Сергей Абламейко: Минск в каждом веке уничтожался и восстанавливался сначала

Большой разговор о столице Беларуси с историком и журналистом, автором книги «Неизвестный Минск».

«Радио Свобода» поговорило о Минске с минчанином Сергеем Абламейко: историком, писателем, журналистом, исследователем Минска, автором книги «Неизвестный Минск» об истории уничтожения Старого города в Минске в 1920-х и 50-х годах. Книга получила премию Ежи Гедройца.

Облик города

– Я впервые попал в Минск в 2018 или 2019 году и сразу подумал, что я в какой-то антиутопии: это какой-то оруэллианский тоталитарный город! Эти гигантские пустые пространства сталинской архитектуры, где-то на углах еще стоят автозаки... В какой момент центр Минска приобрел такой вид?

– Минск был очень сильно разрушен в Великую Отечественную войну, были страшные бомбардировки в первые дни. Сгорели все деревянные районы, а в центральных районах дома остались. Потом были советские бомбардировки, и тоже много разрушений. В минском фольклоре присутствует легенда о том, как Гризодубова постоянно пыталась разбомбить Дом правительства, который до сих пор стоит, но попадала в соседние дома. После войны было решено снести практически всё.

Минску нанесли колоссальный вред советские генеральные планы, родившиеся в 20-е годы, когда была идеологическая конкуренция между национальными силами и большевиками.

Нужно понимать, что Минск никогда не был столичным городом, он был максимум центром воеводства, когда-то – центром удельного княжества в составе Полоцкого княжества. Поэтому он был относительно небольшим городом.

Эти разрушения дали беларусским интеллектуалам основание в конце ХХ – начале XXI века рассуждать о Минске, как о городе, который в каждом веке почти уничтожался и восстанавливался сначала.

Но пожары не стирали идентичность и не меняли архитектурный облик города, они скорее меняли какие-то направления его развития. Скажем, первый генплан Минск получил в XVI веке после крупного пожара, тогда было решено перенести центр на соседнюю гору, рядом с Замковой горой. Там началось строительство. В XIX веке крупные пожары содействовали каменной застройке города. Не менялась ни сущность, ни планировка, потому что старая часть города, нижний рынок и замок – теперь этого места нет вообще, там ровное поле: срыли гору и замок.

Минск был построен на семи горах. Троицкая гора осталась, на ней стоит теперь оперный театр. В нижней части была готическая планировка, она дожила до ХХ века, а в верхнем городе ренессансная планировка.

– Итак, получилось, что то, что не добомбили немецкие и советские войска, разрушил сталинский план, вкрячены эти огромные сталинские колоссы: ворота Минска, Привокзальная площадь, Главпочтамт, Телеграф. И главное – здание КГБ с башенкой.

– Там есть почти Парфенон – Дворец культуры профсоюзов.

– По большому счету весь центр города – выставка «сталинского ампира».

– Сам проспект, около десяти километров – это широкая трасса на Москву. Эта улица появилась в XIX веке, называлась Губернаторская, потом ее расширили.

– Это же идеологическое развитие города! Ведь могли развивать в другом направлении, а они вытянули город в сторону Москвы.

– В конце XIX века в Минске был городской голова, граф Гуттен-Чапский, он пригласил немецкого инженера, тот составил план новых времен в конце XIX века: город должен был развиваться вдоль железной дороги на юго-запад.

В ХХ веке, после революции началось более активное национальное движение, возникла Беларусская народная республика, родился интерес к Минску, к его культуре и архитектурному наследию. И уже тогда были идеи: отреставрировать Замковую гору, замок, здание трибунала Великого княжества Литовского, там должны быть правительственные органы. В 20-е годы это не понравилось большевикам.

Сначала националы пригласили Сергея Шестакова, блестящего архитектора, автор плана Большой Москвы. Он поработал несколько месяцев над планом Минска и, видимо, не устроил большевистские власти. Через два года его репрессировали, в 1928 году он попал на Соловки и погиб. Вместо него из Москвы приехал профессор Владимир Семенов, который составил первый план Минска на 25 лет. Потом он был главным архитектором Москвы, реализовывал сталинский план.

Минск и Московия

– История Минска – это была в целом очень полноценная европейская история, он же очень рано, в XV веке получил Магдебургское право. И одним из первых указов после того, как Московия взяла эту часть Польши с Минском, была отмена Магдебургского права: его торжественно отменили в 1795-м.

