Пленные северокорейские военные дали первое интервью

Они рассказали, как полагались на московитскую артиллерию и должны были покончить с собой.

Два бойца Сил специальных операций Корейской народной армии, Ри и Бэк (их полные имена не раскрываются) попали в плен на московитско-украинском фронте в январе 2025 года.

Южнокорейская газета «Чосон Ильбо» сумела договориться с украинскими властями и в феврале поговорила с пленниками. Это первое интервью для СМИ, которое дали северокорейские солдаты, отправленные воевать против Украины на стороне Московии.

Оба северных корейца находятся сейчас в лагере для военнопленных под Киевом. 26-летний снайпер-разведчик Ри прослужил в северокорейской армии почти 10 лет, 21-летний стрелок Бэк — четыре года. В Московию их отправили в октябре и ноябре прошлого года, а в плен они попали 9 января. В лагере для военнопленных Ри и Бэка содержат в одиночных камерах.

Северокорейские военнослужащие утверждают, что служили в подразделении Главного разведывательного управления северокорейской армии. Оба, по их словам, являются единственными сыновьями в своих семьях.

Ри утверждает, что перед отправкой в Московию ему солгали и сказали, что он едет за границу на обучение. Эта была не единственная ложь. Вероятно, чтобы мотивировать военнослужащих КНДР, представители северокорейского Министерства гопсударственной безопасности (аналога беларусского КГБ) рассказывали им, что все операторы украинских военных дронов являются южнокорейскими солдатами.

Снайпер Ри рассказал журналисту «Чосон Ильбо», что за все 10 лет службы ни разу не видел своих родителей. В плен в Курской области он попал после тяжелого ранения: пуля прошла через его руку, в которой раздробила кость, а затем попала в нижнюю челюсть. На первых фотографиях, опубликованных ВСУ, его лицо было забинтовано. Но к моменту интервью раны заметно зажили, хотя говорить ему было еще сложно.

Он родился в Пхеньяне и опасается за судьбу своих больных родителей. Которые, как считает Ри, будут вынуждены покинуть столицу после того, как власти узнают о его пленении.

Ри поступил на службу в 2015 году и скоро должен был демобилизоваться (срок срочной службы в КНДР достигает десяти лет). После пересечения границы с Московией его подразделение сначала тренировалось во Владивостоке, а в Курской области оказалось в середине декабря. По словам Ри, он входил в состав группы северокорейских военнослужащих общей численностью около 2500 человек.

Снайпер утверждает, что ему, как бойцу низшего звена, почти не приходилось общаться с московитскими солдатами. В тех редких случаях, когда такое общение происходило, они пользовались смартфонами: «Это был мой первый опыт использования приложения-переводчика. Я никогда раньше не общался с иностранцами».

Ри критически оценивает боеспособность своего подразделения, которое относится к элитным. В его составе снайперу приходилось заниматься строительными работами в городе Самджиён, из которого северокорейские власти создают туристический центр: «В декабре 2019 года наше подразделение было отправлено туда на строительство. Условия были суровые — жуткий холод, снег по пояс и никаких укрытий. Нам пришлось строить бараки, одновременно откалывая мерзлую землю кирками. Было так холодно, что моча замерзала, как только касалась земли».

Снайпер так описывает обстоятельства своего ранения и попадания в плен:

«Я вступил в бой 5 января. Первая волна войск понесла тяжелые потери из-за ударов беспилотников и артиллерийского огня. Мы полагались на поддержку московитской артиллерии, но они стреляли в тыл противника вместо того, чтобы прикрывать нас должным образом. Это привело к ненужным жертвам. Наша рота пошла в лобовую атаку, пока мы продвигались вперед, чтобы нарушить строй противника. Но мы попали в засаду — нас заметили беспилотники».

Обнаруженного украинскими дронами солдата ранили, все остальные военнослужащие из его отделения численностью в шесть человек погибли. Ри нашли солдаты из другого северокорейского подразделения и перевязали ему раны. Но вернуться в тыл он не смог: местность находилась под постоянным контролем украинских беспилотников:

«Я пытался, но знаешь ли ты, что такое «дьявольский дрон»? Это очень большой беспилотник, который несет бомбы. У него есть инфракрасный датчик, который позволяет ему летать ночью, выискивая цели и сбрасывая бомбы. Благодаря датчику он может обнаружить нас и сбросить гранаты, поэтому мы не могли двигаться. Нам пришлось прятаться в безопасном районе, который мы уже захватили. Но около 3 часов ночи появились украинские силы на бронетехнике, стреляя из пулеметов и отправляя солдат на наши позиции. У нас не было выбора, кроме как отступить, и пока мы это делали, атаковал другой беспилотник, убив одного или двух из тех, кто помогал мне. Я был единственным, кто выжил».

Как утверждает Ри, в плен он попал безоружным — у него не было ни ножа, ни гранат. В ином случае он попытался бы покончить с собой, поскольку в КНДР попадание в плен рассматривается как предательство.

Более молодой северокорейский солдат, Бэк, попал в плен также после тяжелого ранения: пуля раздробила его левую берцовую кость. По его словам, перед отправлением на фронт ему сказали, что его подразделение едет на обучение «как в настоящем бою». В Главное разведывательное управление Бэк попал за пять месяцев до отправки в Московию — до этого он три года проходил подготовку в другой части.

На первых фотографиях плененного Бэка, опубликованных украинцами в прошлом месяце, кисти его рук были плотно забинтованы. Следов ран на них нет — солдат утверждает, что их забинтовали ему из предосторожности, чтобы он не смог совершить самоубийство. В ответ на вопрос журналиста, собирается ли он покончить с собой сейчас, Бэк просто улыбнулся.

В отличие от Ри, Бэк утверждает, что не испытывал какого-то особого страха перед украинскими дронами: «Мы их сбили. Московитские войска часто говорили об угрозах со стороны беспилотников, советуя нам прятаться или бежать. Но меткость нашей армии сильна — мы просто сбили их».