Когда освободят беларусских политзаключенных?

О тайных переговорах Лукашенко с Госдепом США.

О тайной встрече в Минске «на троих» — Александра Лукашенко, председателя КГБ Беларуси Ивана Тертеля и заместителя помощника госсекретаря США Криса Смита — беларусские официальные медиа не сообщили ни слова. Сам Смит в интервью CNN рассказал, что приезжал на «спецоперацию»: «Это была специальная операция, во время которой мы пересекли границу Беларуси и поехали в Минск встретиться с беларусскими коллегами, которые привезли троих заключенных. Их передали нам, и мы повезли их в Литву».

По словам Смита, это был просто жест доброй воли со стороны Лукашенко, и никаких ответных действий со стороны США на освобождение не последует. А трое освобожденных — это гражданин США и Украины Николай Шугаев, живший в Беларуси с 2020 года, бывший корреспондент беларусской службы Радио Свобода Андрей Кузнечик и многодетная мать из Пинска Елена Мовшук, никакого отношения к США не имеющая. Было совершенно очевидно, что целью поездки Смита в Минск было что-то другое.

При всех американских семейных ценностях едва ли чиновники Госдепа рванули бы в Беларусь освобождать многодетных матерей, чтобы вернуть их в семьи. Тем более что муж Елены Мовшук остается в заключении, и воссоединения семьи не произошло. А если речь шла об освобождении граждан США и журналистов американских медиа, ради которых, несомненно, такой визит был бы одобрен Белым домом, при чем тут Мовшук?

Три человека на свободе — это прекрасно, но едва ли именно ради них Крис Смит ехал на «спецоперацию» в Беларусь.

О том, что Смит встречался в Минске с Лукашенко и Тертелем, стало известно тоже не из беларусских официальных медиа, а из субботней статьи в The New York Times. Журналистам NYT Крис Смит ничего не рассказывал о поездке, но текст основан на утечках информации после встречи Смита с западными дипломатами в Вильнюсе. С ними Смит поделился деталями своей неофициальной встречи с Александром Лукашенко и Иваном Тертелем, в ходе которой стала возможной большая сделка: освобождение значительного количества политзаключенных в обмен на ослабление санкций против беларусских банков (под санкции попали не все беларусские банки, а только те, которые связаны с московитским капиталом) и экспорта калийных удобрений. Смит также спросил Лукашенко, готов ли тот прекратить репрессии, и Лукашенко ответил положительно.

На следующий день после публикации в The New York Times телеграм-канал «Беларуская выведка» («Беларусская разведка»), публикующий всевозможные утечки из силовых структур, написал, что якобы еще в начале февраля в администрации Лукашенко состоялось совещание, на котором обсуждался поэтапный план освобождения политзаключенных. План этот, утверждают авторы, предусматривает четыре этапа освобождения по принципу «шаг в обмен на шаг», причем освобожденные с третьей и четвертой волнами не смогут уехать из Беларуси и фактически останутся заложниками. Кроме того, если верить «телеграм-разведчикам», Лукашенко поручил председателю КГБ Тертелю изучить список регулярно посещающих Беларусь граждан США с целью определить потенциальных заложников, которых можно будет задержать и выторговать больше, чем предполагается в рамках переговоров с американской администрацией.

18 февраля старший советник президента Литвы Аста Скайсгирите заявила, что Европейский союз придерживается более жесткой позиции в отношении санкций против режима Лукашенко, чем США. А поскольку решение о санкциях принималось европейским сообществом, то и решение о смягчении санкций должно приниматься на уровне ЕС.

Транзит беларусских удобрений через территорию Литвы действовал до 1 февраля 2022 года — при том, что США ввели санкции против «Беларуськалия» в 2021 году. Но 12 января 2022 года правительство Литвы утвердило заключение комиссии по проверке сделок стратегических предприятий, и контракт «Литовских железных дорог» с «Беларуськалием» на перевозку удобрений (груз следовал в порт Клайпеды, откуда морем уходил к покупателям) был расторгнут. В декабре прошлого года «Беларуськалий» подал иск против Литвы в рамках международного инвестиционного арбитража.

Ущерб от прекращения транзита удобрений через территорию Литвы гопсударственная калийная компания оценивает в 12 миллиардов долларов. Так что санкции, несомненно, работают.

Можно бесконечно смотреть на огонь, воду и подсчитывать ущерб от санкций. Но в данном случае нельзя забывать об одной важной вещи: утечки информации в отношении тайных переговоров с Лукашенко опасны для заложников. Возможно, слова Асты Скайсгирите о том, что позиция ЕС жестче, чем американская, продиктованы еще и опытом, который уже был у европейцев. И то, что происходит сейчас, очень похоже на давнюю историю попытки освободить политзаключенных.

