«Тут одних марок на $5 тысяч»

Беларус рассказал, сколько стоит коллекция его прадедушки.

Какие любимые игрушки были в детстве у вас? У меня — блестящие юбилейные рубли, значки, открытки и марки моего прадедушки, пишет журналист onliner.by Саша Маниту. Нет, нормальные игрушки тоже были, но когда твой прадедушка — председатель гомельского общества коллекционеров и все стеллажи в его комнате заставлены всякой прикольной всячиной, то детский центр внимания легко смещается с банальных грузовичков и мишек. А прадедушка был и не против: давал поиграться с тем, что блестит, но чего не жалко или что трудно сломать. И очень смеялся, когда я надевал все его значки и медали, брал его палочку и пародировал его походку.

Еще он любил повторять, что вся его коллекция — для нас, что однажды это будет стоить миллионы и он будет спокоен за то, что потратил столько сил, денег и времени на то, чтобы бережно пинцетом вкладывать разноцветные прямоугольники в альбомы. В конце жизни, правда, его страсть к собирательству набрала безумные обороты, и коллекционировал он уже даже пакеты от сметаны. Причем так же бережно и почти что пинцетиком.

Прадедушки нет уже больше двадцати лет. Все, что от него осталось, — это старые черно-белые портреты, серебряный перстень, сделанный из ложки, который я ношу каждый день, и воспоминания. А еще — его обширная коллекция всякой всячины, которая, правда, уже долгое время пылится в дальних шкафах и на антресолях. Про нее, кажется, успели забыть даже мои дедушка и мама. «Надо будет когда-нибудь перебрать, интересно, что там», — примерно раз в год говорил кто-то из нас. И да, мы все еще не миллионеры, хоть в целом и не жалуемся. Но вдруг прадед был прав, когда вложился в этот «бумажный биткоин»? Да и вообще, погрузиться и понять, почему это так сильно увлекало прадедушку, выглядело интересной задачей.

Елочные игрушки за тысячи долларов и квартира, купленная за старые монеты. Чем живут коллекционеры

Я приехал к родным в Гомель, достал многочисленные альбомы и коробки, сдул пыль и пару раз чихнул. Быстро стало очевидно: если я буду искать в интернете каждый предмет самостоятельно, то этот текст я сдам примерно через год. Чтобы понять, что к чему, нам нужен был человек, который может перевести с марочно-открыточного на человеческий. Этим человеком оказался Виталий Александрович Новиков — председатель гомельского клуба нумизматов и коллекционеров «Юнона». Мой прадедушка, кстати, когда-то был председателем именно этого клуба. А значит, шансы найти кого-то, кто его помнит, увеличиваются.

Виталий полистал пару альбомов и выдал фразу, от которой челюсть чуть не упала на пол:

— Здесь лежит приблизительно $5000. Это марки высшего сорта, я таких никогда не видел. Ваш прадедушка даже руками их не трогал — состояние идеальное.

Увы, челюсть пришлось быстро вернуть на место.

— Проблема в том, что эта тема ушла. Пик коллекционирования марок был в 1980—1990-е. Люди тратили сумасшедшие деньги, ездили по разным городам. Интерес к коллекциям падает и возрождается. Но прямо сейчас точно не время марок. У меня самого дома 30 альбомов. Они, конечно, похуже этих, но наибольшая сумма, что мне сейчас предложили за один альбом, — 50 рублей.

Самая большая и самая любимая часть коллекции прадедушки, выходит, сейчас может быть продана оптом за сумму, эквивалентную средней месячной зарплате. Вряд ли он был бы в восторге от этой информации. Впрочем, есть и повод для оптимизма: никто никогда не может предсказать, когда мода на те или иные предметы снова вернется.

— Я бы порекомендовал вам оставить марки еще лет на десять. Вполне вероятно, что тогда филателия снова будет котироваться. Этого не угадаешь. Вот сейчас, к примеру, самый ходовой товар — советские елочные игрушки. Люди использовали их по назначению, били, выкидывали, а теперь за одну такую можно легко получить тысячу долларов. Оказалось, что тиражи у них были маленькие, а роспись — ручная. И сейчас все кусают локти, что в свое время выбросили этих стеклянных зайчиков и коньков.

Сам Виталий переживал уже несколько таких взлетов и падений ценности коллекций. Когда-то он собирал имперские монеты времен династии Романовых. На пике каждая могла стоить от $1000 и выше. Сейчас от этой цены можно смело отрезать нолик за ноликом. Только внутренняя чуйка помогла коллекционеру не прогореть.

