Урожай Шредингера

Как растут долги за беларусский экспорт

Беларусские власти в последнее время много говорят об успехах в освоении рынков дальней дуги. К сожалению, эти успехи не всегда окупаются деньгами. Одновременно с продажами беларусской продукции растут и просроченные долги за беларусский же экспорт.

«Еще один проблемный вопрос с возвратом внешней просроченной дебиторской задолженности, которая, как и в прошлом году, продолжает расти. Хочу директоров предупредить (и через министра и вас, и их всех предупредить, кого сегодня нет) — это тюрьма», — сказал недавно Лукашенко.

На 1 апреля долг иностранных покупателей перед беларусскими предприятиями составлял 18,2 млрд рублей. Только за один месяц он вырос на 5%. С просроченными долгами все еще хуже. Просроченный внешний дебиторский долг в апреле вырос на 16%. И вот этот рост долгов – прямое следствие успехов и достижений беларусского экспорта.

В поисках новых возможностей сбыта беларусский экспорт пошел на рынки стран дальней дуги. Проблема в том, что на этой дальней дуге беларусский экспорт идет на рынки самых бедных, самых проблемных стран. В Африке — Экваториальная Гвинея, Зимбабве, королевство Эсватини. Венесуэла и Никарагуа, которые на прошлой неделе посещал Роман Головченко, — в Латинской Америке.

Фактически, беларусский экспорт идет на те рынки, которые никому больше не нужны. Туда, где беларусским товарам не приходится ни с кем конкурировать. Но конкуренции нет не просто так. Не потому, что эти рынки никто, кроме наших чиновников не заметил. Конкуренции нет из-за того, что другим поставщикам эти рынки не интересны. Из-за того, что туда никто не хочет идти. Потому что покупатели на этих рынках либо не могут, либо не любят платить по долгам.

Поэтому приходится придумывать сложные схемы, чтобы получить хоть что-нибудь. Бартерные поставки, как в случае с Кубой или кредитование экспорта беларусскими банками, как в случае с Никарагуа.

Во на этой неделе министр иностранных дел Беларуси посетил Северную Корею. По итогам визита договорились менять беларусскую еду на северокорейскую косметику. Потому что денег у Северной Кореи, как и у других беларусских партнеров по дальней дуге, нет.

А поставки по сложным, запутанным схемам приводят к закономерному результату: продукция уходит, а деньги за нее не возвращаются. Или еще лучше: беларусский банк выдает кредит, беларусский завод поставляет тракторы или комбайны, а потом оказывается, что возвращать этот кредит некому.

Теперешняя ситуации с ростом дебиторки не является какой-то уникальной. В 2014 году беларусские чиновники тоже решали проблему, как найти новые рынки и разгрузить склады. И разгрузили как умели. Продавали в кредит, продавали без предоплаты, продавали каким-то сомнительным компаниям, треть из которых просто растворилась в воздухе.

В итоге — просроченный долг за беларусскую продукцию вырос до 450 млн долларов. К 2020 году получилось вернуть только треть.

И сейчас, спустя неполных десять лет, чиновники делают в сущности тоже самое с тем же самым результатом. Пытаются обмануть законы рынка и здравого смысла, но в итоге обманывают самих себя. Раз за разом.

Алексей Мазартов, «Беларусы и рынок»