Александр Федута: Абсолютная власть сделала Лукашенко заложником

24 ноября 1996 года произошло событие, которое сделало "молодого президента" Александра Лукашенко "последним диктатором Европы".

15 лет назад в Беларуси прошел референдум, который войдет в историю как конституционный переворот. О том, как на глазах менялась Беларусь, "Белорусский партизан" побеседовал с политологом, автором книги "Лукашенко. Политическая биография" Александром Федутой.

- Первую президентскую кампанию Вы провели в команде Александра Лукашенко. По нынешним меркам, Вы недолго проработали под его началом - в 95-м ушли в отставку, взяв на себя ответственность за "белые пятна" в газетах. Во всяком случае, такова официальная версия. В нашем случае официальная версия является ли настоящей причиной ухода?

- В 94-м я взял на себя ответственность за "белые пятна" в центральных газетах, в 95-м я ушел в отставку. И в данном случае официальная версия совпадает с причиной отставки.

- Ваша отставка произошла задолго до референдума 96-го года. Но Вы непосредственно участвовали во всех последующих событиях, хотя уже и в качестве журналиста. Кому и зачем понадобился референдум 24 ноября 1996 года?

- Референдум 96-го года понадобился тогдашнему главе исполнительной власти, он же - глава государства Александр Лукашенко. Ему понадобился референдум, чтобы снять ограничения на реализацию своих полномочий, как ему казалось. То есть, фактически разрушить предусмотренный Конституцией баланс властей.

- Давайте вспомним хронологию тех горячих ноябрьских дней. Что было первым: инициатива об импичменте Лукашенко либо его предложение провести референдум?

- Первыми стали поправки в закон о Конституционном суде и Конституцию, которые Александр Лукашенко предложил рассмотреть парламенту. Поскольку парламент справедливо счел, что президент пытается вторгнуться в его компетенцию, эти поправки рассмотрены не были. После этого президент апеллировал к референдуму.

- Почему ответная инициатива - импичмента не была доведена до конца, хотя и значительная часть верховного Совета, и Конституционный суд и Центризбирком выступали против референдума?

- Она не была доведена до конца, потому что люди слабы. Потому что есть вещи, которых люди боятся. В моей книге "Лукашенко. Политическая биография" это описано. Мои собеседники - и Владимир Нистюк, и Валерий Круговой - откровенно говорят как с ними, что называется, "работали". Кто их вызывал, о чем с ними говорили, как "уговаривали" снять подписи с заявления об импичменте.

Владимир Нистюк свою подпись не отозвал, Валерий Круговой снял. Были депутаты, которых заставляли отозвать подписи, угрожая семье. Об этом тоже говорится в моей книге, собеседники этого не скрывают. Был случай, когда депутат, которого заставили снять подпись, пришел в свою партию, плакал - рассказывая, как это происходило.

Все было.

- Какую роль в тех ноябрьских событиях сыграл российский десант? С какой целью приезжало в Минск практически все российское руководство?

- Они приезжали по одной простой причине. России все время нужно доказывать, что на постсоветском пространстве она контролирует политический процесс, что это зона ее политической ответственности. Поэтому попытка воззвать к Москве как к посреднику урегулирования внутреннего конфликта (инициатива исходила, напомню, от парламента) была воспринята Москвой совершенно спокойно и даже в чем-то - радостно. Вспомним, что этот визит был на самом высоком уровне. Если учесть, что Борис Ельцин еще не мог толком придти в себя после операции, то посредников более высокого уровня просто быть не могло.

Говорить о том, что Россия приехала решать свои вопросы - по меньшей мере, глупо. Повторюсь: инициатива исходила от спикера Верховного Совета семена Шарецкого.

- Но достигнутый той ноябрьской ночью компромисс не был выполнен. Почему, что произошло?

- Этот компромисс не устраивал ни одну из сторон. Поэтому часть депутатов, представлявших парламентское большинство, но одновременно - антипрезидентскую позицию, то ли не поняли, о чем идет речь, то ли поняли, но захотели просто соблюсти честь мундира - они просто самоустранились от голосования. Президенту было выгодно сорвать это соглашение руками парламента, что с большим удовольствием выполнила пропрезидентская фракция "Согласие". Если помните, ее руководитель Владимир Коноплев с телефоном в руках заявлял: президент на проводе - не голосуем!

- Бывший депутат Верховного Совета Андрей Климов сказал: если бы не предательство руководства парламента, этот конституционный переворот не состоялся бы… Что имел в виду Климов под "предательством"?