— Даже не знаю почему, но я решил, что пора их продавать. Заработал, вложил деньги в покупку квартиры. А теперь ввиду того, что китайцы и прибалты научились хорошо подделывать монеты, цена на них резко обвалилась. Так что я очень счастлив, что вовремя от них избавился.

Пробежались по юбилейным советским рублям прадедушки. Эти по пять, эти по десять — дороже нет, в целом один альбом можно продать рублей за 150—200 — если нет какого-особого брака или какой-то детали. А это важно. Почему, я осознал, когда мы уже разобрали коллекцию почтовых открыток.

— Вот смотри, если бы на этом конверте был не 1976 год выпуска, а 1975-й, мы бы говорили уже о сотнях долларов. А так ее себестоимость примерно равна 20—30 копейкам. Вот такие могут взять по рублю. А вот эти, с Гагариным и Вернадским — редкие. Себестоимость на аукционах — около $30, но с рук купят скорее за 30—40 рублей, и это еще надо соглашаться. При этом вот этот Гагарин, этот и этот уже не стоят ничего. Кстати, вот карточки я бы вам сейчас посоветовал продать, пока они еще ценятся и на них есть какой-то спрос.

Цена самых дорогих орденов и медалей прадедушки оказалась от 90 до 150 рублей. Но о том, чтобы продавать их, речи даже не шло. Просто вспомнил детство и нацепил их на себя — не хватает только палочки и смеха прадедушки.

— Кстати, вот предметы времен Великой Отечественной сейчас ценятся очень хорошо. Я сам их активно коллекционирую. Фуражки, фляги, примусы — что угодно. Суть в том, что после войны люди продолжали пользоваться трофейными предметами в быту, и со временем они просто ломались, приходили в негодность и выбрасывались. В итоге мало что дошло до нас в хорошем состоянии.

Например, было большим удивлением узнать, что форму советской армии сейчас невозможно купить и продать: ее просто нет. Форма немцев в изобилии, одна только фуражка SS может стоить около $10 000. Форма же Красной армии как победителя в теории должна котироваться еще выше. Но если на рынке вдруг появится оригинал в хорошем состоянии, коллекционеры просто сойдут с ума и не найдут что ответить: это настолько редко, что даже цену еще не придумали.

Как мой дедушка создал «аналоговый» Netflix в середине нулевых

Тем временем Виталий примерно оценил стоимость большей части коллекции. В сумме это очень неплохие деньги. Но, конечно же, не миллионы. Хочешь больше — жди и надейся на рост курса. Так что те же марки пусть еще подождут своего часа. Теперь у меня с криптоинвесторами есть кое-что общее.

— Так, что у вас тут еще можно оценить?

Вопрос хороший. Почти все в комнате, но это уже другая история. Дело в том, что мой дедушка продолжил дело отца. Правда, собирать он стал уже свои коллекции, не связанные с филателией. Сначала это были книги, в которые он в свое время вложил сумму, сопоставимую с ценой средней легковушки. Сейчас большинство из них лежат на даче, имеют чисто макулатурную ценность. Есть еще несколько десятков фарфоровых кукол, которые немного пугают, если смотреть на них достаточно долго.

Но, пожалуй, самое экстравагантное, что сделал мой дедушка, — это создание своего «аналогового» Netflix еще в середине нулевых. В какой-то момент он решил, что круче носителя информации, чем DVD, больше не будет, и стал собирать и переписывать фильмы. Так у нас в квартире появились десятки тысяч дисков с миллионами фильмов и сериалов на них. Дедушка даже написал специальную программу (а он у меня один из первых советских, прости господи, «айтишников»), которая помогает по названию найти нужную полку с нужным кино. Все диски пронумерованы и аккуратно разложены по шкафам и коробкам. Удобно и по-своему романтично. Даже жалко, что онлайн-платформы подпортили всю малину.

Виталий улыбнулся:

— Ну, это все уже не моя специализация. А вот с конвертами, открытками и, к примеру, спичками приходите в воскресенье на нашу клубную ярмарку. Там на них точно найдутся покупатели. Сбывайте, пока спрос есть, настоятельно рекомендую.

Сколько мы выручили за старые конверты, открытки и спички

Девять утра, воскресенье. На крыльце гомельского ГЦК людно. От стола к столу суетливо бегают «мальчишки лет семидесяти», как выразился один из коллекционеров. Хотя есть и молодежь: несколько подростков разложили монетки и кучкуются в своей компании. Нам тоже выделили отдельный стол. Мы с Виталием тащим и выгружаем на него несколько тематических альбомов и большой ящик с конвертами и открытками, а также один альбом с юбилейными советскими рублями.

