День Дэна

Побоищем на Тяньаньмэнь он завершил путь реформатора.

120 лет назад родился один из направителей истории XX века. Архитектор грандиозных реформ. Повелитель миллиарда людей. Один из убийц миллионов. Есть в Китае понятие «верховный лидер». Обычно он официально возглавляет КПК, КНР и НОАК, как ныне Си Цзиньпин. Но более десятилетия верховным был президент Китайской ассоциации бриджа. Заодно — заместитель председателя ЦК КПК, заместитель премьера Госсовета КНР, председатель Центрального военного совета КПК и КНР. Его звали Дэн Сяопин.

Вообще-то при рождении его назвали иначе: Дэн Сяньшэн. Дэн — фамилия, Сяньшэн — «опередивший мудреца». Школьный учитель посоветовал отцу быть скромнее. Мальчика переименовали: Дэн Сисянь — «Дэн, стремящийся к добру».

Сяопин по-китайски — маленькая бутылочка, которую нельзя опрокинуть. Устроена под ваньку-встаньку. Всегда поднимется вновь. Если не разбить. Эту черту в характере Дэна заметили издавна (к тому же он был маленького роста и коренастого сложения). Вначале принял приятельскую кличку. Прозвище закрепилось как имя. С семнадцати лет из Дэн Сисяня вырос Дэн Сяопин.

Его отец Дэн Вэньмин владел небольшим имением в глубинной провинции Сычуань. Китайская система землевладения была весьма специфична. Формально поместье было не частной собственностью, а наследным держанием от императора. Дэн Вэньмин происходил от знатных предков-чиновников. За череду поколений род выпал из бюрократической элиты, обеднел, но традицию хранил бережно. В доме Дэн переживали за величие державы.

Еще школьником Сисянь проникся патриотизмом. С пятнадцати лет примкнул к протестному движению националистической молодежи. Через два года Дэн Вэньмин отправил подающего надежды старшего сына на учебу во Францию. Среди продвинутых китайских националистов бытовала идея спасать свою страну внедрением европейских достижений. Заимствовать западные технологии, адаптировать и оборачивать к китайской пользе.

В Марсельском университете Дэн учился на инженера. Эта специальность ему в общем не пригодилась. Совместная франко-китайская стипендия немногим отличалась от уличной милостыни. Другое дело — профессия слесаря на заводах Renault и Schneider Electric. Работать приходилось тяжело, малорослость мешала дотягиваться до механизмов. Заработков не всегда хватало на еду. Пришлось идти в повара, в официанты, в подсобники.

Именно во Франции Дэн Сисянь стал Дэн Сяопином. А Дэн Сяопин стал коммунистом. Начал курить. Заигрался в бридж.

Многие китайцы в Европе проникались модным в те годы марксизмом. Дэн вступил в заграничную ячейку китайского комсомола. С 1923-го состоял в Коммунистической партии Китая. Был ли он подлинным марксистом-ленинцем? Скорее да, чем нет. Но в китайской версии.

Коммунизм виделся Дэн Сяопину как мощный метод национально-гопсударственного подъема. Эффективнее традиционного национализма. Эффективнее революционного Гоминьдана под идеями Сунь Ятсена. Монархический национализм не мешал генералам и чиновникам растаскивать Китай. Гоминьдановская республика оказалась слишком уж свободна и не справлялась с хаосом. Китай не отходил от края гибели.

По Поднебесной шуровали то собственные банды, то иностранные войска.

А тут поднималась железная когорта КПК. Коммунисты философа Чэнь Дусю в союзе с гоминьдановцами генерала Чан Кайши воевали против прояпонских региональных владык. Это ли не подтверждение национал-коммунистической общности, рассуждал Дэн.

Своей демонстративной наднациональностью марксизм-ленинизм как раз и способен дисциплинировать, организовать, консолидировать нацию. Объединить гопсударство. Возродить могущество. Быстро и жестко. Под командованием решительных вождей — раз уж выдохлись богдыханы и не тянут республиканцы. Именно это для Дэн Сяопина было главным в коммунизме. А не политэкономические изыскания Маркса.

В 1926 году Дэн Сяопин срочно уехал из Франции. Вовремя — вскоре туда, где он жил, пришли с обыском. Дэн обосновался в СССР. Учился аж в двух Коммунистических университетах — трудящихся Востока и трудящихся Китая. Пристально вглядывался в советские дела.

Его особенно интересовал НЭП — метод хозяйственного развития под политическим контролем компартии. И технологии партийной власти.