- Я не считаю Шарецкого предателем. Я считаю Шарецкого политическим неудачником. Он находился в плену собственных схем. Ему казалось, что все будут играть по каким-то правилам. И он действительно искренне удивлялся (я это хорошо помню), если кто-то не держал слово, нарушал слово. Лидер фракции коммунистов Сергей Калякин был гораздо в большей степени политиком, чем Шарецкий, но он не мог говорить единолично от имени Верховного Совета.

Столкнулись фактически две концепции. Одна концепция была рассчитана на многоходовку: затянем время, будем решать эту проблему, отвоюем что-то назад… Очень ярким сторонником этой концепции был Калякин. А вторая - либеральная фракция "Гражданское действие", в данном случае выразителем этой позиции является Андрей Евгеньевич, требовали решить сразу, немедленно. Слишком разные политические силы, слишком недостаточен, на мой взгляд, опыт сотрудничества между ними. Можно было подозревать фракцию коммунистов в чем угодно, но Калякин - один из немногих белорусских политиков, кто всегда держит данное слово. Это ясно сейчас - именно поэтому он воспринимается как самый надежный партнер всей, без исключения, оппозицией. Даже теми, кто придерживается диаметрально противоположных идеологических концепций.

Но тогда это было начало. И тогда договориться об общей тактике практически было невозможно.

- То есть в тех политических условиях не было шансов предотвратить этот референдум?

- В моей книге одна из моих собеседниц Валентина Свяцкая, работавшая тогда советником председателя Верховного Совета, по-моему, она говорит о том, когда стало понятно, что референдум проигран. Тогда, когда на встречу с руководством Верховного Совета приехали губернаторы. И по их поведению, по поведению председателей облисполкомов, в первую очередь по поведению Александра Дубко - ближайшего друга Семена Шарецкого стало понятно, что Верховный Совет проиграл.

- Проиграл тогда не только Верховный Совет - проиграла вся Беларусь.

- Да, конечно.

- Впоследствии референдум стали называть "конституционным переворотом". Вы согласны с такой трактовкой этого события?

- Элементы конституционного переворота были.

Первый - неисполнение решений Конституционного суда о необязательном характере референдума. Если бы стороны оставались в конституционном русле - они обязаны были выполнить это решение. А это означает, что с результатами референдума президент должен был придти в парламент и объяснять, что народ его поддержал.

Второй элемент конституционного переворота - это насильственная замена председателя Центризбиркома. Президент не имел конституционного права этого делать - в Конституции был четко прописан механизм отставки. И если это произошло в той форме, в которой произошло, мы не можем говорить, что это было законно.

- Как сказались результаты референдума на последующем развитии Беларуси?

- Все, что мы сейчас имеем, включая и экономический кризис, - это последствия того референдума.

- Ноябрьский референдум 96-го можно считать точкой отсчета падения Беларуси?

- Да, именно точка отсчета. Именно на этом референдуме был ликвидирован баланс властей, была создана система государственного управления без сдержек и противовесов, были отняты фактически контрольные функции у судебной системы, ликвидирована ее независимость.

Мы имеем то, что имеем, - в результате референдума.

- Александр Иосифович, давайте займемся сравнительным анализом. Давайте сравним Лукашенко образца 94-го года и нынешнего Лукашенко: насколько они похожи друг на друга, насколько они отличаются один от другого?

- Раньше я говорил так: не меняется со временем либо дурак, либо Позняк, подразумевая, что Позняк - умный человек, но единственное исключение. Сейчас я могу сказать так: не меняется со временем только дурак. Даже Позняк изменился…

Лукашенко конечно изменился. Изменился очень сильно. На мой взгляд, не в лучшую сторону.

- Какие черты он приобрел сейчас, которых он не имел в начале своей политической карьеры?

- Разные черты - и отрицательные черты, и черты, которые должны быть у настоящего государственного лидера. Такое тоже ведь есть.

Он стал лучше контролировать самого себя. Последний год это не видно, но до 2006-го года, до палаточного городка, он очень хорошо владел собой: он умел выжидать. Он умел принимать решения, что называется, вовремя. В 94-м году он был импульсивен, он был резок и он был гораздо более искренен, чем сейчас. В 94-м году он умел выслушивать всех, включая даже те точки зрения, которые ему не нравились. И даже - иногда с ними соглашаться. Сейчас вы видели Лукашенко, который спокойно выслушивает то, что ему не нравится?..

К сожалению, это свойство - уметь слушать то, что тебе не нравится, и общаться с оппонентами, спокойно, - это свойство он утратил. Абсолютная власть, которую он приобрел, сделала его заложником. Заложником ситуации - он не способен к самокорректировке. А тогда он очень быстро корректировал свою позицию, если видел ее ошибочность…

Иван Греков, "Белорусский партизан"