– У мещан вообще была тяжелая история. Мещане были двигателями национальных движений в Европе в конце XVIII и в XIX веке. Уже в составе Речи Посполитой, куда попал Минск в XVI веке, Сейм лишал их многих прав. Попав в состав Московии, они лишились почти всех прав, даже были введены унизительные телесные наказания для мещан. Им даже было запрещено перемещаться! С вступлением в состав Московии мещанство умерло.

Минск был частью Полоцкой земли. Большую часть своего существования Полоцкое княжество не входило в Киевскую Русь, меньшую часть входило. Потом, с XIII века начинается Великое княжество Литовское, которое создавали славянизированные балты, поэтому там была культура и старобеларусский язык, который также называют староукраинским. В XVIII веке пришла Московия. К ХХ веку в Минск приходит от 100 до 200 тысяч человек, ко Второй мировой войне – 200 тысяч. Это небольшой город, но железнодорожный центр. Сейчас население города – больше двух миллионов. В Минске живет практически каждый пятый житель Беларуси.

Национальная составляющая

Сначала Минск был славянским городом. Он в принципе всегда оставался славянским, но действительно были очень значительные связи с Европой. Например, в XII веке дочь минского князя София стала королевой Дании, родила кучу сыновей, которые стали шведскими, норвежскими королями.

В XV веке в Минске появляются татары и евреи, с тех пор они были важной частью города. Потом появились немцы. Все они имели свои храмы. Удивительная особенность беларусской и литовской истории: евреи очень быстро стали играть важную роль в экономике. Это не понравилось шляхте, добились их изгнания, и в 1495 году евреи были изгнаны из Великого княжества Литовского назад в Польшу. Их имущество поделила шляхта.

Ровно через десять лет их позвали назад, они пришли в начале XVI века, им вернули часть имущества, и с тех пор они были полноправными гражданами Великого княжества Литовского. Жили в основном в местечках или в городах. Уже в начале XVI века еврей был министром финансов, он был крещен, а его брат – нет, он являлся главой тарможни всей страны и Брестской тарможни, в частности.

В Беларуси не было гетто, евреи всегда жили в городах вперемешку. У нас нельзя сказать, что какой-то район – еврейский. Да, в центре города евреев было больше, но там в соседнем доме могли жить аристократы.

К ХХ веку у татар был свой район города. У немцев было немецкое кладбище в одном месте, кирха в другом, но постоянного района не было. Был один большой трехэтажный дом в центре, где постоянно жили немцы. К ХХ веку евреев в городе было около 50%. Моя бабушка говорила на идиш: она была беларуской, но все ее подруги были еврейками. Они говорили одновременно на русском, беларусском и идише: такая каша.

– Беларусский оставался как разговорный язык?

– На окраинах – в виде так называемой трасянки или, как говорят в Украине, суржика.

Идентичность

В XIX веке большое значение придавалось языку. Язык, несомненно, важен, но сегодня люди в городах уже говорят на русском языке, хотя, конечно, считают себя беларусами. Какие-то инстинкты, традиции поведения, какой-то психотип присутствует. Если мы говорим про беларусскую идентичность, не обсуждая, какова она, то она есть. Люди не считают себя русскими. Как говорит Лукашенко, «беларусы – это русские со знаком качества». А пропаганда говорит, что это триединый народ: русские, украинцы и беларусы.

– Лукашенко больше не чувствует себя советским? Мне всегда казалось, что он считает, как он говорил: моя родина – СССР. Он приезжает в Москву, как в столицу СССР.

– На протяжении 35 лет своей карьеры он всегда говорит то, что в данный момент хочет слышать его аудитория. В Московии он говорит, что русский, а в Беларуси может приехать в область и сказать: «Елки-палки, почему тут в библиотеке мало книг на беларусском языке?». Потом идет перепись, и он заявляет по телевидению, что дома он говорит с Колей на беларусском языке и на русском тоже.

Городская идентичность Минска – не совсем беларусская. Город в очень значительной степени сохранил еврейские традиции. Было 100 синагог, существовал комплекс в Минске на углу двух улиц, где было 25 синагог. Поэтому в БССР было четыре официальных языка – беларусский, русский, идиш и польский. У нас очень богатая литература. Для современных беларусов, интеллектуалов и националистов в хорошем смысле очень важен еврейский фактор.

В Беларуси считают исторической столицей Вильнюс, Вильню, как говорят в стране. Там в центре был старый город, он назывался Русским городом, там жили беларусы, говорили на беларусском – это был гопсударственный язык.

