Как ГУБОПиК «отжимает» бизнес для приближенных к семье Лукашенко

Исповедь беларусского предпринимателя.

В редакцию сайта Charter97 обратился беларусский бизнесмен, директор строительной компании ООО «Жилстройкомплект» Илья Волох. В Беларуси он заочно осужден на десять лет якобы за «злоупотребление служебными полномочиями».

Власти утверждают, что Илья Волох нанес «огромный имущественный вред» дольщикам при строительстве домов жилого комплекса «Грушевский посад» в Минске.

В интервью сайту Charter97 Илья Волох рассказал свою версию событий. Как оказалось, к банкротству его бизнеса приложил руку ГУБОПиК, а один из участков в центре Минска, принадлежавших бизнесмену, получил приближенный к Лукашенко хоккеист, соучастник убийства активиста оппозиции Романа Бондаренко, Дмитрий Басков.

Как ГУБОПиК «кошмарит» бизнес

— Приговор был предсказуем, но все равно крайне неприятен. Дело велось с 2020 года. За четыре года мне вменяли все что угодно: вывод капитала из страны, отмывание денег. Провели миллион проверок. В результате судили за «превышение служебных полномочий». 10 лет мне, семь — финансовому директору Александру Зайцеву, — рассказывает Илья Волох.

– Коротко о моей компании. Она была основана в Кобрине в 2000-м году мною и моим отцом. В 2006-м году отец умер, я остался один. Бизнес развивался, мы стали уже застройщиками. Строили в Минске «Грушевский посад». Однако это только один из десяти проектов, которые мы вели в то время. Число работающих в компании на пике было более 500 человек.

— С «Грушевским посадом» связано ваше уголовное дело. В открытых источниках есть информация, что якобы два дома в этом ЖК вы построили, третий дом перестал строиться, строительство четвертого не начиналось. Это так?

— Мы построили четыре очереди из всего большого комплекса, еще две очереди у нас остались. Два комплекса были в строительстве. Один был построен на 94-95%, даже по оценкам УКС «Запад» (застройщик, которому властями был в последствии передан объект — прим. ред.).

Мы красили фасады, подъезды, готовились комплекс к вводу в эксплуатацию. Была создана приемная комиссия. Но ввод объекта был заблокирован властями.

— Почему?

— Это следствие войны ГУБОПиКа против меня. Причина в этом.

— C чего началась эта война?

— В 2017 году ко мне в кабинет пришел подполковник Александр Живлюк из ГУБОПиКа. Пригласил меня к себе и часов шесть рассказывал про мой бизнес. Кто я, что я, где у меня есть какие дела, чем я занимаюсь. Рассказывал долго и упорно. Затем Живлюк сказал, что у нас есть общие знакомые, что надо кого-то из них посадить.

Он достал распечатку с информацией о сотруднике КГБ, который в то время приходил к нам в офис с различными запросами по служебной необходимости, а мы предоставляли для обозрения какие-то документы. Живлюк сказал «давай его посадим», на что я ответил, что ничего не имею против, пусть садит, только не понимаю, какое это имеет ко мне отношение. Я сказал, что занимаюсь строительством и хотел бы продолжить заниматься своей работой.

Затем Живлюк называл моих знакомых, с которыми я созванивался по работе. Сказал, что надо посадить Виктора Кучинского, который 18 лет был «депутатом», а затем помощником Лукашенко. Я его хорошо знал. Живлюк сказал, что жена Кучинского — замминистра экологии, «она конченая», а самого Кучинского нужно отправить в тюрьму.

Возможно, он слышал какие-то разговоры, звонки. После ухода из политики Кучинский вел со мной некоторые бизнесы.

Я сказал Живлюку, что с такими делами — не ко мне. Он долго и упорно меня напрягал. Требовал писать на названных людей лжесвидетельства, еще несколько фамилий назвал.

А потом я попросил моих знакомых, чтобы они вышли на начальника Живлюка и сказали, что если у ГУБОПиКа ко мне нет никаких претензий, чтобы их подчиненный просто от меня отстал. Мол, если я в чем-то виноват, то давайте все выясним. Я готов отвечать в любое время дня и ночи за любые свои дела и поступки. Тогда Живлюк пропал на год, отстал от меня. А в 2018 году вернулся и сказал, что мне конец.

У меня был заместитель по юридической части. Его арестовали на пороге моего офиса за какие-то сторонние бизнесы, которые никак со мной не были связаны.

Меня сделали свидетелем по этому делу, так как он мой зам. Задержание производил и вел дело известный уже нам Живлюк. Позднее я узнал, что ГУБОПиК оказывал на моего зама давление и принуждал дать против меня показания.

