Тень третьего всадника

Мировая торговля пока сильнее локальной войны.

Около девяти часов утра 24 февраля 2022 года, зная о происходящем приблизительно все, что можно было узнать к этому времени, я отправился в магазин за разнообразной едой. По дороге мне встретились три очереди: к банкомату за наличными, к аптеке за лекарствами и, собственно, очередь в магазин. Недели, предшествовавшие широкомасштабному вторжению московитской армии, мы жили не в глухой пустоте, догадывались, к чему все идет, поэтому наличные и лекарства на первое время я раздобыл заранее. О запасе консервов тоже думал, но отступил перед масштабностью задачи. Надо было покупать либо много и все равно купленного хватило бы на считаные дни, либо не покупать ничего и надеяться на лучшее. Как всякий человек, склонный к лени и готовый подтвердить эту склонность действием, я выбрал второй вариант.

В свое время многим случалось расспрашивать бабушек о 22 июня 1941 года: как узнали о начале войны? чем запомнился этот день? и прочее в том же духе. Одни слышали речь Молотова, другие нет, но мгновенно опустевшие полки магазинов запомнили все. За вторым всадником Апокалипсиса, Войной, появляется третий – Голод, это расписание известно с давних времен. Голод действует в тылу воюющих стран и обрушивает гопсударства не хуже вражеских армий.

Чтобы как-то нормировать распределение еды и товаров, 18 июля 1941 года в Советском Союзе были введены карточки. Их отменили только в конце 1947-го, через два с половиной года после окончания войны. В Украине ничего нормировать не стали, поэтому очереди у магазина я не удивился, покорно встал в хвосте, ожидая вскоре увидеть те самые легендарные «пустые полки». Однако в первый день их не было. Позже постепенно закончились мясные консервы, пропал свежий заводской хлеб, мерцали, то исчезая, то вновь появляясь, яйца. В остальном киевские магазины выглядели так же убедительно, как и всегда. В проточной воде прозрачных стеклянных аквариумов нахально лежали и никуда не девались устрицы. Выли сирены, отключалось электричество, выстраивались и разбегались очереди за хлебом. Недостатка в устрицах не наблюдалось.

В марте 2022-го Киев был наполовину окружен, дороги с запада, севера и северо-востока перерезаны, с востока прибывали беженцы. Условно безопасным оставалось только южное направление. Этот месяц Киев продержался в основном на старых запасах и терпеливом усердии маленьких частных пекарен. В одной из них, поблизости от моего дома, работали две женщины лет шестидесяти. Они потеряли связь с начальством, оставшимся где-то далеко на юге, взяли бизнес в свои руки и в самые напряженные недели марта 2022 года безостановочно кормили свежим хлебом жителей нескольких улиц. В апреле московитские войска отступили, дороги расчистили, и третий всадник Апокалипсиса возвратил вороного коня в стойло.

Мировая торговля сильнее локальной войны, а глобальная экономика способна подчинить войну своим законам и встроить ее в себя

Весь 2022 год, заходя в киевские магазины, я не мог не думать, что экономика этой войны мало в чем похожа на экономику Второй мировой в наших краях. К счастью, мы давно избавлены от особенностей социалистического хозяйствования, и в тыловых городах люди не голодали. Но дело не только в этом. Украина во многом сельскохозяйственная страна, а боевые действия идут именно в тех регионах, где выращивали лук, баклажаны, перец, черешню, пшеницу и помидоры. Что только не выращивали украинцы на юге и востоке страны, и первое военное лето застало нас врасплох. Но уже в 2023 году часть взяли на себя регионы, до которых война не дотянулась. Только зерно продолжали сеять и собирать там же, где и прежде. Иногда подрываясь на противотанковых минах, иногда под ракетными и авиационными обстрелами — сеять, собирать и экспортировать. Украина оказалась важной составляющей международной торговли зерном. Кстати, не только зерном; например, приостановку работы предприятия по производству чистого неона в Мариуполе почувствовали производители электроники по всему миру. Завод был частично разрушен, захвачен оккупантами, но производитель со временем наладил выпуск и экспорт инертных газов в другом украинском регионе.

И все же пример с зерном мне кажется самым интересным. Потому что кроме гуманитарных поставок через Черное море, о которых полтора года говорили все, есть еще торговля со странами Европы, и здесь зерно тоже идет не в воюющую Украину, а, наоборот, его поставляют в Европу украинские производители. Пострадавшей стороной в этой ситуации посчитали себя польские фермеры. Несколько месяцев они блокируют украинский экспорт по польским дорогам. Всякий раз, когда слышу новости на эту тему, словно заново ощущаю абсурдность происходящего. Абсурд, как известно, редко бывает полным, всегда можно добавить еще немного. Вот и в ситуации с зернотрейдингом в Европе появился новый элемент: московитские производители зерна тоже торгуют с Европой и тоже через Польшу. С той самой Европой, которой жестами, мимикой и плевками московитские власти уже объявили войну. Через ту самую Польшу, которую в мечтах давно захватили, стерли и нарисовали заново, но теперь нарисовали правильно, по-московитски.

Война – древнее занятие, и ведется она по древним законам. Торговля тоже не новое изобретение человечества. Когда война уничтожает торговлю, третий всадник Апокалипсиса присоединяется ко второму, но в наши дни сломать ее непросто – торговля больше войны, хотя бы потому, что в торговлю так или иначе втянуто все человечество, каждый из нас. Мировая торговля сильнее локальной войны, а глобальная экономика способна подчинить войну своим законам и встроить ее в себя. Но лишь до тех пор, пока локальная война не стала глобальной.

Алексей Никитин, «Радио Свобода»