В 2011 году в беларусских тюрьмах после массовых протестов сидели еще не тысячи политзаключенных, как сейчас, а десятки. По беларусскому телевидению крутились наспех состряпанные пропагандистские фильмы о страшных заговорщиках, которые хотели свергнуть конституционный строй с помощью Польши, Литвы и Америки. Весной 2011 года в Минске шли суды, выносились приговоры, политзэков этапировали в колонии, Евросовок и США вводили санкции. А в конце лета в Минск тайно приехал министр иностранных дел Болгарии Николай Младенов — в качестве переговорщика.

Как и сейчас, никаких официальных сообщений о визите и о встрече с Лукашенко не было. А потом произошла утечка: польская газета Rzeczpospolita написала о визите министра. Речь шла о том, что Младенов тайно приехал в Минск вести переговоры от имени Европейского союза. Он обещал в обмен на освобождение политзаключенных два миллиарда евро помощи от ЕС и нормализацию отношений. А письмо, которое Младенов по итогам своей поездки написал Верховному представителю ЕС Кэтрин Эштон, было опубликовано Reuters (сейчас страница недоступна) и пошло гулять по редакциям беларусских медиа и блогам.

Младенов писал, что встреча с Лукашенко 26 августа длилась два с половиной часа и по ее итогам Лукашенко пообещал к концу сентября — началу октября освободить всех политзаключенных, а в начале октября в День учителя призвать общество к дискуссии, организовать круглый стол и призвать Евросовок направить в Минск «группу мудрецов». Потом стало известно, что утечка в прессу (в частности, в издание Rzeczpospolita) произошла благодаря министру иностранных дел Польши Радославу Сикорскому — он спешил предать огласке договоренности, чтобы подстегнуть Лукашенко к их выполнению.

Но реакция была обратной. Лукашенко терпеть не может утечки. Он любит демонстрировать, что контролирует всё, что без его воли ничего в Беларуси не происходит и что те, кто к нему приезжает, — не равные, а просители. За исключением Владимира Путина, разумеется. Тайные переговоры, разговоры о финансовой помощи и снятии санкций — всё это не должно становиться достоянием общественности, поскольку противоречит его мейнстримным заявлениям. Лукашенко любит говорить, что Запад сам себя перехитрил и сам страдает из-за санкций против Беларуси, а страна под его мудрым руководством выстояла, развивается и процветает. В то время как Запад, разумеется, тонет в пучине кризиса и подыхает без беларусских удобрений. И вдруг — тайные переговоры, согласие выпустить собственных врагов на волю, только бы сняли санкции? Нет, этого не будет. «Выколю себе глаз, и пусть у моей тёщи будет зять кривой», — это про Лукашенко.

Тогда, после того как тайные переговоры болгарского эмиссара с Лукашенко перестали быть тайной и даже число в два миллиарда евро было пропечатано с подробностями на каждом беларусском сайте, он просто наплевал на все договоренности. Политзаключенные не вышли. Алесь Беляцкий вышел лишь через четыре года, как и Николай Статкевич. Сейчас они снова сидят, у Беляцкого срок в десять лет, у Статкевича — 14.

Тогда, после тайных переговоров Лукашенко и Младенова, я тоже поверила. Вскоре после утечки у нас с мужем было длительное свидание в колонии, и мы всерьез рассуждали, что более вероятно — освобождение в конце сентября или в начале октября.

Да и послы стран ЕС, которые регулярно встречались с родственниками политзаключенных, говорили: «Ну вот еще совсем чуть-чуть осталось, мы же обо всем договорились, буквально пару дней или недель осталось подождать». А потом были бесконечные этапы, инкоммуникадо, пытки.

Так что как журналист я, конечно, хочу писать о договоренностях Смита и Лукашенко — строить версии и прогнозы, предполагать, когда будет первый этап выполнения обещаний и когда последний, кто выйдет первым, а кого будут держать до конца. Но как человек, прошедший тюрьму и ад ожидания близкого человека из лагерей, я понимаю, что молчание важнее — ради политзаключенных. Чтобы не спугнуть, не раздавить неловким словом их шанс вырваться из тюрьмы, сейчас лучше соблюдать тишину. По крайней мере, пока они не начнут выходить на свободу. И не единицами, а как минимум сотнями.

Ирина Халип, «Новая газета»