«В киоск за хлебом шли в халате и домашних тапочках»

Как торговля на рынке принесла беларуске деньги и чувство собственного достоинства.

Первые шаги в бизнесе Ирина (имя изменено) делала на вещевом рынке у гребного канала в Бресте. Это было не то сооружение, которое позже построили по суперстандартам в ожидании крупных международных соревнований, а дикий водоем на окраине города, на огромном пустыре рядом с которым вчерашние инженеры и учителя заняли места под навесами. Ирина со своим музыкальным образованием пришла сюда за коллегами. Да, не высокое искусство, а вещевой рынок в середине девяностых принес ей чувство собственного достоинства, которое непроизвольно рождается в человеке со средствами. Прошло немного времени, и девушка смогла купить собственный киоск. Тогда это было по-настоящему круто, пишет onliner.by.

— В моей жизни рынок — это единственное место, приносившее такие деньги, с которых можно было откладывать на перспективу, — вспоминает Ирина. — Нас предупредили: в 2007 году на месте канала построят современный спортивный объект, а рынок закроется, нас «отселят». И мы решили прикупить киоски — другого варианта при наших капиталах не было. Мы взяли пять киосков по цене от $20 тыс. до $30 тыс. в эквиваленте за каждый в зависимости от площади. Выкупали постепенно, по рассрочке. Мне повезло: человек сбрасывал свой бизнес и дал возможность выплачивать стоимость киосков в течение нескольких лет. И еще невероятным везением казался мне тот факт, что киоски стояли в спальных районах, фактически во дворах. Люди приходили к нам за хлебом в халатах и домашних тапочках.

Что покупали?

Торговали всем, что сегодня предлагает магазин шаговой доступности: печенье, конфеты, крупы, бакалея, хлеб, колбаса… Но наибольшую прибыль приносила молочка. В те времена молочные заводы едва справлялись со спросом. Ирина брала молоко, творог, сырки в шоколаде, пудинги не только от производителей из Брестской области — чтобы наполнить ассортимент, крутились с большим географическим диапазоном: в партнерах значились волковысский «Беллакт», минские молочные заводы. И все равно каждое утро у киосков выстраивалась очередь из пенсионерок: бабулечки ожидали рассыпного творога в вакуумной упаковке. Ирина до сих пор не может понять народной любви к этому продукту. Скорее всего, на рост популярности повлияла людская молва.

Стабильную прибыль киоскам приносили яйца. В то время многие брестчане делали деньги на этом незатейливом продукте. Иные «ипэшники» никогда не заморачивались ассортиментом — каждый день они возили от киоска к киоску исключительно яйца, зарабатывая на хлеб, масло и что-нибудь повкуснее для своей семьи. Коренная брестчанка, Ирина нашла в кругу юношеских друзей таких партнеров, которые давали ей возможность держать в городе одну из самых низких цен на десяток. Местные рекомендовали ее товар так: «Большие, а по цене голубиных».

А кто продавал?

Самым больным вопросом мелкого бизнеса оказались кадры. На рынке Ирина торговала самостоятельно, муж помогал, но на пять киосков супружеской парой было никак не разорваться. И тут бизнес-леди впервые столкнулась с «человеческим фактором». Обычно на позицию продавца в продуктовый киоск приходили девушки из малых городов и деревень. Это была их первая ступень на карьерной лестнице в областном центре. И хозяйка быстро заметила тенденцию: если девушка проявляла себя толковой, ее тут же брали замуж. В молодой семье ее таланты раскрывались, и через пару-тройку месяцев она просила расчет.

Однажды на пороге у Ирины появилась девчушка из отдаленного райцентра. Со слезами на глазах она рассказывала, что пришлось оставить учебу в университете: материальное положение семьи не позволяет получать образование. Хрупкое нежное существо так растрогало Ирину, что она тут же поселила девчушку у своей бабушки и моментально оформила за прилавок.

