Дело о теракте: сплошные нестыковки

В деле о теракте в минском метро по-прежнему много противоречий и нестыковок, в нем нет ни заказчиков, ни организаторов, ни ярко выраженного мотива. 

В Верховном суде в открытом процессе слушается уголовное дело о специфическом белорусском терроризме, который не вписывается в общепринятые понятия сего преступления.

Главный обвиняемый – самоучка-конструктор токарь Дмитрий Коновалов, «гений в химии». Преступление совершил «в целях устрашения населения для дестабилизации обстановки в Республике Беларусь». Зачем? Чтобы его боялись люди? Где смысл? Ведь только сумасшедший может допустить, что из-за теракта страна станет такой же сумасшедшей.

Вторую часть клетки занимает электромонтер Владислав Ковалев, мечтавший стать долларовым миллионером, но никак не пособником террориста; ему вменяется в вину в том числе «преступное бездействие» в виде недоносительства.

Такова позиция государственного обвинения, которое, конечно же, не уполномочено делать заявления о многолетнем бездействии компетентных органов.

Пожалуй, все сомнения на тему «а тех ли задержали и судят?» связаны в первую очередь с личностями обвиняемых, 25-летний жизненный путь которых следствие разложило по многочисленным томам дела как по полочкам.

Отсюда и начинается цепь противоречий. С одной стороны — мощные силовые структуры, наделенные правом обыскивать, отслеживать, обнюхивать и дактилоскопировать каждого подозрительного только за запись в ЖЖ.

С другой — дворовые пацаны, оставившие за собой столько громких «горячих следов», что на их документирование понадобился центнер бумаги, подшитый за четыре с половиной месяца следствия в 550 томов уголовного дела. Но случилось это лишь после того, как в минском метро прогремел взрыв, унесший жизни 15 человек…

На раскрытие жуткого преступления очнувшимся от десятилетней спячки силовикам потребовалось чуть более суток. Напомним, бомба на станции «Октябрьская» взорвалась 11 апреля в 17.55, а 12 апреля в 22.05 оперативники уже написали рапорт о задержании подозреваемых, главный из которых обладает неадекватным человеческим фактором.

…Практически все поступки Дмитрия Коновалова, начиная с 9 апреля, когда, по версии следствия, у него взяли отпечатки пальцев, мягко говоря, противоречивы и могут быть понятны лишь опытному психиатру.

Как человек, находящийся на грани разоблачения, он мог сделать явку с повинной или попытаться скрыться, например, в России. Однако токарь с бомбой едет в Минск, чтобы осуществить свой зловещий замысел. При этом откровенно светится везде, где можно.

В столице, к слову, квартиру можно снять и неофициально. Коновалов же обращается в агентство, где остаются его паспортные данные. Он, конечно же, должен был знать, что метро и весь центр города находятся в поле зрения камер видеонаблюдения.

Будь белорусский токарь «шахидом» — объяснений не потребовалось бы, почему подземка была выбрана местом для теракта. Однако на кнопку пульта он нажал практически в единственной точке станции, где имеется возможность избежать осколочных ранений. То есть, террорист хотел еще пожить. Но опять же — момент инициирования заряда проходил буквально напротив камеры, расположенной напротив входа в тоннель.

В то же время Коновалов выбрал самый неудачный путь отхода. Вместо того чтобы передвигаться дворами, например, к вокзалу, и срочно покинуть Минск, он демонстративно шагает под камерами видеонаблюдения в районе здания Администрации президента, на проспекте Независимости и площади Свободы.

Затем террорист в приподнятом настроении возвращается на квартиру по улице Короля, где его ожидает друг детства Влад и девушка Яна, вся компания продолжает отдых со спиртным. Оттуда и вывели их всех в наручниках вечером 12 апреля.

Официально сообщалось, что террорист оставил четкое изображение своего лица на камере с очень хорошим разрешением. Далее был определен район возможного проживания подозреваемого.

Сделали это с помощью камер видеонаблюдения на станции метро «Фрунзенская». Потом этот район начали отрабатывать сыщики, там на глаза им и попался ходивший за водкой подозреваемый, которого отследили до самой квартиры. (Речь, очевидно, шла о Коновалове, ибо о Ковалеве следствие на тот момент ничего знать не могло). Затем бойцам спецподразделения «Алмаз» была дана команда на захват. На первый взгляд все выглядит очень логично.

По сведениям интернет-газеты Naviny.by, сотруднику службы наружного наблюдения МВД, опознавшего Коновалова и отследившего его до дверей квартиры, пообещали решить жилищную проблему.

Но в этой части истории имеется одна очень существенная нестыковка. Коновалов, Ковалев и девушка Яна на допросах, протоколы которых оглашались в суде, утверждали, что с момента возвращения Коновалова сразу после взрыва и до самого ареста никто из них квартиру не покидал.

Каким же образом было установлено «логово» террористов на самом деле? В суде этот факт пока не озвучивался. Однако когда на допросе следователь поинтересовался, почему Дмитрий Геннадьевич вел себя так беспечно, словно стремился, чтобы его поскорее заковали в наручники, Коновалов ответил: «Я не думал, что меня так быстро задержат».

Еще несколько блоков противоречий, нестыковок и недомолвок связаны с отказом от показаний обвиняемых — как в ходе предварительного расследования, так и в суде. Последний момент касается Владислава Ковалева; Коновалов, как известно, выбрал роль молчаливого наблюдателя за судебным следствием. Свою долю сомнений, скажем так, в качество следствия внесли и многочисленные заключения экспертов. Но все это — темы отдельных публикаций.

Остается только недоумевать – зачем обвиняемые это делают, зачем наговаривают на себя? Ведь даже под самыми зверскими пытками человек будет держаться из последних сил, чтобы не подписывать себе смертный приговор.

Следует учитывать, что суд еще далек от завершения, большинство документов оглашается лишь частично, поэтому полное представление об этом уголовном деле имеет лишь ограниченный круг участников процесса. И некоторым из них позволительно оценивать доказательства согласно статье 19 Уголовно-процессуального кодекса: «Руководствуясь законом и своим внутренним убеждением…