Уже в начале 1927-го, долгой дорогой через Монголию, Дэн Сяопин вернулся в Китай. Союз КПК с Гоминьданом рушился. Коммунисты начали создавать собственные зоны контроля — «советские районы». Партийные гопсударства в труднодоступных горах и непроходимых болотах. Кстати, вполне в духе ненавистных «северных милитаристов». Только не под Японией, а под СССР.

Разрыв и война с Гоминьданом привели к смене генерального секретаря КПК. На место Чэнь Дусю заступил другой философ Цюй Цюбо. Тот и другой, подобно Ли Дачжао, Ли Лисаню, Ван Мину или Бо Гу, были догматичными марксистами. Идеологами просоветской «пролетарской революции», агитаторами рабочих кварталов. В противовес поднималась другая, национально-ориентированная группировка. Предлагавшая патриотические лозунги и популистскую опору на крестьянство. Во главе стояли Мао Цзэдун и Чжоу Эньлай. Увлеченные, помимо марксизма-ленинизма, древнекитайской философией, кропоткинским анархизмом и французской идеологией Просвещения. К ним и примкнул Дэн Сяопин.

Ему протежировал Чжоу Эньлай, могущественный начальник партийного Оргбюро. Дэн с Чжоу сходились и идейно, и ментально. Дэн интенсивно взялся за оргчасть. Создавал партийную сеть информаторов. Вводил принцип тотальной секретности. Организовывал тут и там конспиративные явки под крышей овощных и антикварных лавок. Выдвинулся в замы генерального секретаря Сян Чжунфа.

Вписался политкомиссаром в Китайскую Красную армию. В нескольких сражениях показал себя не только политруком, но и талантливым военным. Командовал во время боев с гоминьдановцами в Гуанси. Не раз подчеркивал: время последнего броска еще далеко, нельзя расходовать силы.

Но — это важно заметить — Дэн Сяопин безоговорочно исполнял приказы, с которыми не был согласен. Даже когда предвидел катастрофические последствия. Лезть на рожон, конфликтовать с руководством было не в его правилах. В Гуанси он строго следовал откровенно авантюрным указаниям Ли Лисаня. Кончилась кампания кровавым разгромом ККА и беспорядочным отступлением.

Так или иначе, армейскую лямку Дэн Сяопин тянул по-настоящему. В командовании сложился ориентированный на него круг. Со временем это спасло ему жизнь.

Из Гуанси коммунисты отступили в Цзянси, где в 1931 году учредили Китайскую Советскую Республику. Председателем КСР стал Чжан Вэньтянь, ближайший сподвижник генсека-догматика Бо Гу. Яростный критик Мао Цзэдуна как «идеолога мелкобуржуазной деревни».

Дэн Сяопин возглавлял в КСР несколько партийных администраций, курировал пропаганду.

Там и случилось его первое падение. Председатель Чжан знал приверженность Дэна крестьянским приоритетам Мао. Во внутрипартийном конфликте победили тогда чжановские догматики. Мао отодвинули от руководства, Дэна сместили со всех постов.

Эксперимент считался в Коминтерне довольно успешным — если бы не гоминьдановцы. В 1934 году из блокированного Цзянси пришлось прорываться легендарным Великим походом. Вышла сотня тысяч. Дошел каждый десятый. Среди них был Дэн Сяопин. Великий поход доныне является одной из основных духовных скреп КПК.

Партийно-политическим итогом стала январская 1935 года партконференция в Цзуньи. Поражение КСР объяснилось неадекватностью догматиков. «Сельско-национальная» группа Мао Цзэдуна окончательно взяла верх. Сторону Мао приняли руководители партаппарата Чжоу Эньлай и Чэнь Юнь, командующий ККА Чжу Дэ, начальник партийной полиции Дэн Фа. Формально первым лицом КПК оставался генсек Чжан Вэньтянь, но после «признания ошибок» и под плотным маоистским контролем.

Рядовой Дэн вновь вознесся в руководители: принял делопроизводство ЦК и партийную печать. Бутылочка-сяопин поднялась, словно и не падала.

Вдумчивые историки считают 1935 год эпохальным рубежом КПК: появилась другая партия. Не зря итогами Цзуньинской конференции были очень недовольны в Москве.

