«У Путина есть «черный лебедь»

Дело даже не в датах.

Московитская оккупационная армия в попытке достичь как можно больших результатов выхолащивает свой ресурс, но говорить о том, что эти потери являются критичными, нельзя. Глава Кремля Владимир Путин может рассматривать дату инаугурации избранного президента США Дональда Трампа – 20 января – как срок, к которому ему необходимо достичь убедительных успехов на фронте. Тем не менее нельзя ожидать, что после 20 января вражеская активность пойдет на спад.

У оккупанта есть фактор, который может стать «черным лебедем» для Украины – северокорейские войска, которых в Украине недооценивают. При определенных обстоятельствах они могут пополнить ряды оккупационной армии в Украине, в частности атаковать Харьковскую область. Что касается перспектив капитуляции Украины, то высшее военно-политическое руководство страны априори не пойдет на такой шаг.

Такое мнение в эксклюзивном интервью OBOZ.UA озвучил военный эксперт Владислав Селезнев.

– 20 января, день инаугурации Дональда Трампа – достаточно знаковая дата для московитских оккупационных войск. Исходя из последних тенденций, допускаете ли вы, что враг может достичь существенных успехов на фронте до этого дня?

– Необходимо зреть в корень и учитывать все факторы, чтобы оценивать будущее, которое нас ожидает. То, что будущее не предопределено, по-моему, очевидно, потому что на формирование будущего влияет очень большое количество факторов. Но мне кажется, что нам необходимо ориентироваться не на 20 января как на дату инаугурации Трампа, а на ресурс возможностей украинских Сил обороны и московитской оккупационной армии.

К большому сожалению вынужден констатировать, что наши ожидания начала октября этого года о том, что московитский наступательный потенциал будет выхолощен, не стали реальностью. Противник продолжает наступать. Но постепенно тот самый наступательный потенциал у него выхолащивается.

Почему я пришел к таким выводам? Потому что противник вынужден перебрасывать некоторые ресурсы с других участков фронта на Покровское и Кураховское направления, поскольку интенсивные боевые действия выхолащивают ресурсы московитских оккупантов, действующие на этом участке фронта.

Эти два участка для противника очень важны. Он чувствует свое преимущество, понимает, что украинским Силам обороны крайне сложно удерживать эти участки. Думаю, противник исходит из таких соображений: мы еще немного поддавим, чтобы гарантированно взять под контроль Курахово и, соответственно, создать предпосылки для оккупации Покровско-Мирноградской городской агломерации.

– Удастся ли врагу взять под контроль Курахово?

– По Курахово у меня крайне негативный прогноз. Я думаю, что в ближайшей перспективе мы увидим маневренную оборону на этом участке фронта в исполнении украинских Сил обороны и оставление наших рубежей и позиций в районе этого населенного пункта.

В принципе, наши прогнозы относительно значительного ухудшения положения наших сил и средств на территории Торецка и Часова Яра в настоящее время стали реальностью. Ожесточенные бои идут в районе завода «Огнеупор» с тенденцией продвижения московитской армии на территории Часова Яра.

Бои южнее Часова Яра создают угрозу для наших защитников Торецка. Там также противник имеет продвижение, хотя и действует достаточно нерационально – он устилает путь к полной оккупации этого города трупами своих солдат. Но очевидно, что, скорее всего, в ближайшей перспективе до 20 января эта миссия будет противником реализована.

Но мы должны понимать, что дело не в датах. Очевидно, что даже Трамп со своими амбициями вряд ли может кардинально изменить ситуацию на поле боя. Ведь де-факто эффективных рычагов влияния на действия Путина у Трампа нет.

Комплект сил и средств для украинской армии в настоящее время нам обеспечивает правительство США под руководством Джо Байдена. Причем этих ресурсов хватит как минимум до середины 2025 года. Какие-либо еще аргументы – призывы к здравому смыслу, угрозы в адрес Путина со стороны Трампа – скорее всего, никак не сработают.

