«Моими картами расплачивались губоповцы, а из дома забрали даже духи»

Экс-политзаключенная рассказала, как беларусские силовики реализуют принцип Шарикова.

В Беларуси певицу Мерием Герасименко приговорили к трем годам «домашней химии» за исполнение в августе-2022 песни украинской группы «Океан Ельзи».

В интервью каналу «Жизнь-малина» Мерием рассказала подробности о методах запугивания со стороны ГУБОПиК — трижды взломанной двери, вынесенных из дома ценностях и использовании ее банковских карт.

—  Вызвали сначала в РУВД, отпустили — а с утра вломился ГУБОП. Ломать не строить, — констатирует певица, вспоминая три «визита» силовиков  с выломанными дверями. — Ставится задача: иди, ломай, и ты потом ничего не докажешь — у нас просто «бандитский Петербург».

По факту, у меня вынесли из квартиры все золото, карты, элитный алкоголь — даже духи мои.

Это после второго «обыска». Дать этому какую-то оценку невозможно. Они хотят сделать шоу, перфоманс. Люди, наверное, не хотят ловить преступников, — тех, в действиях которых есть состав преступления согласно УК, им нужно, по их представлению, делать «зачистку» инакомыслящих.

Певица с иронией вспоминает, как силовики нашли в квартире книгу «Власть голоса» и угрожали: мол, отправим на экспертизу относительно «экстремизма» — а речь шла о научной работе специалиста-фониатора, исследовании работы голосовых связок…

— Ну, думаю, ладно — забирайте, почитаете, — говорит Мерием. — Так забрали еще костюм Adwago, белый с красной символикой, которая есть и на госфлаге. И думали, что прах моей собаки — это наркотики… А там бокс с иконкой, и я сказала, чтобы не смели трогать.

Сейчас я уже отношусь к этому спокойно. Но после второго обыска они все-таки забрали прах, провели экспертизу, и хотя в деле было сказано, что это «биологический материал умершего животного», — но прах так и не отдали.

«Обыск» с изъятием ценностей, говорит певица, проходил без ее присутствия и даже не был запротоколирован — пока хозяйка квартиры сидела в СИЗО, четверо неизвестных вломились в квартиру, относительно аккуратно вскрыв двери, и вынесли оттуда украшения, парфюмерию, элитный алкоголь и т.д, оставив при этом сами коробки нетронутыми.

— Сначала — угрозыск с ОМОНом, потом ГУБОП, потом Следственный комитет, может быть, КГБ приходило, может, они чай там пили — заходили, как к себе домой, без протоколов, без ничего. Уже даже мои соседи начали говорить: мол, оставьте в покое девочку и ее квартиру, идите преступников ловить — а у меня соседские бабули еще Сталина прошли, и то им угрожали…

Книжку и костюм после вернули, технику тоже, потому что не нашли ни фотографий, ничего такого.

Но самое интересное — и я хочу, чтобы люди об этом знали, — деньги из кошелька ГУБОПовцы просто клали себе в карман.

А моими картами расплачивались, как я увидела по выписке из банка, до конца сентября (посадили меня 5 августа). Почти €900 за 1,5 месяца. И адвокат говорит: заявление не поможет, никто не будет возбуждать дело против своих. И ты сидишь, злишься, потому что это твои заработанные деньги, твои вещи — какого хрена?!

Возможно, они хотели, чтобы их женщины вкусно пахли — ну так могли бы заработать и купить сами, а не забирать.

На что тратили деньги? В выписке был универмаг «Соседи», «Виталюр», счет из ресторана, не слишком бюджетного, и какие-то еще магазины.

Квартиру в итоге Мерием Герасименко продала и, признается, не жалеет. Гораздо больше ее зацепило ощущение несправедливости, уголовное преследование вне правовых норм, и фактический запрет на профессию:

— Мне было обидно, что я не могла больше в Беларуси. Вопрос: на каком, черт возьми, основании?! Я люблю петь, хочу и буду петь. Почему кто-то решил, что из-за своих взглядов я не могу петь?