Раньше Живлюк не мог ко мне заходить в офис, а после этого уголовного дела ко мне начали приходить, арестовывать имущество и прессовать конкретно. За мной началась слежка.

— Что вы имеет в виду под словом «прессовать»?

— В один день во всех офисах, которые у меня есть в Кобрине, в Минске, на планерку приходил ГУБОПиК, причем одномоменто. Они проводят обыски, изъятия. Это было в 2018 году.

Повода никакого не было: я свидетель по какому-то делу, к которому вообще отношения никакого, ноль. Департамент финансовых расследований провел около 20 проверок. Пытались найти вывод капитала, искали что-то в Польше — не нашли ничего. Потому что никаких грехов за мной не было. Я открыто говорил: если будут ошибки в бизнесе — я готов заплатить любой штраф, просто отстаньте от меня.

В начале 2019 года меня вызвали в ГУБОПиК. Сказали: «Мы в этот раз уже основательно подготовились». Я говорю: «Понимаю, молодцы, все равно у вас ничего на меня нет, потому что у меня все «в белую» в бизнесе». Они сказали, что им нужен заместитель губернатора Брестской области или его сын и потребовали компромат на них.

За 20 лет у меня было достаточно много знакомых: от мэров до министров. Что я мог им дать? Мне было нечего сказать против этих людей. ГУБОПиК еще часа два меня «мариновал», приходил начальник какой-то, уговаривал дать показания. Говорили, что меня «сотрут в порошок».

Конечный бенефициар — хоккеист из окружения Лукашенко

— А затем начались проблемы с «Грушевским посадом»?

— Да, мы приходим в любую инстанцию, чтобы получить малейшее разрешение, согласование проекта, а там уже побывал ГУБОПиК и Живлюк. Все были запуганы. Он лично ездил во все службы и администрации Минска и Брестской области, где только могли быть хоть какие-то интересы моего бизнеса, угрожал и запугивал чиновников и госслужащих, требовал наложения штрафов, отказов всяческих согласований и решений, изъятия участков, выданных мне на основании аукционов. Оказывал давление на председателей исполкомов, их замов, о чем мне известно непосредственно от этих людей.

Где бы мы ни были, в любой инстанции, где просили разрешить продолжить строительство, рядовой документ, который подписывается в течение недели, мы не получали. Последний документ, ввод готового объекта, — в нем нам отказали восемь раз. Стройка стоит, люди стоят, фирма блокируется, а тебе просто не дают работать.

— А что с деньгами дольщиков произошло?

— Власти приняли решение, забрали объект, передали его застройщику Управления капитального строительства (УКС). Есть объект стоимостью 10 миллионов долларов, 10 тысяч метров по 1200 — 12 миллионов долларов дом. Они его забрали, а иски мне оставили.

Забрали у меня 10 миллионов долларов и сказали: «А ты деньги дольщикам отдай, а мы им еще раз продадим за 10 миллионов все». Кейс такой. Они заблокировали у нас еще 10 различных площадок. Деньги остались в строительстве.

— А что объяснили дольщикам? Ведь они выходили, записывали видео.

— Говорили, что «сейчас во всем разберутся». Пока УКС принял и достроил первый объект — одного из директоров УКСа посадили в тюрьму за взятки или за хищения.

А как я мог украсть деньги? Вы же проверяли все вдоль и поперек. Госконтроль, ДФР, ОБЭП, потом опять Госконтроль — и так три года. ГУБОПиКовец Живлюк закидывал ДФР требованиями о проверках каждые два месяца. Они каждый раз проводили что-то новое, но ничего не было. Даже из пальца высосать ничего не смогли. По сути, это такой гопсударственный рэкет.

Я же до 2023 года все пытался найти инвесторов под «Грушевский посад», пока они еще указ не приняли о передаче объекта. До 2023 года можно было все достроить и еще бы было пару миллионов прибыли.

Один из участков, который у нас забрали, купил на аукционе хоккеист Дмитрий Басков (близкий к семье Лукашенко бизнесмен, один из участников нападения на минчанина Романа Бондаренко, которое привело к его смерти — прим. ред.). В центре Минска мы проектировали, 80 тысяч квадратных метров жилья. Только на проекты миллиона два потратили. А потом у нас его забирают, а Басков дальше там достраивает.

— Выходит, что ваш бизнес был передан людям Лукашенко.

— Частично, да.

— В январе этого года на БТ вышел фильм о вас. Ведущая в нем — пропагандистка Анастасия Бенедисюк, которая ходит по колониям и допрашивает политзаключенных. Почему такой интерес к вашем делу?

