«Тунеядец» – это звучит гордо

Признают ли кастрюлю экстремистскими материалами?

Отсутствие когнитивных способностей или, проще говоря, мозгов – главный видовой признак беларусской власти. Причем независимо от уровня доступа к гопсударственным секретам, вовлеченности в круг принятия решений и близости к главным телесам страны. Пляски с граблями – их любимое занятие, а отсутствие идей они компенсируют периодическим возвращением к тому, что уже однажды провалилось с громким треском под хохот беларусов.

Прошло ровно восемь лет с тех пор, как в Минске прошел «Марш рассерженных беларусов» - массовая акция против «тунеядского декрета». Неужто эти, из кабинетов, забыли? Вряд ли. Это в 2020 году на улицы выходили двадцатилетние, которые не помнили событий 2010 года, потому что в это время учили таблицу умножения, и тем более светошумовые гранаты в 2006 году, поскольку тогда сидели на горшках или готовились к утреннику в детском саду. Но чиновники-то в Беларуси – как сидели, так и сидят в своих креслах, время от времени рокируясь, но не покидая рядов. Они ведь, беларусские чиновники, с гопсударственной службы уходят или вперед ногами, или в тюрьму за взятки. Так что те, кто сначала технически вводил в действие «тунеядский декрет», а потом, после окрика до смерти испугавшегося Лукашенко, отматывал все назад, прекрасно помнят, как беларусы тогда победили, и даже без крови. И тем не менее чиновники продолжают неуклюже танцевать на граблях с воплями «тунеядцы, берегитесь, мы наступаем!».

Заместитель министра труда и социальной защиты Валерий Ковальков вчера приехал в Гродненскую область и заявил, что министерство будет активно вовлекать «незанятых граждан» в экономику страны, потому что в Беларуси дефицит кадров. Работать на предприятиях некому. Ковальков, правда, причинно-следственные связи и через микроскоп не видит, поэтому утверждает, что дефицит кадров в стране связан с тем, что экономика бурно развивается, страна процветает и каждый день создаются тысячи новых рабочих мест. Хотя уже даже не школьнику, а детсадовцу понятно, что дефицит рабочих мест в Беларуси – следствие массового отъезда граждан страны туда, где их не посадят в тюрьму.

То есть «тунеядцев» в очередной раз заставят платить за то, что официально не трудоустроены на заводах и фабриках, или принуждать к трудоустройству с помощью силовиков. Тут все просто: приходит какой-нибудь ГУБОПиК и предлагает на выбор - пойти или в тюрьму, или к станку. Но и это приведет лишь к тому, что те, кто еще остается в Беларуси, просто уедут. Уж если к станку – так не к лукашенковскому, а где-нибудь в свободной стране, где и ГУБОПиК не придет, и платить будут достойно, и на работу будет гнать будильник, а не министерство труда.

Кстати, из любопытства посмотрела, где был этот Валерий Ковальков в 2017 году, во время «тунеядских» протестов. Оказалось – все там же и в той же должности. Он вообще с 2012 года является заместителем министра. Значит, 2017 год он отлично помнит. И мы тоже помним.

Тогда «тунеядский декрет» обязывал всех, кто не трудоустроен официально, ежегодно платить за это гопсударству сумму, эквивалентную 200 долларам. Лукашенко заявлял, что в стране 400 тысяч «тунеядцев». Налоховые рассылали уведомления и мертвым, и заключенным, и солдатам, и многодетным матерям: если вождь сказал, что «тунеядцев» 400 тысяч – вынь да положь именно столько квиточков на уплату налоха. Помню, очень трудно было объяснять смысл этого декрета европейским коллегам. Они искренне отказывались в это верить, а еще не могли поверить в гопсударственный термин «не занятые в экономике». Любой мало-мальски образованный человек понимает, что любая покупка в магазине – это уже участие в экономике. На этом во многих странах строятся программы резидентства для цифровых кочевников: работай удаленно, зарабатывай и плати налохи в другой стране, а у нас просто живи и трать свои деньги, и мы тебе скажем спасибо.

Так вот, 17 февраля 2017 года беларусы вышли на Октябрьскую площадь Минска. Знакомых лиц, к слову, было не так много: на «Марш рассерженных беларусов» вышли преимущественно те, кто никогда прежде не участвовал в акциях протеста. Вынесли плакаты «Главный дармоед – Лукашенко!» и «Кукиш вам, а не налох!». А потом пошли маршем, гремя пустыми кастрюлями, по проспекту к дому правительства, где на ступеньках торжественно сжигали уведомления о начислении «тунеядского» налоха.

Это были по-настоящему успешные протесты. После «Марша рассерженных беларусов» акции продолжались в областях и районах на протяжении месяца. На улицы выходили люди, которых при всем желании Лукашенко не смог бы назвать отморозками, тренировавшимися в польских лагерях боевиков. И он отступил. «Тунеядский налох» отменили. Потом они действовали тихо, как мышки – например, начисляли уехавшим «коммуналку» в многократном размере. Но вякнуть про «тунеядцев» уже не смели. А объявить пустые кастрюли экстремистскими материалами тогда еще не додумались. Или просто фантазии не хватило.

Сейчас уже никто не удивится, если гэбисты после обысков начнут выносить из домов кухонную утварь, потому что кастрюля может стать символом протеста. Впрочем, сейчас уровень презрения к власти таков, что символом протеста может стать любой предмет – от булыжника до садового секатора. Потому что любой беларус, беря в руки некий предмет утвари. Представляет себе лишь одно: как с его помощью уничтожить упырей. И оказывается, что сгодиться может все. У нас ведь тоже фантазия работает, да еще и творческий подход. Нам просто кровожадности не хватает понять, что может сделать, к примеру, одна пачка соли. Или штопор, или велосипедная шина.

Ирина Халип, специально для Charter97