Федор Мирзоянов: Мне предлагали оклеветать кандидатов в президенты

Недавние политзаключенные Федор Мирзоянов и Илья Василевич сейчас находятся за границей.

Оба изучают польский язык, чтобы породолжить обучение в университете по программе Калиновского.

Федор Мирзоянов поделился с "Белорусским партизаном" воспоминаниями об аресте, СИЗО и лагере.

"Мы с Ильей на данный момент находимся в Лодзи (Польша). Илья был невыездным, поэтому пришлось ехать через Латвию. Проходим курс польского языка по программе Калиновского. Потом будем продолжать образование в университете", - рассказал Федор Мирзоянов.

Дневник политзаключенного

25.01.2011

Рано утром 2 оперативных сотрудника из межведомственной группы по расследованию так называемого дела о «массовых беспорядках» забрали меня из дому и насильственно доставили в следственное управление.

Начальник следственного управления, подполковник Казакевич в присутствии следователя Борозновского предложил мне оклеветать кандидатов в Президенты Республики Беларусь. Предполагалось, что мне дадут показания, которые я бы переписал и поставил свою подпись. Взамен, я бы пошёл по делу о «массовых беспорядках» в качестве свидетеля. Я отказался давать ложные показания, за что был задержан. Когда приехал мой адвокат, я сказал ей о сделанном мне предложении оклеветать кандидатов в Президенты. Однако, как я узнал через 8 месяцев, когда я оказался на свободе, она так и не сообщила эти сведения моим родственникам и средствам массовой информации, потому что с неё взяли подписку о неразглашении. После общения с адвокатом меня отвезли в приёмник-распределитель Центрального района г. Минска, где я провёл 12 часов в камере без света на деревянной лавке, на которой можно было лежать только в положении на боку. После этого меня отвезли в изолятор временного содержания по ул. Окрестина.

27.01.2011

Днём меня повезли из изолятора временного содержания в прокуратуру города Минска. Заместитель прокурора города Минска Мацель вступил в сговор со старшим следователем Дыщенко и начальником следственного управления Казакевичем. Они оказывали на меня давление с целью принуждения меня к даче ложных показаний. Не получив согласия, осуществили мой арест и отправили меня в следственный изолятор №1 (СИЗО №1). В постановлении о заключении под стражу, подписанном Мацелем, написано "Мирзаянов Ф.Р. ... может ... воспрепятствовать предварительному расследованию уголовного дела или рассмотрению его судом, в том числе путём оказания незаконного воздействия на лиц, участвующих в уголовном процессе, сокрытия или фальсификации материалов, имеющих значение для дела...". Доказательств того, что я могу каким-то образом воздействовать на сотрудников прокуратуры или следственного управления представлено не было.

27.01.2011 - 30.02.2011

Я находился в «камере пыток» №69 СИЗО №1 г. Минска. В камере находилось 22 человека, в то время как она была рассчитана на 13 мест. Площадь камеры составляла не более 12 м2. В помещение не проникал дневной свет. На окнах стояли реснички. В камере существовала блатная иерархия. Так называемый смотрящий распределял спальные места в камере, приказывал каждому сокамернику, чем тот будет заниматься. Ослушаться было невозможно, потому что его поддерживали приближённые блатные. На меня оказывалось морально-психологическое давление с первой минуты нахождения в камере. Смотрящий открыто высказывал, что он ненавидит политических заключённых. В мой адрес десятки раз звучали угрозы физической расправы. Смотрящий говорил, что за мои взгляды меня нужно убить. В этом его поддерживали приближённые. Смотрящий за камерой ранее отбывал наказания в местах лишениях свободы. Его нахождение в камере с подследственными, ранее не отбывавшими наказание в местах лишения свободы, являлось грубейшим нарушением закона. К тому же он находился в следственном изоляторе в течение 2,5 лет, что очень необычно и может указывать на то, что он являлся агентом КГБ и занимался выбиванием показаний из осуждённых. Он многократно говорил мне, что не существует в природе людей, которые не дадут признательных показаний после пыток. Говорилось это как бы в шутку. Блатные пытались принудить меня убирать камеру. Это обосновывалось блатными понятиями. Команду блатным заставить меня убирать камеру давал смотрящий. Мне давали лежать на наре не более 8 часов в день. Заснуть было очень тяжело, поэтому я спал по 3-4 часа в день.