Минск – новая столица. Но евреи составляют очень важную часть нашей идентичности, и исторической, и культурной. Сейчас мы решили восстановить наследие идиш-культуры, так как оказалось, что она никому нигде в мире не нужна, кроме нас.

Слышали ли вы о Мойше Кульбаке? Это абсолютно гениальный поэт и писатель, он писал на идиш. В 1927 году вернулся в Беларусь, написал шикарные вещи, а в 1937-м его расстреляли. И это наследие полностью потеряно! Он писал поэмы, был диким патриотом Беларуси, беларусским идишеязычным националистом, воспевал Беларусь, писал: «Моя Беларусь, я не могу без тебя жить!». Сегодня у нас переводчик Сергей Шупа издал полное собрание сочинений Кульбака в переводе на беларусский язык.

Таким образом, мы получили еще одну ногу. Беларусской культуре не хватало четвертой ноги – и вот получилось. Мы возвращаем свое еврейское наследие, 600 лет у нас звучал идиш.

– Сколько говорят или хотя бы понимают по-беларусски?

– Беларусы – как правило, билингвы. Только во времена Лукашенко, в последние годы появляются дети, которые уже плохо понимают беларусский язык. В городах больше пользовались русским, но по-беларусски при нужде могли говорить. В последние полтора десятилетия наметился какой-то сдвиг. Во время переписи больше людей, чем раньше, назвали родным беларусский язык (около 65%), заявили, что дома разговаривают по-беларусски. Это довольно много.

Я бы назвал Витебск и Гомель самыми русифицированными городами, где и много приезжих, и идентичность у городских людей размытая. Там можно встретить и тех, кто считает себя русскими, будучи местными. Но в целом Беларусь гомогенна, они считают себя беларусами, даже если говорят на русском языке.

Эмиграция из Беларуси

К сожалению, из страны уехали многие. Когда немцы убили евреев, а потом они эмигрировали, Минск потерял часть своей идентичности. С конца 80-х годов он оставался в большей степени беларусским городом. Теперь уехало огромное количество интеллектуалов. Больше 300 тысяч уехали – в основном, конечно, из Минска, из центральных районов. Переехали главные СМИ, в том числе беларусскоязычные. Уехало руководство (хотя и не в полном составе) Союза писателей, ПЕН-центра, все это теперь действует за границей.

Я сам веду на «Радио Свобода» исторический YouTube-канал «История на Свободе», беседую с историками. Выехали приблизительно 50-60 человек: кандидаты, доктора наук, профессора, – это довольно много для такой страны. Это просто разгром исторической науки. Но, тем не менее, там тоже что-то работает, там живут больше девяти миллионов человек.

Будущее

– После Лукашенко есть ли у Беларуси культурный, этнический, языковой ресурс, чтобы стать полноценным национальным гопсударством? Нужно ли для этого Беларуси отстраиваться от Московии? Скажем, в Украине сейчас кроваво, страшно происходит формирование нации и гопсударства за счет в том числе этой войны. Беларуси нужен подобный процесс, или у вас это может произойти как-то иначе?

– Такая возможность потенциально, несомненно, существует. Все будет зависеть от того, как будет развиваться реальная политическая и геополитическая ситуация. Конечно, язык – это врата в другую культуру, в другую идентичность. Если продолжать политику свободного существования медиарынка, если на нем будут все московитские каналы, все это массово присутствует, то это будет тяжелее.

Но энтузиазм, который был в 2020 году… События 2020 года некоторые называют социальным протестом, но он имел и национальный аспект. Люди требуют прав, гражданственности, заявляют, что это наша страна, мы хотим тут управлять, – это было в основе. Осенью, когда протесты подавлялись, но еще шли, была такая форма – встречи соседей во дворах: они читали вслух книги, перед ними выступали историки и писатели. Тогда независимые издательства зафиксировали полное опустошение складов исторической литературы!

– Будущее Беларуси в Минске или в Москве?

– Я думаю, в Минске.

– Но для этого нужно, чтобы в Москве изменился режим, чтобы ушел Путин?

– Естественно. Финны начали свой процесс имплементации финского языка вместо шведского в 60-е или 70-е годы XIX века, а процесс закончился через сто лет. Так что нельзя наломать дров. В принципе, беларусы сегодня готовы, создано достаточно и идеологической, и интеллектуальной базы для того, чтобы пойти в сторону национального развития последовательно и без авралов. То, что было в 90-е годы, тоже не было без авралов, там был принят закон еще советским беларусским парламентом о гопсударственности беларусского языка. Десять лет и больше давалось на переход гопсударственным органам.