Следующие четырнадцать лет Дэн Сяопин провел в непрерывной войне. Сначала против японцев. Вместе с Чжу Дэ и Пэн Дэхуаем командовал победоносной «битвой ста полков» 1940 года. Формировал в отбитых районах органы коммунистической власти. Тем временем, в 1943 году, кончились, наконец, лидерские пертурбации. Пост генсека был отменен, председателем КПК утвержден Мао Цзэдун. Ныне и присно.

После 1945-го — гражданская война маоистской КПК с чанкайшистским Гоминьданом. ККА к тому времени преобразовалась в Народно-освободительную армию Китая, Дэн Сяопин стал политкомиссаром и генералом НОАК. Был из ведущих командиров Хуайхэйской битвы. По результатам которой НОАК взяла под контроль северные берега Янцзы, предрешая исход войны. Военно-политический вес Дэна нарастал от месяца к месяцу. Обширные территории он контролировал как первый секретарь двух Бюро ЦК — Юго-Западного и Центральных равнин.

1 октября 1949 года Дэн Сяопин стоял на пекинской трибуне рядом с Мао Цзэдуном. КПК провозглашала КНР.

На заре коммунистического гопсударства Дэн Сяопин уже обладал внушительным должностным портфелем. Но первые годы проводил на региональных постах. Руководил захватами Чунцина и Чэнду — последних оплотов Гоминьдана в континентальном Китае. Участвовал в коммуно-колониальной Тибетской экспедиции НОАК. Лично отсылал победные реляции лично Мао Цзэдуну.

Сдающиеся восставшие в Тибете, 1959 г.

Убитых никто не считал. Не только сопротивлявшихся в бою, но и попадавших под зачистки.

Несколько лет Дэн Сяопин возглавлял городскую администрацию Чунцина. Заведовал на юго-западе первой земельной реформой. Еще не коллективизацией, всего лишь перераспределением в пользу сельской бедноты. Эта беднота яростно сводила счеты с людьми типа Дэна-отца. Убийства землевладельцев исчислялись сотнями тысяч.

Крупных латифундий в Китае не было. Те, кого называли помещиками, соответствовали русским кулакам. Но малоимущие селяне не желали ничего знать. Бесплатный прирезок заслонял все. Расправляясь с богатеем, бедняк не думал о скорой «народной коммуне». Где уморят его самого.

Деревенский беспредел расшатывал властную стабильность. Аппарат КПК даже пытался притормозить вал насилия. Дэн Сяопин тоже призывал решать дела миром. Но при этом многозначительно добавлял: мол, если кто-то слишком жадный расстроится и повесится, политика КПК от этого неправильной не становится.

В 1952 году Мао Цзэдун вызвал Дэн Сяопина в Пекин. Поселил с семьей в китайском Кремле — Чжуннаньхае. Назначил вице-премьером и министром финансов. Важная деталь: премьером Госсовета КНР являлся Чжоу Эньлай. Вполне разделявший с Дэном нэповские увлечения молодости. Но они мало отражались в практической политике: и Чжоу, и Дэн неуклонно велись за Мао.

Над Китаем грузнела тень коммунистической тотальности. Верстая пятилетку, Дэн упирал на коллективизацию земли, национализацию промышленности, директивную централизацию хозуправления, жесткий партийный контроль. Как нравилось Председателю. В противоположность тому, что проводил через четверть века. Когда сам, наконец, сделался верховным лидером.

Наступил 1956 год. XX съезд КПСС ошарашил мировое комдвижение. В Китае он отразился «маоистской либерализацией» VIII съезда КПК. Неустанно разоблачая собственный культ, Председатель требовал смелее критиковать себя (и попробуй только уклониться!).

Заодно Мао активировал некоммунистические партии (таковые в КНР сохранились аж до сегодня), назвал буржуазию частью народа, а главное, запустил своеобразный культплюрализм: «Пусть расцветают сто цветов». Дэн Сяопин тут же предстал либералом и с энтузиазмом включился в «китайскую оттепель». Для него даже вновь учредили должность генерального секретаря ЦК КПК — правой руки Председателя.

Продлилось это очень недолго. Стоило расцвести первым цветам, и в деревнях подняли голову уцелевшие «помещики», в городских домах буржуа стали собираться «правые». Мао тут же потребовал пресечь нездоровый интерес к XX съезду. Как писали в советских монографиях: «Когда началось контрнаступление буржуазии, для которого они сами создали условия, Мао Цзэдун и его группа испугались прежде всего за собственную судьбу».

