Хочет ли Путин окончания войны?

И что думает его окружение.

Путин не остановит войну до тех пор, пока не получит такой результат, который он сочтет в достаточной степени убедительным, чтобы продемонстрировать всем московитам – и элитам, и простому народу – что он победил. Вся его легитимность основывается на уверенности его подданных в том, что он силен и что он всегда побеждает. Других источников легитимности у него нет. Если по итогам войны будет зафиксирована его неспособность победить, то указанная легитимность начнет стремительно обнуляться. Это для него смерти подобно.

Поэтому он предпочтет воевать бесконечно, чем позволит московитам считать, что он проиграл. Сейчас он выкатил в качестве ультиматума требования отдать четыре региона и отказаться от вступления в НАТО. Я не могу себе представить, при каких условиях он от этого требования отступит. Он знает, что любое отступление будет воспринято как доказательство его поражения, а он себе этого позволить не может.

При этом очевидно, что до бесконечности он воевать не сможет, потому что любая затянувшаяся колониальная война в какой-то момент теряет легитимность и ведет к свержению действующей власти, а иногда и к полноценной революции. В Московии это было, например, в случае с Первой мировой. Напомню, Ленин в 1917 году писал, что если бы не война, то революции еще бы не было долгие годы, а может быть, даже десятилетия.

Было такое и в других странах - и в авторитарных, и в демократических. Режим Салазара-Каэтану в Португалии рухнул в результате накопления усталости в армии от тех войн, которые страна вела в Африке - в Мозамбике, в Анголе, в Гвинее-Бисау. А Алжирская война, например, привела к падению Четвертой республики во Франции. Или, например, взять Вьетнамскую войну. Линдон Джонсон - который по всем остальным параметром был очень сильным и успешным президентом - не сумел из-за неё переизбраться на второй срок, и власть в США перешла от демократов к республиканцам.

Война Московии против Украины уже сейчас стремительно теряет легитимность. Она становится все более раздражающим фактором, и если Путин её не прекратит, то в какой-то момент он имеет все шансы утратить власть. А в том случае если он успеет умереть, его преемник окажется перед очень жестким выбором: либо быстро прекратить войну, либо утратить власть. Думаю, что Путин и его окружение это прекрасно понимают, но пока у них есть надежда, что все-таки Украина и Запад устанут быстрее, чем в Московии случится революция. В этом суть его стратегии. А добровольно признаться, что он проиграл войну, которую сам же и начал, – на это он точно не пойдет.

Сейчас Путин заговорил о переговорах, потому что в московитском обществе, и в мире целом растет спрос на окончание войны. И он хочет убедить всех, что он не какой-то чокнутый придурок, которому нравится воевать. Он хочет убедить всех, что воюет вынужденно, а сам только и делает, что мечтает о мире. Путин боится, что по мере накопления усталости элиты, да и массовая аудитория, нехотя придут к выводу: мол, поскольку мы от войны устали, поскольку ресурсы страны истощены, а Путин войну останавливать не хочет – значит, мы против Путина. Поэтому он посылает сигнал: «Если вы хотите остановить войну – это не значит, что вы должны быть против меня. Я тоже хочу ее остановить, поэтому вам надо просто набраться терпения и подождать - и как только представиться возможность, я все это сам тут же и прекращу». Он эту позицию на самом деле занял не сейчас, а еще на старте своей избирательной кампании, в конце прошлого года.

То же самое касается и международного общественного мнения. Посылая такие сигналы, он упрощает работу для своих союзников, типа Карлсона, Трампа, Орбана. Им становится легче спорить с условными Байденами: мол, хватит демонизировать Путина, он и сам стремится к миру.

