Репортаж после депортации из Беларуси

Корреспондента российской газеты «Московский комсомолец» написал, за что его выслали из Беларуси.

Как журналист «угрожал безопасности братской страны» Игорь Кармазин пишет в «Московском комсомольце».

«Добрый день, молодой человек. Пройдёмте с нами», - голос вкрадчивый, а под руки эти люди хватают умело. Я ехал в Беларусь пообщаться с политзаключёнными – теми, кто вышел на свободу, и родственниками тех, кто до сих пор за решёткой. Оказалось, что стать жертвой репрессий в Беларуси гораздо легче, чем кажется. «Вы угрожаете безопасности Республики Беларусь», - с такой зловещей формулировкой меня выслали за пределы братской страны. Меня сопровождали под конвоем, откатали отпечатки пальцев, сфотографировали фас-профиль, выслали из страны, запретили въезд в Беларусь на год, а если я всё-таки заявлюсь в вотчину Лукашенко, то мне грозит до трёх лет лишения свободы.

Я только что встретился с талантливой журналисткой, лауреатом премии авторитетнейшего журнала “Тайм” Ириной Халип. Жена экс-кандидата в президенты, а ныне политзека Андрея Санникова оказалась женщиной общительной, с яркой мимикой и образным языком. Она и сама провела в заключении два месяца за акцию протеста после президентских выборов в Беларуси. Её муж Андрей Санников сидит до сих пор. Главный конкурент Лукашенко на выборах получил 5 лет лишения свободы.

«Он бы мог уже давно выйти на свободу, - говорит Халип. – Для этого достаточно написать на имя Лукашенко прошение о помиловании. Но я знаю, муж этого никогда не сделает. Ведь в таком случае он признает Лукашенко легитимным президентом. Я всегда знала, что Андрей очень мужественный человек. Но теперь он демонстрирует просто стальной характер».

По словам Халип, муж быстро завоевал авторитет в колонии среди заключённых. Однако власти делают всё, чтобы пребываение политика за решёткой было невыносимым. «Его две недели мотали по пересыльным тюрьмам. Там прямо говорили, что до следующей колонии он может не доехать. Не давали встречи с адвокатом и врачом», - объясняет Халип.

О своём пребывании за решёткой белорусская «декабристка» говорит менее охотно. «Я была уверена, что получу 15 суток административного ареста. В итоге я стала фигурантом уголовного дела о массовых беспорядках, просидела почти два месяца. Я поняла, что у меня будут серьёзные проблемы, когда меня привезли в СИЗО КГБ Минска. В камере был включён телевизор. По всем каналам крутили пресс-конференцию Лукашенко. Он прямо обвинил меня в провокаторстве, ему поддакнул один из недавних оппозиционеров Ярослав Романчук. Сокамерницы тогда мне посоветовали запастись вторым одеялом. «Ты отсюда долго не выйдешь…». Свет перед глазами в тот момент как будто погас».

- Скажите, как ваш сын Даня пережил произошедшее?

- Он очень переживает, конечно. Дане всего четыре годика, у него очень чёткая картина мира: в тюрьме сидят плохие дяди, нас охраняют дяди хорошие. Мы ему объясняем, что власть в нашей стране захватил усатый злодей. Даня говорит, что надо вызвать милицию. Дедушка отвечает, что милиция тоже во власти узурпатора.

Мы беседовали с Халип в приятном заведении с тихой умиротворяющей музыкой. Затем вышли на улицу, попрощались. Я не успел сделать шагов 10 в сторону, как идилическая картина осеннего Минска разбилась вдребезги. Меня под руки ловко схватили трое коротко стриженых в штатском, повели к машине. «Пройдёмте с нами, молодой человек». Я требую у них представиться. «Вы обязаны предъявить документы», - говорю я троице в чёрных куртках. В ответ один из них взмахивает заламинированным пропуском куда-то. «Но ведь здесь нет ни фамилии, ни должности, - упорствую я. – Может вы бандиты и хотите меня похитить?!»

Однако похитители действительно оказываются при исполнении. Мы заезжаем во двор Партизанского РУВД Минска. Спорым шагом поднимаемся на второй этаж. Предводитель троицы первым вваливается в свой кабинет номер 15, на котором я успеваю прочесть «Орлов А.Е.». В кабинете в глаза бросается пузатая 16-килограммовая гиря. Позже я понимаю, что за Ириной Халип следят постоянно. Блюстители порядка проверяют все её контакты, жертвой такой проверки стал и я.

- Вы нас не бойтесь, - говорит хозяин кабинета. Он одет в щеголеватый свитер в чёрно-синюю полоску. Он старательно играет в злого следователя, щерится в искусственной улыбке. – Мы тут никого не калечим, никого не уничтожаем морально и физически. Для начала выверните карманы, всё содержимое кладите на стол.

Я сразу решил, что буду говорить только правду и ничего кроме. Да, я журналист, да приехал писать о белорусских политзаключённых, о соблюдении в братской стране прав человека. Ничего противозаконного не делал, хотел пообщаться с политически активными гражданами сопредельной Беларуси. Разве это запрещено? Я последовательно извлекаю из карманов нехитрый журналистский реквизит: телефон, диктофон, блокнот с ручкой, фотоаппарат, карту Минска, удостоверение журналиста «МК».