01.02.2011

Ко мне на допрос пришёл следователь Борозновский. Он обещал, что если я возьму на себя вину, хотя бы частично, то мне изменят меру пресечения с содержания под стражей на подписку о невыезде. Измученный морально и физически, я согласился частично признать вину. Сразу же после того, как я признал вину, меня переселили из «камеры пыток» в камеру с нормальными условиями содержания.

02.02.2011 - 14.03.2011

Меня обманули. Мне так и не изменили меру пресечения. Но на меня перестали оказывать морально-психологическое давление. В один из дней февраля ко мне заходил оперативный сотрудник из межведомственной группы по расследованию дела о «массовых беспорядках». Он хотел, чтобы я признался, что состою в какой-либо оппозиционной организации, чтобы предъявленное мне обвинение не смотрелось так глупо. Я сказал, что не состою ни в одной из оппозиционных организаций. Думаю, этот допрос снимался на скрытую камеру, чтобы потом показать его по государственному телевидению. У нас это распространённая практика.После допроса он сказал мне, что я получу срок во время суда и буду сидеть в тюрьме. Я ему не поверил. Но он был прав. В Беларуси срок заключения определяют не судьи и прокуроры, а оперативные сотрудники КГБ.

14.03.2011 - 24.03.2011

14 марта меня опять перевели в «камеру пыток» №69. Приближалось закрытие дела и его передача в прокуратуру и суд. Нужно было подготовить меня к правильным показаниям. В этот раз мне пришлось ещё хуже, чем в прошлый. Оскорбления и угрозы можно было слышать чуть ли не ежеминутно. Во время встречи с адвокатом 17 марта я обратился к нему с просьбой о помощи. Скорее всего, наш разговор с адвокатом прослушивался, потому что уже на следующий день смотрящий заявил, что он знает, о чём я говорил с адвокатом и предупредил, что мне это не поможет, так как у него есть связи в администрации следственного изолятора. 22 марта моим сокамерникам стало известно о статье, опубликованной на сайте «Белорусский партизан», о «камере пыток». Мне стали угрожать изнасилованием и убийством. Через несколько часов меня вывели из камеры и привели к сотруднику оперативно-режимного отдела следственного изолятора, капитану. Он не представился. Мне было сказано, что в Интернет появилась статья про «камеру пыток» и меня считают источником. Меня предупредили, что мне будет плохо, если я не напишу заявление на имя начальника следственного изолятора, в котором будет указано, что я не имею претензий к своим сокамерникам и сотрудникам следственного изолятора. Я согласился, так как у меня не было выхода. Содержание писем, которые я отправлял из камеры, передавалось смотрящему камеры. Он знал, что и кому я пишу. 24 марта после того, как я написал в письме, что совершу самоубийство, если меня не переведут в другую камеру, меня вызвал на беседу начальник оперативно-режимного отдела, майор. Он сказал, что меня переведут в другую камеру и попросил, чтобы в СМИ не появлялось информации об условиях содержания в следственном изоляторе. Меня перевели в камеру с нормальными условиями содержания.

14.03.2011

Мой адвокат пытался изменить мне меру пресечения в виде заключения под стражу на подписку о невыезде через суд. Судья Есьман оставил жалобу без удовлетворения. Не были учтены положительные характеристики по месту учёбы, постоянное место жительство и наличие хронических заболеваний. Судья Есьман входит в список невъездных в Евросоюз за вынесение несправедливых приговоров демократическим активистам.

