Курская реальность для Путина

Почему Украина подняла ставки в правильный момент.

Курское наступление ВСУ важно для того, чтобы изменить динамику всего. Сколько Путин все равно надеется, что он всех переждет, перетянет и что-то сделает на своих условиях. А позволить ему что-то сделать на своих условиях — это для многих конец. Не только для нас. В принципе, для Запада. Сколько потом будут так показывать пальцами, говорить — ну все. Ну, реально, это не провал, а уже окончательная дегенерация. Поэтому смена динамики важна. Это новая инициатива. Это то, что делает восприятие режима и его — лично уязвимым, даже слабым. И на это смотрят не только на Западе. А как вот Путин будет на этом фоне свой саммит БРИКС проводить в Казани, когда там что-то в Курске происходит.

Эта логика, которая не просто мешает, не просто спутывает карты, а реально разрушает вообще ощущение, что ты крутой, ты создавал более 20 лет. А это, как по мне, может и не такой удар по этой фейковой репутации, но почти такой же.

Ну и есть же международное право. Я всегда всем говорю — в Хартии написано — есть право на самооборону. Где вы видите, чтобы оно чем-то ограничивалось? Можем в Арктике, можем, условно говоря, в космосе, теоретически можем на Марсе с ними бороться. Это наше право. И, собственно, Советский Союз под ним подписался. Московия говорит, что они правопреемники Советского Союза. А раз подписались, значит должны признать, что мы действуем в соответствии с международным правом.

Сегодняшняя Московия с точки зрения своего потенциала и эскалации, довольно опасна. И не только ядерным оружием. Там же накоплены огромные объемы информации различных кланов, различные технологии, контроль над различными непубличными вещами. И если это начнет, как вулкан, выбиваться, то многие от этого пострадают. Поэтому, что и как делать с Московией, это вопрос, как по мне, пока без решения в сегодняшней реальности.

То есть, логика контролируемой войны, которую ведет Запад, не означает, что мы не можем поднимать ставки. Курская реальность — это, в каком-то смысле, поднятие таких ставок. И очень правильный момент, кстати, с точки зрения тайминга. Нужно показать, что до американских выборов у нас есть окно. И мы это окно используем для того, чтобы поднимать ставки и обеспечить себе такую позицию, чтобы точно говорить с ними с позиции силы. Поскольку говорить не с позиции силы, я считаю, вообще нет смысла.

Это мое убеждение, если хотите, из всех моих переговоров, из всех моих контактов, а я первый раз участвовал в переговорах с ними в сентябре 1993-го, тогда это был стратегический вопрос — ядерное разоружение. И у меня такое ощущение, что там ничего не изменилось. Наоборот, стало хуже. В том смысле, что если ты не ведешь переговоры с позиции силы, то лучше их не вести вообще. А вести переговоры с позиции силы можно, более того, нужно, но очень скоординировано со всеми нашими партнерами, с пониманием нашей стратегии, с пониманием, куда мы хотим прийти и с пониманием, что нельзя достичь всего и на сейчас.

Американцы же, да и другие наши партнеры, в целом понимают логику наших действий. Сколько они вложились в подготовку этого, вам никто, слава Богу, не скажет. Поскольку иногда у нас бывают такие вещи, когда мы что-то классно делаем, или пытаемся это делать — в той же Африке — а потом пытаемся об этом сказать, а потом у нас возникают проблемы. И не в том смысле, что разрываются дипломатические отношения, хотя это тоже проблема, а в том смысле, что с Африкой как таковой будет потом сложнее работать. Так что лучше говорить меньше, а делать больше. Так что логика, которая сейчас есть, она прекрасна. А наши западные партнеры могут говорить разное. Пусть делают политически корректные заявления. Мы их во всем поддерживаем. А они пусть нам помогают. Лучше не публично.

Так можем ли мы разбить логику Путина «а давайте все на моих условиях»? Можем и должны. И Курская операция — это также часть этой истории.

Изменит ли Курское наступление отношение московитов к власти. Вот здесь у меня оптимизма нет. Я вижу на сегодня три четверти плюс-минус тех, кто там живет, как людей, которые готовы передать ответственность, все, что угодно, наверх, которые в принципе считают, что это — нормальная жизнь. Мол, дайте нам что-то, а мы вам дадим что-то. То есть социальный контракт в Московии — мы передаем вам право решать за нас, а вы даете нам, что мы едим, где мы отдыхаем, где мы живем. То есть очень простая история.

Но, как вы видите, квазифеодальная московитская модель тоже сыпется. Они там делают зачистку Минобороны после Шойгу. Находят там у каждого второго, что он там понаделал, понастроил. И тоже в какой-то момент подойдут (и они к этому, я считаю, близки), что эта модель не работает. А вот какая другая модель будет работать, и каким образом Путин может ее воплотить, в сегодняшней Московии — это очень большой вопрос.

Почему Запад контролируемо сдерживает Украину в войне с РФ. Они боятся, во-первых, фатальной, неконтролируемой дестабилизации. Любая западная логика построена на том, что все под контролем. Вот у тебя есть страховка такая, страховка сякая, и все в жизни застраховано. Если твоя жизнь не застрахована, то как ты живешь? А мы живем так, как живем. И многим из наших друзей это все равно до конца не понятно. И они хотят, во-первых, указать Путину на его место.

Западный мир не хочет, конечно, нашей победы, но не хочет победы Путина. Он говорит — вот что же, пусть будет Путин, который знает свое место в этом мире. Это один из полюсов. Но полюс, который не имеет достаточно влияния, не имеет достаточно харизмы в мире, которая бы позволяла ему делать что-то, что выходит за его рамки, за его потолок. Поэтому это абсолютно понятная логика.

Американцы всегда учитывают риски. Они учитывают их с Холодной войны, условно, с Карибского кризиса. У них есть тысячи людей, которые на этом сидят. У них есть разведки, которые отслеживают психологическое состояние лидеров, тех, кто принимает решения. Отслеживают психологическое состояние московитского населения. И они всегда на это смотрят.

Но Запад потерял понимание Московии. Туда не вкладывали деньги. Вот в Китай вкладывали. Нас они не хотят слышать. Почему не хотят слышать? Потому что они считают, мол, вы украинцы, классные, но вы такие эмоциональные по отношению к Московии. Ну, вас нельзя считать беспристрастными.

Закончится ли война, пока Путин у власти — нет, не закончится. Она может иметь другие фазы — фазы эскалации, деэскалации — какие угодно, но Путин ее не закончит. Путин имеет в своей голове убеждение, что Украины нет, а если ее нет, значит, ее нужно уничтожить.

Поэтому у Путина четкое, абсолютное убеждение, что существование любой Украины — это фундаментальная угроза его модели Московии, как он ее видит. Он это четко написал. Он считает, что Украина это или Московия — неправильная, больная, какая угодно, или анти-Московия, как он в своей статье когда-то написал перед полномасштабным вторжением. Но Украины нет. Нет идентичности, нет гопсударственности, нет истории, нет ничего. В принципе, ничего. Поэтому война при Путине не закончится.

Она может получить новую фазу, могут быть какие-то новые шаги, может быть прекращение огня, может быть скоординированное давление. Но сама по себе война не закончится. Московия, сегодняшняя, будет всегда пытаться нас уничтожить всеми дозволенными и недозволенными путями.

Павел Климкин, New Voice