Уже в июле 1957-го начался Фанью Юндун — «Кампания против правых элементов». Потом эту жесть затмила «Культурная революция». Побоище 1957–1959 годов почти не вспоминают. И зря. Волна арестов, посадок и казней обрушилась на страну. Началось обустройство китайского ГУЛАГа — сети трудовых лагерей, истреблявших каторгой и голодом. Особому разгрому подверглись Рабоче-крестьянская демократическая и Демократическая социалистическая партии, объединявшие левых националистов и правых социалистов. Но гостеррор катил тотально, не сверяясь с партбилетами. Официально признаны более 500 тысяч репрессированных. Неофициально говорится об 1–2 млн. Убитых опять не считали.

Эти расправы курировал персонально генсек Дэн Сяопин. Думается, не только в угождение Председателю. Звучит фантастично, но факт: в репрессивном раже Дэна останавливал сам Мао. «Если столько убивать, мы потеряем симпатии общества и столкнемся с дефицитом рабочей силы», — урезонил Председатель генсека. Это надо было уметь.

Дэн Сяопин явно считал: так надо. Власть КПК должна быть незыблема. Впрочем, он признавал перегибы, как без этого... Роль Дэна в Фанью Юндуне засчитывается ему как непрощаемое преступление. Хотя многие ли теперь помнят эту часть бурной биографии великого реформатора.

Другое дело — Большой скачок, совпавший с политическими репрессиями. Об этом известно больше. Безумие «малой металлургии», народно-коммунальный развал сельхозпроизводства, Великий голод с десятками миллионов жертв (подсчеты дают от 15 до 45 млн). Экономическую паранойю, подрывающую гопсударство, прагматичный Дэн принять не мог. На публике он молчал. Но в кулуарах проталкивал хотя бы минимальный рационализм хозяйственных установок. Даже намекал, что негоже Председателю самому заниматься такой мелочевкой. Лучше бы уступить кому-нибудь попроще, кто не так необходим человечеству.

Филигранная интрига удалась. Верховный лидер Мао оставался Председателем КПК. Но председателем КНР поставил менее размашистого экономиста Лю Шаоци. Которому и поручил разбираться с последствиями «десяти тысяч лет счастья», обещанных им в конце Большого скачка. Планировать восстановление обрушенного Лю Шаоци привлек Дэн Сяопина.

Тогда-то, на хозяйственном совещании в 1961-м, и прозвучало всемирно знаменитое: «Неважно, белая кошка или черная кошка, если она ловит мышей, то это хорошая кошка». Данной мудрости умиляются и сегодня. Но до чего же требовалось довести великую цивилизацию, чтобы такое стало мудростью.

Мао Цзэдун основательно готовил китайский вариант 1937-го. Ключевое совещание по подготовке было проведено в 1964-м, за два года до старта «Культурной революции». Стандартные цели: репрессивное утрамбовывание общества, уничтожение последних альтернатив режиму, закрепление новой властной генерации, замкнутой на личность вождя.

Окружение вождя обычно не учитывает последнего пункта. Мол, я-то останусь, куда он без меня денется. Председатель с удовольствием подыгрывал этим иллюзиям. «Нужен Цинь Шихуан, — говорил он. — А кто у нас Цинь Шихуан? Ну конечно Лю Шаоци». Дэн Сяопин угодливо подбросил креатив: «Противников партии следует заклеймить ярлыком «новобуржуазные элементы». Это пригодилось. Именно так его через два года и заклеймили.

Стартовавшая в 1966 году «Культурная революция» совпадала со сталинским аналогом по сути, но заметно отличалась по технологии. Тут сработали и системные отличия СССР от КНР, и личностная разница вождей. «Наш друг веселый парень, и это знают все», — черноюморная песенка чикагских мафиози очень подходила к характеристике Председателя Мао.

Он пошел на жесточайший риск: активировал в гопсударственных репрессиях массовую волну снизу. Вместо ночных арестов НКВД — дневные избиения остервенелой молодежью. «Бунт — дело правое!» Такого не мог вообразить даже Дэн Сяопин. Тут надо было быть Чжоу Эньлаем.

К слову сказать, движения хунвейбинов и цзаофаней не являли монолита. Первоначально в них была даже антикоммунистическая составляющая. Особенно среди рабочих-цзаофаней, поднимавшихся против партократии. Да и студенты-хунвейбины, более фанатичные маоисты, кололись на «мятежных» и «лояльных».

