Путинская «Семья 2.0»

В недрах Кремля формируется слабая пародия.

Пост Бориса о судорожной попытке создать свой собственный класс-гегемон, который бы стал кадровым резервуаром для власти и от имени и во имя которого можно было бы править страной, смотрится еще интереснее в контексте ПМЭФ, который сделал для «ширнармасс» очевидным стремление правящего клана передать власть по наследству.

Дело все в том, что два этих главных тренда нашего времени сильно противоречат друг другу и потенциально несут в себе риск серьезного внутрисистемного конфликта. В свое время Александр Филиппов, анализируя причины краха советской версии империи, писал о том, что одним из самых губительных факторов стала именно приостановка работы социальных лифтов, которые постоянно помогали ротировать узкую правящую верхушку за счет подачи «свежей крови» (иногда с сильным кровопусканием) через партийный механизм из резервуара под названием класс-гегемон. Именно развившееся в 60-е и 70-е годы стремление закреплять за своими отпрысками «корпоративные высоты» привел, по мнению Филиппова, к существенному ослаблению системы. В этом контексте интересно наблюдать, как администрация Вайно-Кириенко садится на политический шпагат.

С одной стороны, она стремится создать виртуальный класс-гегемон. Создает она его в совершенно пост-модернистском духе — как политическую фикцию. В последней версии его прототипом должны стать маньяки-убийцы-насильники-извращенцы, выжившие после «Вагнеров» и «Штормов Z», из которых будут лепить пролетариат XXI века. В этом смысле моя статья 2012 года о путинизме как диктатуре люмпен-пролетариата начинает выглядеть пророческой (не поленюсь дать ссылку для представителей младшего поколения, заинтересовавшихся сегодня новейшей московитской историей).

С другой стороны, та же администрация активно продвигает в политику отпрысков знатных фамилий и даже, как мы теперь видим, членов «императорского дома». Мягко говоря, это не способствует работе социальных лифтов для всех, кто не принадлежит к этим фамилиям. Это, конечно, не вчера началось. Еще в 2020 году я писал, что изменения в Конституцию — это не про переизбрание Путина, а про создание условий для коллективного наследования власти и активов новым поколением правящего клана. Но сейчас это вышло на поверхность и приобрело новое качество. Во-первых, оно стало фактом публичной политики. Во-вторых, акцент сместился с контроля денежных потоков (чем мажоры всегда с удовольствием занимались) непосредственно на власть. «Дети» вдруг резко потянулись из банков и госкомпаний в правительство. Как по мне, так в недрах Кремля формируется слабая пародия на ельцинскую «Семью» — путинская «Семья 2.0».

Насколько существенным фактором политической жизни она может стать в будущем, пока не ясно, но она уже присутствует в настоящем как проект. Причем не думаю, что это путинский проект. Я бы назвал его «кремлевским», так как полагаю, что драйвер процесса где-то в окружении Путина. Я не исключаю, что в какой-то момент в Московии обозначат себя силы, которые придут к выводу, что механизм прямого наследования политической и экономической власти — наименьшее из зол. Убедить в этом Путина, я думаю, будет не так уж и сложно. Но, если это случится (маловероято, но не исключено в принципе), то оно случится не в 2036, а в 2030 году. Для такого проекта 2036 — это слишком поздно.

Так или иначе, но эти две линии, почти одновременно так резко обозначившие себя, сильно противоречат друг другу. Тут либо «класс-гегемон» (пусть и ублюдочный), либо передача власти по наследству — вместе им не сойтись. Похоже, мы становимся свидетелями зарождения еще одного сущностного внутрисистемного конфликта.

Владимир Пастухов, Telegram