространяются с головокружительной скоростью, и сфера их применения становится все шире. Крайне важно, что именно эти беспилотные системы, такие как дроны, наряду с другими видами современного оружия обеспечивают лучший способ для Украины избежать втягивания в позиционную войну, в которой мы не обладаем преимуществом», – отмечает главнокомандующий ВСУ.

Он подчеркивает, что возможности Московии развернуть свой ВПК для ведения войны на истощение, ее преимущества в мобилизации человеческих ресурсов говорит об узких местах в производстве боеприпасов в Украине. По его словам, в интересах победы нужно находить новые пути и возможности, которые обеспечат преимущество. И приоритет №1 – овладение всем арсеналом беспилотных и других технологических средств. Которые открывают возможность нанесения внезапных массированных ударов без развертывания дорогостоящих ракет или пилотируемой авиации.

Новая стратегия и не только. Что нужно ВСУ для прорыва

Один из наиболее влиятельных экспертов в США, научный сотрудник программы «Московия и Евразия» Фонда Карнеги за международный мир Майкл Кофман пишет, что после месяцев тяжелых боев наступление в 2023 году кажется упущенной возможностью. Нынешняя ситуация также не устойчива в долгосрочной перспективе. Поэтому Украине и Западу нужно новое стратегическое видение, чтобы при поддержке союзников появилась возможность нанести Московии поражение. В противном случае, если помощь ослабнет, после истощения появится высокий риск того, что Украина будет вынуждена вести переговоры с позиции слабости.

По его мнению, именно 2024-й определит будущую траекторию войны.

«Если этот год будет использован с умом, если будут решены основные проблемы и извлечены правильные уроки из наступления 2023 года, Украина может получить шанс нанести крупное поражение московитским войскам. Однако это требует новой стратегии, основанной на трех основных элементах: сдерживание, развитие и удар», – отмечает Кофман.

Действия украинских властей и военных в целом укладываются в его логику.

Принцип №1 – сдерживание

Украинская стратегия должна начинаться с этого элемента, чтобы застраховаться от московитского наступления в 2024 году. Речь в том числе идет о создании глубокоэшелонированной обороны, которая облегчит защиту почти 1000-км линии фронта. Это позволит Украине проводить ротацию сил и эффективнее расходовать боеприпасы. Более мощные укрепления, включая подземные бункеры и туннели, также компенсируют преимущество РФ в артиллерии и планирующих бомбах.

На днях спикер Сухопутных войск ВСУ Владимир Фитьо заявил, что фортификации строятся круглосуточно на всех ключевых точках и на северных границах. По его словам, это заградительные противотанковые рвы, инженерные сооружения и другие линии обороны. Он также подчеркнул, что у Сил обороны есть подготовленные позиции, которые сдержат противника «в случае чего».

«Эффективность данной тактики уходит корнями в Первую мировую войну. Де-факто мы видим, что даже мощное высокотехнологичное оружие не всегда способно разбивать инженерные фортификации. Опыт летнего наступления лишний раз это подтвердил. Московитские «линии Суровикина» почти везде выстояли, только на некоторых участках нам удалось прорвать первую полосу. Нам следует делать так же, чтобы под их защитой восстанавливать ресурсы, готовить новые или восстанавливать действующие штурмовые бригады», – отметил Селезнев.

Принцип №2 – развитие

Под этим пунктом понимают создание качественных вооруженных сил. Не в последнюю очередь Кофман пишет о необходимости пересмотра политики мобилизации и решение проблем в структуре и качестве ВСУ. Причем нужно учитывать не только количество мобилизуемых, но и средний возраст. Эксперт полагает, что сложно проводить наступательные операции, когда средний возраст солдат приближается к 40 годам со всеми вытекающими вопросами по поводу физической формы и состояния здоровья.

Во-вторых, при поддержке Запада следует расширить программы обучения. Они должны включать не только тактические требования боевых действий в Украине, но и умение действовать подразделениями, подготовку личного состава бригад. По его мнению, командиров нельзя подготовить за короткий период времени, и это дополнительный аргумент для того, чтобы планировать стратегическое наступление на 2025 год.