Первые — рабфаковского типа, недавно из деревень — походили на цзаофаней. Они зверски расправлялись с любым, если видели носителя власти (начиная со школьных учителей). Вторые происходили из семей кадровых функционеров, и этим все сказано. Действовали только по приказам. Но в жестокости не уступали. Скорее превосходили. Случавшиеся в том кошмаре эпизоды каннибализма бывали на их счету.

Между хунвейбинами и цзаофанями, «мятежниками» и «лоялистами» завязывались бои с применением бронетехники. В таких случаях всякая стихийность аннигилировалась личным приказом Мао. На стороне «лоялистов» выступали регулярные части НОАК. И жестко решали вопрос.

Собственно, та же НОАК под командованием Линь Бяо в 1969 году завершила «Культурную революцию». Триумфом Председателя. Партаппарат заменен и перестроен под личные вкусы Мао. Крамола задавлена. Общество загнано в трудлагерь при казарме.

К тому времени хунвейбины и цзаофани были разогнаны. После публичной выволочки от Мао: «Не оправдали доверия». Благодарность за преданность.

Но на это потребовались три года. А в начале врагом номер один был объявлен Лю Шаоци. Врагом номер два — Дэн Сяопин. Обоих зачислили в «каппутисты», проводники буржуазной реакции. Аукнулась им экономическая рациональность. Отставили. Взяли под стражу. Действительно ли они что-то замышляли против Председателя, историки еще спорят. Повторения больших скачков реально боялись. Есть версия, будто собирались сдвинуть Мао Цзэдуна с председателей КПК в почетные председатели. Хотя по всему, что известно о Лю и Дэне, в это не очень верится.

Обоих арестовали и провели сквозь хунвейбинские ритуалы. Лю Шаоци умер в строжайшей изоляции. Один из миллионов погибших, которых вновь не стали считать. Дэн Сяопину повезло больше. Вспомнив полученные во Франции слесарные навыки, он работал на тракторном заводе. Что интересно, в Цзянси.

Известна трагедия его сына, под пытками выбросившегося из окна и сломавшего позвоночник. Меньше знают о дочери — хунвейбинке-«лоялистке», участвовавшей в расправах.

Так случилось второе падение. На этот раз опала длилась не два года, а почти семь.

«Культурная революция» вознесла к высшей власти ультракоммунистическую группировку во главе с Цзян Цин — женой Председателя, куратором идеологии, пропаганды и культуры. Но доминирование «Банды четырех» не было монопольным. Во главе правительства держался Чжоу Эньлай. Официальным преемником назначался военный министр Линь Бяо.

Жесткий конфликт с Москвой побудил Пекин наводить мосты с Вашингтоном. Ричард Никсон и Генри Киссинджер охотно откликались на предложения антисоветского партнерства. Коммунистический Китай превращался в «странного нового друга» Америки. Мотором этого курса выступал хитроумный Чжоу Эньлай. Решительно против был Линь Бяо. Для него «страна желтого дьявола» оставалась врагом навсегда.

В кругу Линь Бяо возник реальный заговор против Председателя. Во главе, правда, стоял не сам маршал, а его сын Линь Лиго. Так или иначе, в сентябре 1971-го заговор раскрыли. Линь с родными и сподвижниками пытался бежать в СССР, но самолет разбился в Монголии. Через месяц Дэн Сяопин написал Мао Цзэдуну исполненное преданности письмо. Прозрачно намекая, что теперь все осознал и готов служить.

Мао среагировал благосклонно: мол, Дэн совершал ошибки, когда делал дело, а в партии масса таких, что умудряются беспрестанно ошибаться, ничего при этом не делая. Парткомитет Цзянси получил правительственную директиву: снять с Дэна надзор, освободить от трудповинности.

Такая снисходительность объяснялась довольно просто. Но возвращении Дэн Сяопина настаивал Чжоу Эньлай. Мао Цзэдун был не против кадрового усиления премьерской группировки. Его самого раздражала напористая самоуверенность «Банды четырех».

20 февраля 1973 года Дэн вернулся в Чжуннаньхай. В качестве вице-премьера и члена Политбюро. «Редкий талант», — сказал веселый парень 5 января 1975-го. Повышая Дэна в зампреды ЦК и Центрального военного совета. А также в начальники генштаба НОАК. Сяопин снова поднялся.

Расчет строился на наследовании премьерства — как и планировал Чжоу Эньлай, к тому времени смертельно больной. Дэн сосредоточился на дипломатии, приучая мир к своему имени. Выступал на Генеральной ассамблее ООН. Встречался в Белом доме с Джеральдом Фордом. Пропагандировал маоистскую версию антисоветизма и «теорию трех миров». Яростную полемику с Дэн Сяопином вели даже «Ленинские искры»: мол, поднимая бокал с шампанским, грозит нам войной.

