«Скорая помощь — для экстренных случаев и это нормально»

Беларусский врач с 13-летним стажем начал в Польше карьеру с нуля.

Михаил (имя изменено) — врач с 15-летним стажем. Два года назад он переехал из Беларуси в Польшу и начал карьеру с нуля: «за минималку» сопровождал пациентов по больнице, раздавал лекарства. Тогда мужчине было стыдно признаться, что зарабатывает слишком мало. Он и сейчас говорит о зарплате со смущением, но уже по другой причине — теперь она высокая. Михаил рассказал MOST о работе в польской больнице, возможностях врача и об отличиях польской медицины от беларусской.

Михаил окончил медицинский университет в 2000-х. С того времени мужчина успел поработать на скорой, в поликлинике, в кардиологическом и инфекционном отделениях.

Переехав в Польшу, Михаил обратился в Министерство здравоохранения за разрешением на ведение врачебной деятельности в течение пять лет. В среднем получение такого документа занимает полгода.

«Заучил некоторые фразы для собеседования»

Пока мужчина ждал разрешение, он работал ассистентом врача в одной из больниц. С поиском работы помогли знакомые: они рассылали резюме и обзванивали больницы в поисках вакансий.

— На первом же собеседовании рассказал, где и кем работал в Беларуси, какой у меня опыт, и услышал: «Мы вас берём», — вспоминает Михаил. — Удивило: не спросили ни про мою категорию, ни про курсы, которые я проходил, ни про знание польского. А язык я тогда не знал, просто заучил некоторые фразы. И ещё удивило, что собеседование проводила и в итоге приняла меня на работу старшая медсестра, а не заведующий или кадровый отдел.

В обязанности Михаила входил мониторинг состояния пациента: осмотр, снятие жизненно важных показателей, — а ещё транспортировка по больнице для проведения различных исследований, выдача лекарств и так далее. За это беларус получал минимальную зарплату — на тот момент 4 тыс. злотых.

Несмотря на слабый польский, проблем во взаимоотношениях у Михаила не было: коллеги старались помогать.

— Самые хорошие отношения были со средним медперсоналом. Все понимали, что я приехал с нулевым знанием языка, и относились с пониманием. Поначалу они чаще разговаривали с пациентами, а когда поняли, что я уже сам могу с ними коммуницировать, то стали больше доверять, — говорит мужчина. — Врачи, конечно, более требовательные. Плюс у них голова забита пациентами. Но если просил что-то объяснить, никогда не отказывали.

«Стыдно говорить, что зарплата большая»

Через полгода, получив разрешение Минздрава на ведение врачебной деятельности, Михаил оформил документы для выдачи пациентам рецептов, больничных листов и направлений к узким специалистам и купил личную печать. После этого его приняли на позицию терапевта в той же больнице. Кроме того, иногда он берёт смены в отделении неотложной помощи.

Изменилась и зарплата.

— Раньше было стыдно называть зарплату, потому что она была маленькая. Теперь стыдно говорить из-за того, что зарплата большая, — смеётся Михаил. — Первая моя зарплата была 12 тыс. злотых. Это за неполный месяц работы. А в Беларуси моя зарплата была 300 долларов (1220 злотых на 11 декабря 2024 года — Прим.) — это за полный рабочий месяц в поликлинике.

Неотложка — своеобразный фильтр

SOR (Szpitalny Oddział Ratunkowy) — отделение неотложной помощи больницы. Попасть туда можно двумя способами: на скорой помощи либо своим ходом — с направлением от семейного врача или без.

— В SOR оценивают первичное состояние, берут анализы, проводят исследования вроде рентгена, кардиограммы, УЗИ и приглашают профильных специалистов для консультации: уролога, кардиолога, сосудистого хирурга, нефролога, дерматолога и других. Если выявляется что-то серьёзное — пациента отправляют на госпитализацию, если нет — домой, — описывает принцип работы Михаил. — То есть SOR — это своеобразный фильтр, который регулирует поток пациентов.

Главное отличие польского отделения неотложной помощи от белoрусского в том, что в первом можно сделать любую диагностику: МРТ головы, компьютерную томографию, гастроскопию, УЗИ любого вида — сустава, лимфоузлов, мягких тканей и так далее.

