«Ситуация для Лукашенко может измениться в один момент»

Правозащитник Судаленко считает, что правитель не сможет постоянно «ходить по лезвию».

Как сообщает Вясна, с 2020 года за участие в протестах по ст. 342 УК (Организация и подготовка действий, грубо нарушающих общественный порядок, либо активное участие в них) осудили 2579 человек.

Учитывая количество людей, участвовавших в протестах по всей Беларуси четыре года назад, если ситуация не изменится, репрессии могут длиться десятилетия. Так ли это? Какова общая картина на сегодня?

— Что касается количества, по данным «Вясны», на август этого года уже около 65 тысяч человек прошли через политические репрессии, включая и уголовные, и административные дела, а также задержания, — дополнил в экспресс-комментарии «Салідарнасці» правозащитник Леонид Судаленко.

— Только одна эта цифра легко опровергает информацию, которую накануне озвучил Лукашенко, о том, что якобы на пике в 2020 году выходило 47 тысяч человек.

Но даже 65 тысяч — это не все, кого коснулись репрессии. Есть масса уволенных, вынужденных бежать из родного дома.

— Плюс добавьте все семьи репрессированных, которые тоже становятся жертвами. Допустим, я, бывший политзаключенный, лишен возможности жить на родине и воспитывать своего несовершеннолетнего сына. Разве это не репрессии по отношении к ребенку?

К тому же репрессии, как мы видим, шагнули за пределы страны. Я имею ввиду заочные приговоры с отъемом имущества.

Многочисленные видео протестов никуда не делись из интернета. В некоторых случаях выходило до полумиллиона человек только в Минске. А акции проходили по всем городам, и областным, и районным.

Именно этим количеством мы заставили Лукашенко схватить автомат, дать автомат и в руки своему несовершеннолетнему ребенку, и устроить тот спектакль.

Лукашенко — заказчик всех репрессий. Но исполняют их другие. И остановиться они уже не могут. Прежде всего сам правитель, иначе как он объяснит это своим силовикам?

Как они воспримут команду прекратить все? Их реакция непредсказуема, и Лукашенко это понимает.

Поэтому уже фактически объявлены выборы. Людей начинают к ним готовить, к нам поступают сигналы, что по заводам пошли агитаторы.

То, что Лукашенко выпустил несколько десятков политзаключенных и набрал в три раза больше, только подтверждает, что машину репрессий никто не собирается останавливать.

И мы каждый день получаем информацию о новых задержанных. Забирают всех, несмотря ни на должность, ни даже на идеологические убеждения.

Если у ябатьки находят подписку на «экстремистские» ресурсы, их точно также подвергают репрессиям.

— Можно ли здесь говорить про некий этический аспект. Учитывая настолько массовый характер репрессий, понятно, что рано или поздно силовики, судьи, прокуроры среди репрессированных могут увидеть своих соседей, коллег, одноклассников, сокурсников и даже близких.

Как вы думаете, это может кого-то остановить или как-то повлиять на происходящее?

— Я часто задаюсь вопросом, о чем думают эти люди. Например, судья, который меня осудил в заочном порядке — Анатолий Сотников. Он, кстати, был внесен в последние санкционные списки ЕС.

Этот человек прекрасно знает, что совершил уголовное преступление, поскольку не смог обеспечить мне конституционные гарантии на соблюдение принципа состязательности, равенства, на защиту.  

Он прекрасно понимает, что мой приговор противоречит Конституции. Значит, он незаконный. Тем не менее Сотников его выносит.

Давайте, подумаем, что им движет. Мужчина 45 лет, работает в Гомельском областном суде, имеет лет 20 стажа, хорошее жалованье.

Наверняка, он знает, что долго этот беспредел продолжаться не будет, что в страну вернется Конституция и закон, и тогда ему придется ответить. Но куда он может сегодня соскочить?

В этом и заключается принцип режима — замазать как можно людей так, чтобы у них не было путей отхода.  

— Чтобы их не смогли остановить даже близкие связи?

— Думаю, если к судье Сотникову приведут мать или близкого родственника, поставят в клетку и скажут «Суди!», конечно, он возьмет самоотвод. А соседа или одноклассника будет судить.

Это не остановит его по двум причинам. Во-первых, остановка для них самих уже чревата репрессиями. Во-вторых, они сами себе дали внутреннюю установку, что делают все по закону. И действительно законы они подогнали, чтобы объяснить свои действия.

Но мы знаем, что и в газовые камеры нацистской Германии людей отправляли якобы по закону. Только потом пришлось отвечать перед другим законом.

Они понимают, что увязли, как пчела в сиропе. Но чтобы принять все это, включая свое непосредственное участие, нужно железное оправдание. И вот они себя оправдывают этими псевдозаконами.  

Конечно, у них есть родные, есть дети, в конце концов. И ребенок этого Сотникова увидит своего папу в санкционных списках ЕС и спросит, что это.  

И тот ответит что-то про продажный Запад, про продажных беглых, которые хотят ему насолить. Потому что на самом деле он законопослушный и даже имеет награду за службу от министерства юстиции и кучу грамот.  

Думаю, примерно так они объясняются с близкими. То есть этический вопрос они для себя решили.

— А технический вопрос. Если представить самый худший сценарий, когда ничего не сможет свалить режим, чтобы пересажать всех участников протестов 2020 года, нужны десятилетия. Хватит ли у них ресурсов?

— Безусловно, режим тратит огромные средства на поддержание своего репрессивного аппарата. Иначе Лукашенко не сможет удержать власть, а, значит, за ценой он не постоит. Будет продавать заводы Московии и тратить вырученные деньги на своих силовиков, которые держат в страхе страну. И пока это у них получается.

Другое дело, допустим, Лукашенко выиграет так называемые выборы со стопроцентным результатом. Но что дальше? Что он может предложить обществу? Силовикам — деньги, должности. А остальным?

Граница фактически закрыта, самолеты почти не летают, цены растут, социальная база ухудшается, репрессии продолжаются.

Ну, и внешние факторы никто не отменял. А там ситуация может измениться в один момент, как мы это видим на примере Курска.

Лукашенко, конечно, мастер изворотливости, мастер усидеть на всех стульях, но нельзя все время ходить по лезвию и не порезаться.