Внутри КНР Дэн повел наступление на «Банду четырех». Почти в открытую разносил «ультралевацкий ревизионизм». Рабочая группа Академии наук получила указание — разработать программу социалистического строительства с опорой на фундаментальную науку. Под энергичным прикрытием воспряли аппаратчики, уставшие от потрясений. Сильным союзником сделался военный министр маршал Е Цзяньин. Ветеран Великого похода презирал Цзян Цин с ее выдвиженцами-временщиками, ориентировался на прагматизм Чжоу и Дэна.

И вновь все рухнуло 8 января 1976 года. Умер Чжоу Эньлай. Не успев подготовить восхождение преемника. На Дэн Сяопина обрушился камнепад, срежиссированный Цзян Цин. Красная императрица умела мстить. Мао Цзэдун не возражал — пора окорачивать «редкого таланта». Это опять отметили пионерские обозреватели «Ленинских искр»: «Дэн Сяопин куда-то исчез. Он явно обойден и сделан главной мишенью критики». Была все-таки была в советской пропаганде определенная глубина.

Момент истины настал 5 апреля 1976-го. В традиционный День поминовения пекинцы вышли на Тяньаньмэнь чтить память Чжоу Эньлая. Покойник, как водится, превратился в народного заступника. «Долой Мао Цзэдуна!» — понеслось над столицей. Жестокая драка с полицией и партийными «титушками». Сотни арестов. Экстренное заседание чжуннаньхайских боссов. Страх увеличил глаза: коммунистическая верхушка вообразила призрак Будапешта-1956. В общем, не сильно они обманывались по поводу народной любви.

Дэн Сяопин не имел ни малейшего отношения к Тяньаньмэньской акции. Он перепугался не меньше остальных. Но «Банда четырех» решила использовать момент. Убеждал Председателя племянник Мао Юаньсинь, к которому дядя питал стариковскую привязанность («может, я это, только моложе»). На Дэн Сяопина возложили ответственность за «контрреволюционный инцидент», вновь сняли со всех постов. Тракторным заводом он вряд ли теперь бы отделался. Как минимум арест. Очень возможно, смерть. Мао Цзэдун дышал на ладан, предстояла скорая разборка за властное наследство. Цзян Цин намылилась в Председательницы. Вряд ли она оставила бы в живых опаснейшего конкурента.

Спасение пришло от военных. Дэн Сяопин успел добраться до Гуанчжоу. Военным округом командовал давний друг генерал Сюй Шию. Тоже боевой ветеран, тоже презиравший «четверку», да и к самому Мао не испытывавший особого пиетета. Прибывшую за Дэном арестную группу Сюй прямо на аэродроме развернул обратно. Меры против строптивого генерала спустил на тормозах военминистр Е.

Третье падение вышло короче всех. Немногим более года.

Мао Цзэдун окончил свой земной путь 9 сентября 1976 года. Через месяц с небольшим «Банда четырех» была в тюрьме. Лакей едва успел оплевать арестованную Цзян Цин. Власть перешла к триумвирату. Хуа Гофэн — председатель-преемник (уже не с прописной буквы). Е Цзяньин — зампред во главе НОАК. Ван Дунсин — зампред во главе госбезопасности.

На одном из китайских диалектов «хуа» звучит как «воробей». «Воробьям с птицей Феникс не тягаться» — писалось в крамольных дацзыбао. В перечне преступлений Цзян Цин не последнее место занимала «клевета на товарища Дэн Сяопина». Маршал Е Цзяньин ставил вопрос ребром: армия требует.

22 июля 1977 года Дэн вновь водворился в привычном Чжуннаньхае. Зампред ЦК КПК, зампред Центрального военного совета, начальник генштаба НОАК. Будто не уходил. Больше сяопин не опрокидывался.

Хуа Гофэн по своим идеалам почти не отличался от поверженной «Банды четырех». Только хотел поспокойней. Он в натуре не стоял против Феникса-Сяопина. В декабре 1978 года III пленум ЦК КПК XI созыва утвердил дэнсяопиновскую программу «реформ и открытости».

Параллельно — хотя без афиширования — Дэн Сяопин утвердился в статусе верховного лидера. Хуа отключился от дел и ушел на покой летом 1981-го.