Отметим, на этой неделе правительство подало в Верховную раду обновленный законопроект, призванный усилить мобилизацию. Владислав Селезнев осторожен в оценках и советует дождаться мнения КСУ и юристов о том, насколько предлагаемые нормы отвечают Конституции.

«Только после этого можно говорить конкретнее. Не может быть, чтобы закон противоречил Конституции. А все остальное может коррелироваться за счет эффективной коммуникационной кампании. Имеем ли мы сейчас положительные примеры? Сомневаюсь, особенно когда некие спикеры начинают рассказывать о «простреленных коленях». Это точно не о надлежащей коммуникации», – сказал он и уточнил, что вопросы вызывает момент с электронными повестками.

Принцип №3 – удар

Активный компонент стратегии сводится к расширению ударной кампании. Он пишет, что Украина способна постепенно нивелировать военное преимущество РФ, нанося удары по базам в Крыму и вблизи границ. С этой целью Запад должен помочь нарастить производство дальнобойных беспилотников и пересмотреть запрет на ракетные удары по московитской территории.

Очевидно, чтобы ослабить противника, нужно бить по тыловым объектам в Московии, перенести войну на ее земли. Украине нужны ракеты с дальностью 300+ км, чтобы разрушить логистические центры. А в идеале – искать возможность наносить удары по оборонке на Урале и за ним. Последние примеры с терминалом в Усть-Луге (Ленинградская область) и НПЗ в Туапсе (Краснодарский край) подтверждают тезис о том, что возможности нашей страны растут.

Однако для прорыва на фронте этого недостаточно, говорит эксперт Александр Коваленко, поскольку все вооружения должны использоваться комплексно.

«Нужно больше артиллерии, чтобы бить на 30 км, вскрывать линии обороны и уничтожать вражескую артиллерию. Нужна бронетехника – легко- и среднебронированная, гусеничного и колесного типа, в зависимости от местности, где будут наступательные действия. Танки как были, так и остаются необходимыми для огневой поддержки пехоты», – сказал он РБК-Украина.

Особо важный компонент – авиация. Что касается обещанных многоцелевых истребителей F-16, прибытие которых оптимистично ожидается в первом квартале 2024 года, то лишь в декабре первая группа пилотов приступила к тренировочным полетам в Дании. Накануне министр обороны Нидерландов Кайса Оллонгрен не назвала сроки передачи F-16, но выразила надежду, что они поступят в этом году.

«Самое главное – чтобы московиты не могли доминировать в воздухе. А этого можно достичь средствами ПВО, дальнобойными ракетами и авиацией, которая эти ракеты запускает. Еще один важный компонент – дроны, в некоторых локациях они играют даже решающую роль. Ну и разведывательная информация о действиях врага. Все эти средства комплексно нужны для прорыва», – добавил Коваленко.

***

В декабре американское издание The Wall Street Journal опубликовало мнения западных дипломатов и военных стратегов. Они сводятся к следующему – истощенной Украине нужен как минимум год на восстановление, и что она, вероятно, не сможет провести масштабное наступление до 2025-го.

Опрошенные РБК-Украина эксперты отмечают, что все зависит от ресурсов и помощи. Грубо говоря, если завтра страну «завалят» танками, ракетами и самолетами, то, возможно, не придется ждать следующего года. А если сохранится нынешняя тенденция с нулевыми поставками, то и 2025 год не станет определяющим.

«Хотя может случиться что-то неожиданное. Например, Керченский мост «потеряет свой функционал», нарушится вражеская логистика для Крыма и материкового юга, московитам станет сложно обороняться. Я бы не исключал, что произойдет что-то, что поспособствует нашим наступательным действиям даже в 2024 году», – подытожил Коваленко.

Накануне второй годовщины полномасштабного вторжения Валерий Залужный считает, что в 2024 году все усилия нужно сосредоточить на трех направлениях: система обеспечения высокотехнологичными активами, философия войны с ограниченными ресурсами и освоение современных боевых возможностей. Армии необходима новая система перевооружения, на создание которой, по его мнению, может уйти около 5 месяцев.