«Для выяснения вашей личности мы имеем право вас задержать на три часа», - торжественно вещает Орлов. Я приготовился к многочасовому ожиданию, но завершения этой истории не мог даже предположить. А пока меня усадили в соседний кабинет. Его хозяин занимается в Партизанском РУВД лицензированием оружия. Над головой грузного мужчины портрет Лукашенко. По левое плечо – стеллаж с разнокалиберными патронами.

- Вы нас тоже поймите. Мы палка, орудие в руках власти, - напротив меня сел усатый мужчина и почему-то стал оправдываться за своих коллег. – Вот вы ведь гуляли по Минску? Вам в городе понравилось? Никто не приставал, не докучал, закон не нарушил?

- До встречи с вашими сотрудниками такого действительно не было. Я много езжу по России, сопредельным странам. Но нигде ни разу с таким обращением не сталкивался. Нигде среди бела дня стражи порядка меня не тормозили, под белы рученьки не хватали.

- Вы нас тоже поймите, - продолжил человек с совестью. – Мы люди ленивые. Нам что скажут, то мы и делаем.

- Наоборот, вы очень трудолюбивые. У вас и так забот наверняка полно, в районе совершаются преступления, а вы столько драгоценного служебного времени на меня тратите.

Кратковременная пикировка закончилась на минорной ноте. Человек с усами и совестью поведал о тяготах службы. «Вот представляете, мы в месяц в нашем районе фиксируем по 15 нападений на милиционеров. То погон оторвут, то в лицо плюнут! Нет былого уважения к сотрудникам. А с кем приходиться иметь дело? Алкаши, пьяницы, дебоширы. И ведь никого пальцем тронуть нельзя. Раньше бывало стукнешь его пару раз дубинкой, он и присмиреет. А теперь жалобами завалит, все шибко грамотные стали».

На этом пятиминутка политинформации закончилась. Несколько сотрудников в соседнем кабинете никак не могли совладать с моим диктофоном, но наконец-то крамольные записи им стереть удалось. А затем в кабинет явился новый герой.

- Майор милиции Козлов. Я начальник здешней, по вашему говоря, миграционной службы. Мы вынуждены выслать вас за пределы страны, - чеканные слова районному главмигранту не шибко удавались, но он старался. – Вы можете покинуть страну добровольно. Тогда сегодня же наши сотрудники отконвоируют вас на вокзал. Можете сопротивляться. Вопрос о принудительной депортации может решаться сроком до года. Это время проведёте под нашим наблюдением в изоляторе.

- Скажите, а какова причина такого решения?

- Вы представляете угрозу для безопасности Республики Беларусь!

Возможно, бесстрашные политзэки посчитали бы меня малодушным, но мне перспектива чалиться за решёткой целый год совсем не улыбалась…

… Я и двое оперативников мчим на разбитых «Жигулях» в мою гостиницу за вещами. «Вот шо я за сегодня сделал полезного?», - бормочет один из моих конвоиров. Внезапно, опытный взгляд милиционеров замечает, что за нами слежка. «Вижу «Шкоду», номер 9868. Следят, чтобы ты нас морально не разложил».

С вещами из гостиницы на выход к вокзалу? Как бы не так. Мы едем в экспертно-криминалистический центр. Свет брезжит только в одном окне. «Вы не должны на нас обижаться. Мы палка, орудие», - всё тот же человек с усами оказывается хозяином кабинета. Сначала он переписывает мои паспортные данные. Потом также вежливо приглашает к столу. Катает специальный маленький валик по чёрной доске, потом аккуратно намазывает мне мастикой кончики пальцев. Мои отпечатки пальцев теперь навечно во всебелорусской базе данных. «Теперь встаньте у стены». Мои фас и профиль тоже приобщены к досье.

- Ты не огорчайся. Люди почему-то пугаются этой процедуры, - успокаивает потом меня оперативник. – А вот представляешь, мы труп нашли. Как установить, кто это? А мы в Беларуси можем быстро установить личность человека.

В самом Партизанском РУВД уже собрался целый консилиум. С сотрудниками мы заходим к полковнику милиции по фамилии Гладун. Тот повторяет сакраментальную формулировку, что я, Игорь Вадимович, выслан из Беларуси, так как представляю опасность для страны. Я должен покинуть страну сегодня же. Мне запрещён въезд в Беларусь на целый год. Если я всё-таки пересеку границу, то мне грозит до трёх лет лишения свободы. На вокзал меня сопровождают в милицейском ПАЗике со столом по центру салона. «Последний совет: твой телефон запеленгован. Если ты попытаешься из поезда на территории Беларуси кому-то позвонить, то тебя ссаживают до выяснения. Телефон включай только на территории России», - говорит оперативник.

У вагона оперативники кисло бормочут: «Ждём тебя у нас через год». Почему-то они очень похожи на пса из мультика. «Ты заходи, если что».