— Мое мнение, что этот фильм — поражение ГУБОПиКа. Они же за мной и слежку вели, устанавливали прослушку в моем кабинете. Люди с 2017 по 2024 год занимались мной. А успех какой? Из успехов только искалеченные судьбы дольщиков. В этом я отдаю себе отчет. Только это не моя вина.

Я бы эту стройку мог закончить и заработать еще пару миллионов долларов в самом плохом моменте. Нам просто постоянно отказывали в вводе дома в эксплуатацию.

Бизнес все еще вне политики?

— На примере этой истории понятно, как в Беларуси кошмарят бизнес. Это обычная практика? С другими бизнесменами также поступают?

— Я думал, что меня это не коснется, не такого же большого уровня предприниматель. У нас был актив в 10 миллионов долларов, мы могли вырасти к этому году до 30-40 миллионов долларов.

Я смотрел на других бизнесменов, которых арестовывали, думал, что, наверное, они что-то натворили. Думал, что это все не про меня. Но я ошибался. Недооценил возможности системы.

— Почему вы столько времени молчали? Ведь преследование началось в 2017 году, а сейчас 2024-й.

— Я не молчал. Обращался к своим знакомым. Через них писал директору ОАЦ (Оперативно-аналитического центра при администрации Лукашенко — прим. ред.), что ГУБОПиК меня прессует, что у меня сотни дольщиков, что будет беда, что так нельзя. Директор ОАЦ прислал ко мне оперативника, он пришел, выслушал, я ему рассказывал о своем деле два часа. Он мне потом говорит: «Давай ты нам Живлюка на диктофон запишешь». Отвечаю, что я строитель, хочу строить, а вы поставьте его на место. А сотрудник ОАЦ мне отвечает, что «так система не работает».

Затем мне звонил человек от КГБ и предлагал переписать бизнес на него. «Мы порешаем, а тебе условный срок дадут. Перепиши компанию, а мы тут разберемся». Раза три мне звонили. Я сказал, что подумаю, а потом просто послал их всех. Какие-то падальщики, у них такой бизнес.

— Вы уехали из Беларуси в 2019 году. Почему?

— Боялся, что подкинут патроны, наркотики. Я знаю, как работает ГУБОПиК, знаю их методы, потому что у меня были знакомые, которые там служили.

— Вы сейчас находитесь за границей, десять лет тюрьмы не грозят. Но на семь лет был осужден финансовый директор фирмы Александр Зайцев.

— Он просто «козел отпущения». Человек не принимал никаких решений. Это финансовый директор. Он управлял бухгалтерией. Но нашли, что якобы дополнительную зарплату получал. Человек себя оговорил после ареста. Очевидно, Зайцев очень хорошо сотрудничал со следствием, ему многое пообещали, как это обычно бывает, но посадили на семь лет. Он, наверное, рассчитывал, что из зала суда освободится и будет счастлив.

— Вы предлагали Зайцеву уехать?

— Еще несколько лет назад, когда начали всех на допросы вызывать. Говорил, что надо уезжать. Люди, которые находятся в Беларуси, живут в каком-то иллюзорном мире. Я тоже думал, что это все меня не затронет.

— Это первое ваше интервью, в котором вы рассказываете обстоятельства дела. Я так понимаю, что все эти годы, поскольку публично вы не озвучивали свою позицию, у дольщиков «Грушевского посада» накопилось очень много претензий. У вас сейчас есть возможность этим людям что-то сказать.

— Я думал, что ГУБОПиК от меня отстанет, вернусь в Беларусь и дальше буду делать свою работу. У меня был такой план. Получилось, что когда я уехал, Живлюк все больше и больше начал активничать, блокировать везде работу предприятий. «Грушевский посад» — это не единственный проект. У нас было порядка десяти проектов, которые они забрали разными способами. Власти везде писали, что я «набрал денег и сбежал», но ведь было много других проектов, куда были вложены деньги, велась работа, платились зарплаты.

Мы встречались с дольщиками, с инициативной группой, когда я был уже в Польше. Резонный вопрос: «Почему вас нет, почему вы уехали?» Я говорю, что есть полковник Живлюк, я не могу приехать. Пытались дистанционно решать. У нас были активы, мы их все продавали для того, чтобы продолжать строительство. Мы продавали квартиры, офисы и все что там было. Я не виноват, это система.

— В Беларуси бизнес всегда старался держаться подальше от политики. Почему не получается при диктатуре просто зарабатывать деньги?

— Бизнес сам по себе так устроен, что «моя хата с краю». Я умею, условно говоря, шить сапоги — я буду шить сапоги, вы меня не трогайте, сами разбирайтесь. Но потом за тобой приходят. Есть такое выражение: если ты не занимаешься политикой, то она займется тобой. Я помню его еще от учительницы истории.