04.04.2011

Ко мне пришёл старший следователь Калюта и объявил, что расследование моего уголовного дела завершено, оно закрыто и будет передано в суд. Мне предложили ознакомиться с материалами уголовного дела. Я был поражён многочисленными нарушениями закона и фальсификациями, присутствовавшими в деле:

Меня объединили в одно дело с совершенно незнакомыми мне людьми. По версии следствия мы все действовали в сговоре. Хотя с тремя из четырёх человек я познакомился только на суде! Один из них кандидат в Президенты Санников, до сих пор находящийся в застенках КГБ.

Доказательства по этому уголовному делу были добыты с многочисленными нарушениями. Выводы медицинских экспертов о травмах сотрудников спецназа делались на основе выписки из журнала приёма больных, данной в поликлинике КГБ. Осмотр спецназовцев медицинскими экспертами не проводился!

Обвинение, предъявленное мне, гласило, что я пытался прорвать оцепление сотрудников спецназа возле Дома Правительства, нанёс несколько ударов ногами по деревянным заграждениям в дверях Дома Правительства, бросал осколки стекла в сотрудников спецназа. Однако на видеозаписи, представленном в этом же деле, видно, что я не пытаюсь прорвать оцепление сотрудников спецназа, не наношу удары ногами по деревянным заграждениям, не бросаю осколки стекла в сотрудников спецназа!

Всё доказательство существования массовых беспорядков основывалось на показаниях сотрудников спецназа. Косвенные доказательства следовали из показаний некоторых оппозиционных политиков, задержанных 19 декабря. Однако впоследствии, на суде эти люди отказались от своих показаний и заявили, что эти показания выбивались из них силой сотрудниками КГБ.

На видеозаписях, представленных в деле, отсутствует фрагмент, когда сотрудники КГБ, переодетые в штатское, начинают разбивать двери Дома Правительства и призывают митингующих присоединиться к ним.

27.04.2011 - 14.05.2011

Суды проводились максимально быстро. Судебные заседания длились по 8-9 часов. В туалет водили только один раз в день. Поесть было невозможно, потому что из камеры следственного изолятора меня забирали в шесть часов утра, а возвращали только в восемь часов вечера. Судья Четверткова отклоняла многочисленные ходатайства кандидата в Президенты Санникова о сокращении времени проведения судебных заседаний в связи с сильной физической болью, вызываемой обострением подагры. Санников был вынужден слушать судебное заседание стоя, потому что в таком положении он меньше чувствовал боль. Большинство ходатайств адвокатов о продлении расследования и выяснения дополнительных обстоятельств дела отклонялись. Основные показания сотрудников спецназа и государственных органов озвучивались в отсутствии лиц, дававших эти показания. В показаниях было много противоречий, но просьбы адвокатов о вызове свидетелей в суд отклонялись. Несмотря на усталость и измождённость я всеми силами старался доказать суду мою невиновность. Однако мои указания на то, что обвинение в отношении меня сфабриковано, и что это подтверждается даже, сделанными сотрудниками КГБ, видеозаписями, которые были представлены в деле, судья Четверткова оставила без внимания. Во время просмотра видеозаписей событий 19 декабря я прямо указал судье Четвертковой, что я не делаю на видеозаписях того, что было предъявлено мне в обвинении. Мои возражения не нашли отражения в приговоре суда. Там так и осталась бездоказательная ложь следствия. Прокурор Загоровский полностью поддерживал версию следствия и не замечал многочисленных противоречий в материалах дела.

Моей матери запретили ходить на судебные заседания после того, как она назвала одно из заседаний «фарсом». Ей даже не разрешили присутствовать в зале во время вынесения судебного приговора, поэтому ей пришлось кричать из коридора здания суда, чтобы я услышал, что она находится рядом. В приговор суда не попали показания двух свидетелей, видевших, что я не совершал никаких противоправных действий возле Дома Правительства 19 декабря. Об этом говорил кандидат в Президенты Римашевский и правозащитник Олег Волчек. Судья не учла показаний этих свидетелей при вынесении приговора. Я был приговорён к 3 годам лишения свободы в колонии усиленного режима. Приговор был написан в угоду КГБ и диктатору Лукашенко. Впоследствии судья Четверткова и прокурор Загоровский были внесены в список невъездных в страны Евросоюза за репрессии против демократических активистов.