Давление на высшее военно-политическое руководство Украины также не имеет смысла. Ведь очевидно, что любые заявления о капитуляции со стороны Украины обречены на провал. Это не приемлет ни президент Зеленский, ни его окружение, ни украинский народ.

Возможно ли создание прецедента а-ля массированного удара с применением ядерной компоненты, как это было во время Второй мировой войны, который приведет в состояние шока все украинское общество да и мировое сообщество? Я такой вариант не рассматриваю. Но мы должны быть готовыми к тому, что противник и далее будет использовать тактику ракетного террора, чтобы уничтожить энергетику Украины.

Эта тактика обречена на провал, поскольку, как мы видим, три года активных ракетных бомбардировок и ударов не позволили противнику достичь желаемых результатов. Но нам не следует исключать вариант массированных ракетных и дроновых атак по объектам нашей энергетики, равно как и по объектам логистики.

Противник понимает, насколько важную роль играет логистическая составляющая украинских Сил обороны, поэтому, вероятно, и далее продолжит наносить удары по объектам железнодорожной инфраструктуры, по мостам, по тоннелям, чтобы максимально усложнить поставки всего того, что нам поступает в рамках военно-технического сотрудничества с американскими и европейскими партнерами.

Единственный вызов, «черный лебедь» для нас – это активное привлечение Московией военнослужащих армии Северной Кореи. Президент говорит о том, что военнослужащие КНДР могут высадиться не только на территории Курской области, что уже неоднократно фиксировалось. Они могут быть задействованы, к примеру, на севере Харьковской области, в районе Волчанска или по направлению на Липцы.

Это серьезный вызов.

– Но какие возможности, какое качество северокорейских войск?

– Я не сторонник тех экспертов, которые считают, что северокорейские военнослужащие абсолютно бесперспективны и не способны вести боевые действия. Они обучаются, они достаточно хорошо физически подготовлены. Потому это серьезный фактор, который не следует сбрасывать со счетов в плане увеличения боевых возможностей московитской армии.

Что касается возможностей военной промышленности РФ, то я также не готов разделять оптимизм некоторых экспертов, которые говорят, что, мол, эти возможности выхолащиваются. К сожалению, они способны адаптироваться и производить все то, что необходимо на поле боя. Нехватку определенных компонентов, например артиллерийских боеприпасов, компенсируют поставки из Северной Кореи и Ирана.

Поэтому я думаю, что у противника все-таки есть ресурсы. И рассматривать 20 января как конечную дату в плане выхолащивания московитских военных ресурсов я бы не стал. Очевидно, что на 2025 год противнику хватит ресурсов для ведения активных наступательных действий.

Одна из ключевых проблем при организации нашей обороны – то, что иногда мы недооцениваем возможностей противника. Мы неоднократно сталкивались с этим и в ходе подготовки контрнаступления летом 2023 года, и в ходе наших ожиданий в рамках осенне-летней кампании текущего года. Я имею в виду наши ожидания, что в связи с большими потерями московитская оккупационная армия будет вынуждена брать оперативную паузу. Паузы нет, а наступление есть.

Причем есть два медийно подсвеченных участка фронта – Кураховское и Покровское направления, но ведь боевые действия с достаточно угрожающими тенденциями разворачиваются и в районе Часова Яра, и на Северском выступе, и на Лиманском направлении. Причем на Северском направлении мы теряем те рубежи и позиции, которые стойко удерживали в течение практически двух лет.

Тенденции по формированию и расширению плацдарма на правом берегу реки Оскол – а это Купянское направление – также весьма тревожны. Противник смог навести переправы. Причем в крайне неудобных для себя условиях, ведь левый берег ниже правого. Но даже в таких условиях противник смог сформировать стабильную переправу, и сейчас расширяет плацдарм в районе Двуречного. Но украинские Силы обороны пока не могут купировать этот плацдарм, а тем более ликвидировать его.

