«Не хочу, чтобы на мои налоги женщин стригли в лесных парикмахерских»

Известный блогер Андрей Кабанов рассказал, к чему следует готовиться народу в кризис и почему замглавы администрации Лукашенко должен залезть в телевизор и кричать: «Люди, помогите, мы умираем!»

Мы договорились встретиться у Кабанова дома, но тот пригласил меня в квартиру друзей, у которых ночевал накануне. Дверь открылась, и на пороге возник он. В расстегнутой мастерке, с голым торсом…. Может, поэтому мы сразу перешли на «ты»? Девочки, Кабанов настоящий! Хотя некоторые и думают, что он бот.

Автор нашумевшего ролика, сделанного на приеме в шведском посольстве с участием тогдашнего замминистра экономики Андрея Тура, проснулся знаменитым после того, как выложил видео в Интернет. Фраза чиновника «дружище, ты живешь не по средствам» стала крылатой, а cам он после скандала пошел на повышение — был назначен заместителем руководителя Администрации президента.

Жизнь его тезки — автора видео — изменилась не так глобально, если не считать развода. Незавидный, как он сам себя называет, холостяк Андрей Кабанов признается, что перестал быть для жены каменной стеной, в том числе и из-за своей гражданской позиции. «Женщина хочет видеть в мужчине защиту, а я ей этого дать не мог», — откровенничает блогер.

В метро на него показывают пальцем: «Смотри, тот самый Кабанов», но в школе и детском саду, где учатся его дети, к счастью, никто не знает, чем прославился их папа.

— Известность имеет две стороны медали, — делится Андрей, заваривая зеленый чай. — Если ее монетизировать в алкоголь — можно очень легко спиться.

На кухонном столе стоит наполовину полная (или всё-таки пустая?) бутыль шампанского.

— Я не спился пока, но алкоголиком себя считаю. Надо снимать стресс, чтобы не держать все в себе, — ловит мой удивленный взгляд хозяин (или гость?). — Могу выпивать каждый вечер, а могу несколько раз в неделю.

— Андрей, за какие средства ты живешь? — без сакраментального вопроса не обойтись.

— За какие средства и как вкусно? Фирма не работает. Пару лет уже. Я был недавно в налоговой, Меня вызвали, попросили написать заявление о ликвидации. Я отказался.

Пока режим не поменяется — ничего не буду делать прозрачно. Государство от меня не получит ни копейки. Это моя форма гражданского протеста. Не хочу, чтобы на мои налоги избивали женщин и стариков. Ругались матом. Арестовывали и стригли в лесных парикмахерских. Я не хочу, чтобы на мои налоги строили резиденции и ледовые дворцы... И в налоговой так же сказал. Собралась вся инспекция на меня посмотреть. «Где ваша зарплата — 500 долларов?» — спросил я у них. …Мы все живем не «па сродках, не па сродзішчах»….

Так вот я написал: «Пока не изменится политика и ситуация в стране, коммерческую деятельность своего предприятия я не буду ни возобновлять, ни ликвидировать, поэтому ежеквартальными отчетами прошу мне не дурить голову». Между прочим, я из-за этих кризисов заработал серьезные проблемы со здоровьем, о которых даже моя мама не знает.

— Да ты что!

— Это было в 2008-ом. Полежал в реанимации и подумал: «На хрена все это надо». Так и закрыл фирму. В гроб, кроме пиджака, ничего не возьмешь. После реабилитации зашел в офис и подумал: «Что я здесь делаю? Это же тюрьма!».

Болезнь изменила мое отношение к жизни. Я хочу заниматься тем, что мне интересно. Когда ты идешь на работу и понимаешь, что ты не идешь на работу. Вот сейчас по ночам сижу и готовлю проект. Это будет круглосуточный клуб, кафе, место для выставок — три в одном. Пишу бизнес-план, просчитываю риски. Я посчитал, что для счастья мне нужно восемь миллионов долларов. Хотя на первой стадии достаточно 700 тысяч. Причем я не ставлю четко цель: запустить проект в 2012 году.

— А сейчас ты чем зарабатываешь?

— До недавнего времени официально я жил на 137 тысяч рублей. Государство мне платило социальную пенсию. У меня была третья группа инвалидности. А таблетки, которые прописал кардиолог, обходятся в 600-700 тысяч в месяц.

Мне денег особо не надо. Зачем мне деньги? За съем квартиры заплатить, попить, покушать. Я не привереда. Я провел два года в колонии и прекрасно себя там чувствовал на 1800 рублей в день. В 2004-ом государство предложило мне пойти и отдохнуть на шесть лет. Мы с ним поспорили, получилось, что я зря в тюрьме сидел, и меня оттуда выгнали за плохое поведение. Потому что я был склонен к побегу, к нападению. (Хитро улыбается). Я прошел там отличную школу, общаясь с директорами заводов, начальниками таможни. У директора предприятия, который со мной сидел, 28 тысяч человек работало в подчинении, а у всем известного директора совхоза, который стал венценосным, 80 человек вместе с коровами. Кто из них топ-менеджер?

— Сколько денег ты потратил на прошлой неделе?

— Долларов двести.