15.05.2011 - 14.07.2011

Мой адвокат подал кассационную жалобу в Минский городской суд. Дата рассмотрения была назначена на 15.07.2011. Всё время до рассмотрения кассационной жалобы я пребывал в СИЗО №1 по ул. Володарского. Я находился в очень тесном помещении без вентиляции. Температура на улице в июне достигала 32 С0. В камере было гораздо жарче. В белорусских тюрьмах до сих пор сохранились трёхъярусные нары, что позволяет набивать в маленькие помещения большое количество людей. На прогулку выводят раз в день. Дворики очень маленьких размеров. Есть настолько маленькие дворики, что там невозможно ходить, можно только стоять. В камерах есть только холодная вода. В баню водят не чаще, чем раз в неделю. Перерыв между банями может составлять и 10 дней. В камерах антисанитарные условия. Из-за большого скопления людей распространены заразные болезни, такие как, грипп, чесотка, педикулёз. У многих людей обнаруживаются бельевые вши. В нашей камере бельевые вши были обнаружены у четырёх человек. Один человек заболел чесоткой.

К политическим заключённым в СИЗО №1 отношение особое. Когда ко мне приходил адвокат, перед тем как отвести меня к нему на встречу в кабинет, конвоир читал все бумаги, которые я нёс с собой, и проводил полный обыск, вплоть до раздевания и приседаний. Если он находил в бумагах что-то неугодное белорусским властям, он изымал это.

Большое количество писем, которое отправлялось мне, так и не дошло. Мне не доходили распечатки из Интернета, которые могли бы меня поддержать, показать, что в мире есть много людей солидарных со мной. Во время нахождения в СИЗО №1 мне не дошло ни одной открытки и ни одного письма из-за рубежа. А мне их отправляли сотнями! Если в моих письмах упоминалась действующая власть, диктатор Лукашенко, несправедливые приговоры или тяжёлая экономическая ситуация в стране, они не доходили моим родным и близким.

Медицинское обслуживание в СИЗО №1 находится на очень низком уровне. От всех болезней фельдшер предлагал одни и те же лекарства - парацетамол и аспирин.

15.07.2011

Состоялось рассмотрение кассационной жалобы моего адвоката в Минском городском суде. Я не был удивлён тем, что приговор оставили в силе. Белорусская судебная система коррумпирована сверху донизу.

28.07.2011 - 01.08.2011

Меня этапировали из СИЗО №1 в колонию «Волчьи норы». Этап длился почти 4 дня. Сначала меня загрузили в автозак и отвезли на железнодорожный вокзал. Там посадили в специальный вагон для этапирования осуждённых «столыпин». Через два часа я приехал в Барановичи, где меня посадили обратно в автозак и отвезли в СИЗО. Там я несколько часов вместе с шестью другими осуждёнными находился в душной комнате маленьких размеров, в которой можно было только стоять. Нас не выводили в туалет, не давали нам воды и еды. Потом нас повели на досмотр. Конвоир потребовал у меня пачку орехов. Мне пришлось дать ему их, потому что он мог отобрать у меня другую еду. Потом нас повели в транзитную камеру, где я находился в течение 3 дней. В этом помещении сооружены два деревянных настила. Один находится сверху, другой снизу. На настилах лежат по пять грязных, неприятно пахнущих матрасов, которые не меняли в течение нескольких лет. Постельное бельё там не выдаётся. В камере находилось около 20 человек. Туда не приносили писем, там не было газет и телевидения. Медицинская помощь тоже не оказывалась.

01.08.2011 – 22.08.2011

Три недели я находился в карантине колонии «Волчьи норы». Обычно осуждённые находятся там не более 10 дней. Начальник карантина, ранее работавший заместителем по политической работе в другой колонии, говорил мне, что моя личность должна быть полностью изучена перед переводом в отряд. Я думаю, мое длительное нахождение в карантине было связано с тем, что КГБ дало команду режимно-оперативному отделу колонии воздействовать на меня с целью, чтобы я написал прошение о помиловании на имя диктатора...