Председательский пост был отменен, восстановлен институт генерального секретаря. Эту должность занял Ху Яобан, преданный ученик Дэна. Премьерство перешло к Чжао Цзыяну, из того же реформаторского круга. НОАК командовал Е Цзяньин. Госбезопасностью руководили Чжао Цанби и Лю Фучжи, разделявшие участь Дэн Сяопина в «культурно-революционные» годы.

Административное и хозяйственное управление передавалось новой генерации менеджеров. Типа будущих премьеров Чжу Жунцзи, Вэнь Цзябао, Ли Кэцяна.

Над Дэном не осталось никого. Разве что Чэнь Юнь, ветеран-ровесник, председатель грозной Центральной комиссии по проверке дисциплины. Временами он позволял себе возражать. С консервативных позиций, но без принципиальных альтернатив.

Таков был путь к вершинам диктатуры. Как видим, жестокий и проблемный. Ради и во имя — чего?

КНР 1980-х — страна победившего НЭПа. Роспуск сельхозкоммун, индивидуальное землепользование (без формального признания частной собственности на землю) возродили аграрное производство, сняли угрозу голода. «Крестьянская революция старого Дэна» считается его главным делом. Промышленность постепенно переводилась на хозрасчет.

Наращивался экспорт. Бурно двинулись вперед прибрежные «свободные экономические зоны». Финансы стабилизировались бухгалтерской дисциплиной. Закладывались основы социальной сферы, которая при Мао отсутствовала начисто.

Но экономико-технологический рывок, превративший Китай во вторую экономику мира, мало кто тогда представлял. Эти процессы пришлись на иные, постдэновские времена. Отчасти на правление Цзян Цзэминя, больше на период Ху Цзиньтао.

В первые годы реформ память предыдущей жути подбрасывала ввысь популярность верховного. «Сам Дэн Сяопин сказал — трудитесь спокойно!» За это прощалось многое. Еще больше просто забывалось.

И вот такие-то реформы брежневский агитпроп приравнивал к реставрации капитализма. Это было бы глупостью, если бы не было контрпропагандой. На рубеже 1970–1980-х Дэн Сяопин проводил крайне жесткую антисоветскую линию. Особенно пугались в Кремле американо-китайского сближения. В 1979 году между КНР и США восстановились полные дипломатические отношения. Китай нанес прямой военный удар по советскому сателлиту Вьетнаму.

Бойкотировалась Пекином московская Олимпиада-1980.

Китай называли «шестнадцатым членом НАТО». В этом была доля шутки. Происходило военно-политическое окружение Советского Союза с дальневосточного фланга. Ультраправое сообщества в Западной Европе, радикально-антикоммунистическая молодежь в самом СССР рассматривали дэнсяопиновский Китай как могучего союзника. Не чета картеровской размазне.

Положение изменилось после смерти Брежнева. Китайское руководство стало допускать улучшение отношений с СССР. Причина легко вычислялась: вместо Джимми Картера президентом США стал Рональд Рейган. С его непримиримым антикоммунизмом и твердой защитой Тайваня.

Никто в мире не решался на резкий демарш в отношении Дэна. Ронни — запросто. «Я скорее удочерю девушку, чем отдам в красный Китай», — публично ответил он на письмо из Пекина о выдаче теннисистки-невозвращенки Ху На.

"Тайвань мой старый друг», — сказал Рейган в ходе официального визита в Пекин. «Вероятно, президент имел в виду тайваньский народ, а не тайваньские власти», — только и нашлось прокомментировать агентство Синьхуа.

Но Чжуннаньхай не торопился в объятия Кремля. Дэн Сяопин несдвигаемо стоял на трех требованиях: вывод советских войск из Афганистана, вывод вьетнамских войск из Камбоджи, отвод советских войск от китайской границы. Выполнить согласился лишь Горбачев в конце бурного десятилетия. И только после этого Дэн согласился принять Михаила Сергеевича в Пекине.

Правление Дэн Сяопина казалось уникально успешным. До 1989 года.

Какие бы ни сочинялись легенды, политически режим Дэна не отступал от тоталитарно-коммунистических нормативов. Критика «Культурной революции» велась очень резко, но не выходила за формат XX съезда. Пожалуй, даже сдержаннее: Хрущев, по крайней мере, обличил самого Сталина. Дэн Сяопин фокусировал разоблачения на «Банде четырех» и костоломах-подручных. Образ Председателя хранился в прежнем культе.