— Помнишь основные статьи расходов?

— Бензин и еда.

— На еде ты экономишь? На выпивке?

— Мне пить-то нельзя особо. Порой хочется побаловать. Если кушать то, что мне предписали кардиологи, это все невкусно: постное, вареное… Я могу не есть целый день. Если плотно покушаю с утра, мне ничего в голову не лезет. На голодный желудок думается быстрее. Мне ничего не стоит день или два не есть. Жить на соке и сигаретах.

А своим детям ни в чем не отказываю. Недавно в Греции был, накупил для дочки столько вещей, что в чемодан не вмещались. Потому что такие цены и выбор…. Кто виноват, что у нас нету? Почему у нас нет того, что должно быть давно? Сравнить Польшу и Беларусь 20 лет назад и сейчас. Что изменилось, кроме власти?

Сейчас наша страна в гиперинфляции. Скоро людям зарплату не будут выплачивать, начнут отключать свет и воду. Никто об этом не говорит, в том числе и политики из оппозиции. Никто не озвучивает, что ждет нашу экономику в перспективе.

У нас исчезнут импортные товары. Надо быть готовым к тому, что тампаксы будем покупать в Польше. Если уже банки трескаются, то фирмы, которые у них обслуживаются, начали лопаться еще раньше. А власть скрывает информацию.

В курилке чиновники Минфина соглашаются, что реальный курс доллара около 16 тысяч. А на самом деле он уже 20. И то, что он у нас держится в районе 8 500, это все делается для того, чтобы войти в Новый год с красивыми улыбками и очередными обещаниями. Они молчат о том, что наша страна — банкрот, и нас не спасут никакие кредиты. Если ставка рефинансирования дорастет до 51 процента, Андрей Николаевич Тур должен залезть в телевизор и сказать: «Люди, помогите, мы умираем!».

С таким руководством нам продажа десяти «Белтрансгазов» не поможет. Только смена власти. Вся загвоздка в том, что для того, чтобы сохранить место на троне, венценосный не остановится ни перед чем. Они боятся, и именно поэтому месяц назад в Минск привезли два железнодорожных состава труб, чтобы делать ограждения и разделить город по секторам. Вместо того, чтобы сказать народу правду, они готовятся к войне. Потому что понимают: голодный народ – это страшно.

— Пока людям есть чем кормить своих детей, они на площадь не пойдут. Это мне водитель маршрутки сказал. И таких, как он, много.

— Когда политика придет к людям через холодильник, уже поздно будет. Выйди во двор, посмотри на соседей. Бабушка не может позволить себе конфеты и сервелат. И с каждым днем ей будет тяжелее жить.

… В начале декабря я был в Москве на митинге. Потом пришел в гости, показал видео, как ОМОН гоняет людей. Замечу, что у них, в отличие от Беларуси, не избивают людей как мясо. После просмотра видео бизнесвумен, далекая от политики, сказала: «Это у нас? Когда следующий раз? Я пойду на площадь!». А у нас люди по-другому реагируют: «А у меня же дети!».

Я не люблю это слово «памяркоўнасць». В моем окружении таких людей нет. Мама услышала по «Радые Свабода», что я поехал с женой Статкевича в Шклов, позвонила мне и говорит: «Ты мне оставь большую сумку и 2000 долларов. Я тебе передачи буду носить». Но мама произносит это с гордостью. Она эти сумки мне два года носила. А моя племянница, когда увидела меня за решеткой, решила стать юристом, чтобы бороться с несправедливостью…

— Андрей, какой антикризисный рецепт ты мог бы предложить читателям?

— Жить по средствам — это не экономия средств. Надо менять свое отношение к жизни. По-моему, преступление — закрывать глаза на то, что происходит в стране после событий в декабре 2010-го, как и оставаться в роли наблюдателя.

Можно взять ребенка, посадить на шею и пойти разговаривать с соседями. Давайте выберем день, соберемся возле подъездов и обсудим рецепты антикризисных салатов к новогоднему столу, например. Или выйдем из кухонь в церковь. Это сильнейшая коммуникация в нашей стране! Моя мама работает старостой в православной церкви. Ее не заставишь сидеть в Интернете.

Помню, как летом подавал в храме список имен политзаключенных. Бабушка в церкви удивилась: «У вас так много родственников!». — «Это не родственники, а узники совести». Оказалось, старушка не знала, что у нас в тюрьмах сидят политзаключенные... Поэтому я призываю выходить в народ и рассказывать соотечественникам, что происходит в стране.

В акциях гражданского неповиновения нет ничего противозаконного. Ходили люди на площадь, хлопали. Власти запретили нам собираться больше трех. Давайте мы в ответ возьмем и не купим завтра хлеб. Вся страна — а не только те, у кого есть компьютер. А послезавтра молоко не купим. Нечего бояться, что тебя посадят за то, что ты вышел из подъезда и не купил литр молока. Мест в тюрьмах не хватит…

Я никогда не пойду на то, чтобы заряжать людей (кивает на айфон) на организацию массовых беспорядков. Мне нужны массовые порядки, улыбки и любовь.

Татьяна Гусева, «Салідарнасць»