Очередь пациентов SOR формируется не по времени поступления, а на основании предварительной оценки состояния здоровья. Для этого используется система маркировки цветом.

— Если у человека болит горло и есть подозрение на абсцесс, то его обозначают синим цветом. Такой пациент может просидеть шесть-восемь часов. Зелёный — это отравления, [пациенты с] головными болями, болями в спине, ноге и так далее. Жёлтый — это пациенты потяжелее: после обморока, с одышкой, спровоцированной астмой, с подозрением на инфаркт. А красный цвет — это уже реанимационный зал, — объясняет доктор.

Некоторым могут отказать в приёме

Круглосуточно в польском отделении неотложной помощи дежурят два терапевта, хирург и старший врач. Последний ответственен за работу всего SOR, а также за функционирование реанимационных залов, где под наблюдением могут находиться сразу трое тяжёлых пациентов. Например, после аварии.

Пациентов, у которых нет серьёзных травм, но которые нуждаются во временном медицинском наблюдении, могут разместить в специально оборудованных палатах. Потом они либо возвращаются домой, либо направляются в профильное отделение больницы.

С болями в горле, температурой, которая держится два-три дня, кожными сыпями и другими менее серьёзными симптомами стоит обращаться либо в поликлинику, либо в учреждения ночной и праздничной медицинской помощи (Nocna i Świąteczna Opieka Medyczna).

— Там можно и минимальные анализы сделать, и уколы, — говорит Михаил. — Потому что если обратиться с чем-то таким в SOR, то там, скорее всего, в приёме откажут.

«У врача есть всё, чтобы поставить диагноз»

Михаил называет несколько отличий в работе в Беларуси и в Польше. Первое — в Польше нет проблем с диагностикой.

— Анализы могут взять и на дому, и в поликлинике, и в больнице. Анализ, который меня удивил в польском SOR, — пункция мозговой жидкости и посев на разные инфекции. Скажите кому-нибудь в Беларуси, что это делается в приёмном отделении. В Польше у врача есть всё, чтобы поставить диагноз.

Второе отличие — зарплата, а третье — отношение пациентов. По словам белoруса, в Польше они терпеливее и намного уважительнее относятся к врачам.

— Многие пациенты кланяются в ноги и руки целуют в буквальном смысле. А ты, по сути, сделал свою работу — полечил его: поставил диагноз, выписал лекарства, дал рекомендации. От этого очень неловко, — делится собеседник. — Ну и никто не заходит в кабинет, чтобы «просто спросить», не ругается и не возмущается из-за того, что сидит уже полчаса. Кажется, они просто понимают, что в Польше не хватает врачей и какая у них нагрузка.

«Скорая помощь — для экстренных случаев. И это нормально»

Михаил слышал недовольство эмигрантов тем, что скорая помощь в Польше не приезжает на вызовы, когда у взрослого или ребёнка высокая температура. Но с такими вызовами борются и в Беларуси. Часто родители вызывают скорую и дают детям жаропонижающее — к моменту приезда врача температура у них уже в норме.

— Педиатрические бригады скорой помощи [в Беларуси] — это перевозчики. Чаще всего они просто перевозят маму с ребёнком в больницу. Гопсударству это очень дорого обходится. Маме с ребёнком дешевле было бы вызвать такси и добраться самостоятельно, — говорит белoрус.

Если представить такую же ситуацию в Польше, то здесь диспетчер, по словам Михаила, сначала расспрашивает о дополнительных симптомах — вялость, одышка, цианоз на губах — и даёт советы. А если ничего не помогает — родители должны привезти ребёнка либо в отделение неотложной помощи, либо в учреждение ночной и праздничной медицинской помощи.

— В Польше скорая помощь предназначена для экстренных случаев. И это нормально, я считаю. Боли в груди, одышка, высокое давление, которое не сбивается, подозрение на инсульт — онемение лица, конечностей, нарушение речи — бессознательные состояния, серьёзные травмы, нарушение двигательной активности, сильные боли в животе — всё это причины, на которые скорая точно приедет.