Два года девушка работала без нареканий. Ее умение вести финансы вызывало в женском коллективе недоброе восхищение. Вроде и зарплата незавидная, и покупает в своем киоске мелочовку — берет того-сего по 100 граммов, — а личико покруглело, стала неплохо одеваться, да и парня привела к бабушке, вкусно кормит.

— И мысли не закралось, что наша скромница может обманывать меня, свою благодетельницу, — теперь со смехом рассказывает Ирина. — Мы думали: раз живут в достатке, значит, парень зарабатывает прилично. А в те годы терминалы только-только вводили, в основном рассчитывались наличными. И постоянные покупатели начали мне на нее жаловаться: не пробивает сумму по кассе. А еще стали доходить слухи, будто продукты она берет не у нас, а в других торговых точках. Не понимала, что мы, соседи по бизнесу, друг друга знаем, общаемся. И хозяйки ближайших киосков рассказывали: действительно, у них покупает — элитные на то время еду, напитки, подарки для родственников.

Вскрылось это, когда пересчитали кассу и проявилась недостача в 5 млн рублей (неденоминированных). Перебрали все возможные варианты утечки — ничего не сходилось, если не брать в расчет банальное воровство. Методом исключения пришли к выводу, что ворует финансовый гений, «толковая скромница».

В киоске, где она работала, стояли три кассы, и юноша-продавец предложил через каждые два-три часа делать перерасчет кассы и сличать результат с чеками. Подозреваемую на время пересчета решили удалять из павильона под каким-нибудь предлогом. Метод сработал: выяснилось, что каждые три часа из каждой кассы исчезало по 100 рублей. Сумма по тем временам, когда беларусы были миллионерами, хоть и небольшая, но набегало.

Сначала хотели решить проблему не вынося сор из избы. Продавец созналась, но держалась гордо, невозмутимо. Когда ее попросили написать расписку — свидетельство о намерении вернуть то, что взяла, — девушка составила текст: «Взяла из кассы нужную мне сумму». И только под нажимом переписала на унизительное «Обязуюсь выплатить…».

— Мы думали, она сделает все, чтобы замять неприятность, — говорит Ирина. — Поначалу она действительно взяла кредит и выплатила какую-то сумму. Но этого было ничтожно мало. Еще три сотни поступило из города, где жили ее родители. От меня она ушла, конечно, — и сразу перестала платить по задолженности. Уговоры не помогли, пришлось подавать в суд. А там моя протеже вдруг пошла на попятную: денег не брала, оговаривают. И только расписка и тот самый чек на 300 тыс. помогли восстановить справедливость. Но детка, говорю же, толковая. Она перестала работать официально, а нет доходов — нет и выплат по судебному исполнению. Эта история тянется годами. Давно не проверяла, погашена ее заложенность или нет.

И где же теперь киоски?

В 2011 году курс доллара скакнул с 3000 до 8500 беларусских рублей. Цены взмыли вверх, спрос упал до неприличия. Это поставило крест на бизнесе в киосках. Сначала Ирина думала выжить за счет основных продуктов, в которых нуждались местные пенсионеры, но вскоре стало ясно: без ассортимента прибыль иметь невозможно. Одну за другой она продала все свои торговые точки. Былой цены за киоски никто не дал.

Финал истории киосков в Минске наступил еще раньше. Самым большим ларечным кварталом столицы считался район возле Комаровки, обилие домиков с окошками можно было встретить и около универмагов в «спальниках». Всего в 2000 году в городе насчитывалось 3 тыс. павильонов. Торговали хлебом, овощами, мясом, шоколадными батончиками, наклейками, пиратскими аудиокассетами и турецкими трусами — всем чем угодно. В начале нулевых городские власти стали активно бороться с ларьками: нашли многочисленные нарушения правил пожарной безопасности, зачастили с проверками санстанция и налоховая. Всех предпринимателей настоятельно релоцировали в новенькие на тот момент ТЦ: «Паркинг», «Экспобел», «Ждановичи». Выжили немногочисленные торговые динозавры типа «Белсоюзпечати» и «Хутка-Смачна». А параллельно брала разбег следующая эра — эпоха гипермаркетов и электронной коммерции.