Быстро придушена «Пекинская весна», стимулированная объявлением реформ. Даже убрали из Конституции право вывешивать дацзыбао. В январе 1987 года полиция дубьем подавила студенческие митинги в Пекине. Дэн распорядился приканчивать «буржуазную либерализацию». Был отставлен и умер под домашним арестом главный либерал — генеральный секретарь Ху Яобан, кумир свободолюбивой молодежи.

Смерть Ху Яобана в апреле 1989-го вывела массы на Тяньаньмэнь. Студенты настаивали, чтобы партия их услышала. Молодые рабочие срывали портреты Мао Цзэдуна, звали на бой со сталинизмом и разбивали на брусчатке бутылочки-сяопин.

Старый Дэн ужаснулся, взглянув народу в лицо. Потом говорили, что перед ним пронеслись кровавые картины «культреволюции». Чтобы предотвратить такое, пойдешь на что угодно. Может быть. Но не факт. Дэн наверняка понимал: на Тяньаньмэнь 1989-го вышли другие люди. Не коммуно-маоисты. Гораздо ему страшнее. «Тираны боятся восстания» — значилось в листовке Независимой ассоциации пекинских рабочих.

Кровавое побоище на Тяньаньмэнь было его решением. Этим он вошел в историю, Завершая путь реформатора.

Не раз Дэн Сяопин менял экономический курс. Но никогда не менялся в главном. Тяньаньмэнь замкнула третьвековой круг от Фанью Юндуна. Дэн вернулся к тому же. На этот раз убитых было меньше. Но суть оставалась прежней.

Шок, пережитый миром, вынудил Дэн Сяопина отойти в густую тень. Он оставил все посты, кроме президента Ассоциации бриджа. Статус верховного лидера по умолчанию перешел к новому генсеку Цзян Цзэминю. Во главе правительства стоял секретарь-технократ Ли Пэн. Кроваво отметившийся на Тяньаньмэнь с прозвищем «Пекинский мясник».

Только в 1992 году Дэн Сяопин вновь дал о себе знать. Официоз широко разрекламировал его поездку по южным провинциям. Как ни в чем не бывало, призывал к реформам, критиковал противников прогресса. С тех пор в публичном пространстве Дэн уже не появлялся.

Хотя оставался непререкаемым гуру при Постоянном комитете Политбюро ЦК КПК. Цзян Цзэминь постепенно выходил из-под влияния, но связующим звеном выступал повязанный кровью Ли Пэн. Кстати, ушедший с премьерства на следующий год после смерти Дэна. Косвенно, но показательно.

Любопытный штрих, добавляющий понимания. В середине 1990-х Александр Дугин издавал журнал «Элементы». Была там статья о «глобальной борьбе Евразии против удушающей атлантической анаконды». Верховный лидер евразийского антиатлантизма упоминался персонально: «Это Дэн Сяопин».

Шел 1994 год. Со скидкой на странности издания — можно счесть за исторический эпилог.

Вся политическая биография Дэн Сяопина отдана номенклатурной автократии. Идее, системе и классу. И ему, несомненно, удавалось больше других.

Умер Дэн Сяопин 19 февраля 1997 года. Кремирован согласно завещанию. Прах развеян над морем.

Еще полтора десятилетия тень Дэна многое определяла в политике КПК. Выполнялся его завет: регулярно менять вождя. Цзян Цзэминь уступил Ху Цзиньтао, Ху Цзиньтао — Си Цзиньпину. На этом оказалось — все.

Председатель Си устанавливает единовластие, как Мао Второй. Правящая номенклатура КПК приветствует политику Си. Как приветствовала некогда и политику Дэна. Оба курса соответствуют классовым интересам хозяев. В различные времена.

«Ослабление народа есть главная цель гопсударства, идущего правильным путем» (Шан Ян). «Винтовка рождает власть» (Мао Цзэдун). Это вам не кошки-мышки.

И последнее, о чем стоит вспомнить в день его 120-летия. Годами витали в московитском политпространстве мечтания о кремлевском Дэне Сяопине. Правителе-реформаторе. Прагматичном, рациональном, дальновидном.

Ведь ругал же Чэнь Юнь сегодняшнего именинника — мол, «китайский Горбачев».

Такого не могло быть. Исключено в принципе. Дэн Сяопин — фигура китайской компартии, многотысячелетней китайской традиции. Он все же думал не только о китайской номенклатуре, но и о Китае тоже. КПСССР не могла породить такого. Не может выдвинуть его и современная Московия.

Наверное, это и к лучшему.

Никита Требейко kasparov.ru