Среди путинских элит сейчас далеко не все удовлетворены происходящим. Сразу после того, как выяснилось, что война затягивается и быстро победить не удалось, возникли очень серьезные внутренние противоречия по вопросу о том, что делать дальше. Поверх старых кланов пролег новый водораздел – появились группировки «ястребов» и, так сказать, «технократов». Первые говорят: «Раз уж начали воевать, то нужно полностью мобилизовать экономику, перевести жизнь страны на военные рельсы, мобилизация экономики невозможна без национализации – значит, давайте национализируем экономику». То есть, «все для фронта, все для победы» – это то, что называется «тотальная война». Ну а для всех, кто недоволен, - самые жестокие репрессии. Технократы же говорят: «Ничего этого не надо, у нас вообще не война, а СВО, поэтому вот в таком же формате и будем продолжать - без всякой мобилизации и милитаризации». По их мнению, перенастраивать жизнь страны не надо, достаточно просто выделять на СВО определенный бюджет и этого достаточно для успеха. «Технократы» не считают, что надо ставить перед собой какие-то глобальные цели: им достаточно условного Херсона, а на Киев они не претендуют.

Сейчас в московитских элитах наметился новый тренд: можно назвать его подготовкой к смене поколений. Вокруг Катерины Тихоновой начинает группироваться второе поколение путинской элиты - те, кто в начале 2000-х был слишком молод или попросту не играл никакой особой роли - как, например, Белоусов. Пытаясь найти ответ на вопросы «кто виноват?» и «что делать?» эти люди начинают противопоставлять себя тому первому поколению, которое пришло вместе с Путиным 25 лет назад, – всем этим Ковальчукам, Ротенбергам, Патрушевым. Именно на них они возлагают ответственность за неэффективность и коррумпированность системы, ее неспособность справиться с Украиной, преодолеть последствия санкций и тд. При этом по отношению к Путину «тихоновцы» безусловно лояльны.

Сейчас они пытаются сформировать свою собственную повестку. Они ищут что-то, что можно предложить стране в качестве стратегии. Пока они склоняются к огопсударствлению экономики, построению «патриотического», как они называют его, социализма.

Об огопсударствление экономики говорили и «ястребы», но в их исполнении это был скорее способ быстрой мобилизации ресурсов, которые можно направить на войну. «Тихоновцы» же подходят к этому делу скорее через призму долгосрочной стратегии и идеологии. Для них это не столько способ быстро заткнуть дыру, сколько механизм восстановления доверия между обществом и властью; путь, который позволит преодолеть кризис легитимности, восстановить социальный фундамент, опираясь на который они смогут править долго и счастливо. На их взгляд нельзя воровать в таких же масштабах, что и прежде, это чревато окончательной утратой доверия и падением режима; они говорят, что нужно делиться, что нужны мощные социальные программы, как это было в Советском Союзе.

К этой группе можно отнести всех выходцев из ФСО, президентской охраны – помощников президента Алексея Дюмина и Дмитрия Миронова, главу МЧС Александра Куренкова, нового руководителя тарможни Валерия Пикалева, губернаторов Астраханской области Игоря Бабушкина. Также к этой группе примыкает первый замглавы правительства Денис Мантуров, генеральный директор московитского фонда прямых инвестиций Кирилл Дмитриев (он очень сильно за последний год поднялся в глазах Путина и, кстати, женат на близкой подруге Катерины Тихоновой), новый замминистра обороны Фрадков, Виктор Хмарин из «РусГидро». К ним дрейфует вице-премьер Александр Новак, также к ним близок первый заместитель директора ФСБ Сергей Королев. За идеологию отвечает Мединский, а за стратегию - Белоусов.

По отношению к войне «тихоновцы» не занимают никакой позиции. Они не могут ее критиковать, а хвалить ее они не хотят. Это не их война. Поэтому они как бы выводят её за скобки и рассуждают о долгосрочных стратегиях так, будто никакой войны и нет. Думаю, что когда власть перейдет к ним, «тихоновцы» войну прекратят. Зачем она им? Она нужна Путину - доказать, какой он крутой, а после его ухода им это будет не нужно. Даже Катерине. Зачем зазря сжигать ресурсы и настраивать против себя общество? Да, сейчас все они лояльны. Никто из них не подвергает сомнению тезис Путина о том, что украинцы – враги. Но поскольку не они все это начали, то закрепившись у власти, они будут использовать любой аргумент о том, что война чересчур затянулась и надо ее заканчивать.

Аббас Галлямов, «РБК-Украина»