Сбрасывать со счетов попытки противника атаковать на севере Харьковской области также не следует. Время от времени мы слышим оттуда тревожные новости, что противник пытается найти слабые места в нашей обороне. Пока мы отбиваем атаки, но если противник сможет перенести часть своих ресурсов с территории Курской области, чтобы активизировать свои действия на севере Харьковской области, думаю, это лишь вопрос времени.

Противнику крайне важно демонстрировать свои успехи на поле боя, и он готов делать это путем выхолащивания своих ресурсов. Но, к большому сожалению, мы не можем констатировать, что ресурсы противника заканчиваются. Компенсаторный механизм работает, пусть не со стопроцентной эффективностью, но тем не менее. У противника ресурсы есть, и говорить о том, что завтра он прекратит свои атаки, я думаю, некорректно.

Что касается наших ожиданий по поводу 20 января, мол, Трамп кардинально изменит расклад – фактически я не вижу ни единого эффективного механизма, который позволит ему это сделать.

– Вы говорите, что противник выхолащивает свой ресурс, но компенсаторные механизмы действуют. Тем не менее, допускаете ли вы, что после инаугурации Трампа, после 20 января, может как минимум снизиться активность врага, так как уже не будет острой необходимости срочно достигать определенных целей?

– Да, безусловно, ко дню инаугурации Трампа Путин попытается создать максимально комфортные условия для вероятного выхода на переговорный трек. Вполне возможно, он рассчитывает на то, что Трамп заставит украинское военно-политическое руководство согласиться на часть ультимативных условий Кремля. Но фактор неготовности руководства нашей страны к такого рода действиям очевиден. Это была бы политическая смерть любого политического деятеля нашей страны, независимо от статуса и ранга, который только заикнется о таких форматах и вариантах.

Ведь очевидно, что общество весьма негативно воспринимает любые варианты, связанные с капитуляцией перед противником. А говорить о предпосылках принятия украинским обществом таких условий можно только в случае, если противник совершит акт гопсударственного террора. Я имею в виду масштабную ракетную атаку с применением комплекса РС-26 «Рубеж», иных ракетных систем среднего или дальнего радиуса действия, что может привести к колоссальным потерям. То есть своего рода зеркало событий 1945 года – американской бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, которая тогда привела к капитуляции империалистической Японии.

Готов ли Путин пойти на такой вариант? Думаю, он будет рассматривать его в контексте последствий для себя. Такой вариант исключать нельзя, но и делать ставку на него как на единственно возможный вариант разрешения ситуации также не следует. Ведь мы не знаем, какой будет реакция мирового сообщества на подобный акт гопсударственного террора.

Таким образом, очень много факторов влияет на будущее. Но я бы не стал рассматривать вариант, что после 20 января интенсивность боевых действий будет снижена, ведь уже сейчас созданы все условия для того, чтобы в течение 2025 года Украина имела возможность вести стойкую оборону.

Опять же, для Путина Украина – это лишь один из кейсов, которые его интересуют. Его интересует вхождение РФ в тройку мировых лидеров. Он готов создать условия а-ля Ялтинской или Потсдамской конференции, чтобы поделить планету на троих – США, Московия, Китай.

Готов ли Дональд Трамп идти на такой формат? Думаю, что нет. Для него главный соперник и партнер по переговорам – это все-таки Китай. А РФ – это страна-сателлит или прокси КНР. Поэтому я не думаю, что фактор ядерного потенциала Московии будет рассматриваться как исключительный и такой, который заставит Трампа изменить видение будущего геополитического расклада на планете.

Резюмируя: скорее всего, фактор инаугурации и процессов, связанных с началом работы нового американского правительства, вряд ли будет определяющим в части интенсивности или деэскалации боевых действий на поле боя. Исключительный фактор, который будет влиять на эти процессы – это фактор ресурсов и у московитов, и у украинских Сил обороны. Пока ресурсы у обеих сторон есть. Поэтому говорить о стагнации или оперативной паузе не имеет смысла.