Серьезной цели что-то продать у меня не было. Скорее нужно было пообщаться с теми, кто все еще помешан на коллекционировании, и поспрашивать у них что-нибудь про прадедушку. А сделать это легче всего было, попытавшись сойти за своего.

Но я даже не представлял, какой ажиотаж может вызвать появление свежего человека с новым материалом. Мой стол облепили в первые же минуты. Альбомы одновременно просматривали по пять-шесть человек. А когда люди узнали, чья это коллекция, подтянулось еще больше народу.

— Семен Борисович? Конечно знаю! Мы дружили, я бывал у вас дома! Да, серьезная у него коллекция была. Разрешите посмотреть?

Так Аркадьич, Семеныч, Александр Алексеич и некто Владимир, которого интересовала исключительно тема космоса, стали моими новыми друзьями, а книга контактов в моем телефоне заметно потяжелела. Особенно после того, как я обмолвился, что привезенные предметы — это даже не треть от всей коллекции.

Всего любителей филателии в клубе осталось восемь, притом что всего членов в «Юноне» около трех сотен. Самый крупный кит из всех — Александр Алексеевич. Он активнее всего взялся выбирать карточки и открытки из моих альбомов.

— Меня интересуют конверты и открытки первого дня. Еще на них есть печати гашения — это тоже потенциально увеличивает стоимость. Но в целом готов по 20 копеек за штуку предложить.

Александр Алексеевич увез домой примерно 200 новых конвертов — в компанию к тем 10 тыс., которые уже были у него в коллекции. Он же провел мне ликбез и рассказал, на что обращать внимание при оценке конверта. А еще позвал в гости. Обещал показать коллекцию и рассказать о моем прадедушке, которого знал лично.

Примерно за 30 рублей ушел мой набор спичек 1958 года, приуроченный к открытию павильона СССР в Брюсселе. Оказалось, что продешевил: в интернете дают почти 90. Но мне не жалко.

Ушли с молотка и редкие карточки с Гагариным и Вернадским. Сначала у меня хотели взять обе за 20 рублей, неодобрительный гул толпы и призыв «не наглеть и не обувать молодого» повысили ставку до 30 за штуку. Все еще не долларов, как предлагают в каталоге, но вряд ли кто-то сможет предложить больше. На фото, если что, не тот самый Гагарин. Тот самый улетел.

Председатель клуба все это время стоял рядом и периодически поглядывал, чтобы все было честно. Пока сумма моей выручки медленно, но верно росла, разговорились о самых странных коллекциях, что собирали участники клуба.

— Ой, однажды нам лесник принес коллекцию гвоздей — старых, советских кованных гвоздей — и натурально ждал, когда кто-то их купит. А самая забавная коллекция, что я видел в жизни, — это, наверное, кирпичи — целая стена кирпичей с подписями годов и наименований производителей. Серьезный подход.

Я снова вспомнил про то, что прадедушке в последние годы жизни было уже не важно, что именно собирать. Стало интересно, почему многие коллекционеры со временем превращаются в Плюшкиных.

— У меня есть этому объяснение. Помнишь, я рассказывал про елочные игрушки? А теперь представь, сколько волн внезапного повышения ценности каких-то предметов проходит коллекционер за свою жизнь. И многим становится обидно: вот же, я десять лет назад держал эту игрушку или монетку в руках и выкинул — а теперь она стоит состояние. Поэтому многие к концу жизни на всякий случай начинают коллекционировать вообще все — не из жадности, а потому, что уже боятся допустить ошибку.

Спустя три часа не слишком активной торговли в моем кармане оказалось 155 рублей. По объему я распродал всего один альбом конвертов. Мог бы скинуть все оптом не глядя и единовременно заработать куда больше. Но меня такой расклад не сильно интересовал. Мой телефон второй день напрягается от звонков новых друзей, которые хотят посмотреть, что же еще есть в запасах прадедушки. Его любимые марки и ордена точно останутся неприкосновенными. Открытки и конверты я готов продать тем, кто расскажет какую-нибудь классную историю из их совместной молодости. Будем считать, что теперь я буду коллекционировать их. И на удивление бывших друзей откликнулось действительно много.

Виталий подытоживает:

— Филателией занимаются в основном люди в возрасте и по старой памяти. Для них это уже спортивный интерес. Иногда становится жалко, что, когда эти люди уйдут, их дети, скорее всего, даже не поймут ценности всего этого, начнут выкидывать. Потом предметов снова останется мало, и спрос возрастет — это вечный цикл. Так все и устроено в коллекционировании. А прадедушка у вас крутой был, так и напишите.

Даже не берусь с этим спорить. Привет тебе, дед Семен!