Сын за отца

Я называю это «войной». И мы с Анатолием Аскерко на этой войне уже 15 лет. Точнее, это я воюю только 15 лет, Анатолий дольше.

На войне мало эмоций, это не место для чувств. Ты либо сражаешься, защищаешь то, что тебе дорого, либо защищаешься сам, прячешься, убегаешь. В первом случае ты — герой. Анатолий выбрал борьбу, и сражается так, как позволяет ему совесть. За столько лет «в строю» немало увидел, на многое нагляделся.

У обычных людей принято считать часы, проведенные во сне, переводить их в сутки, представлять, сколько можно успеть за это время. У нас всё по-другому, абсурднее как-то. Сутки - это не просто день и ночь, это также время, проведенное в тюрьме. У Анатолия таких «дней и ночей» больше ста наберется, а это почти каждый год по десять суток ареста. Наверное, кто-то скажет, что ничего страшного тут нет, ведь остальные по несколько лет в тюрьме сидят, а я думаю, сколько Анатолию ещё таких вот «по десять» отсидеть придется.

Другой бы плюнул давно — у кого же терпения хватит, когда каждый год одно и то же? Впрочем, у Анатолия каждые сутки в последний раз. Возвращается домой со словами: «Сколько можно? Хватит!», а через некоторое время опять собирается на митинг или пикет.

Видимо, не может он иначе.

Казалось бы, чего не хватает? У него ведь как в пословице: дом построил, сыновей вырастил, разве что внуков воспитывать и до пенсии самую малость подождать осталось. Но не может он по-другому. И ведь не какой-то сумасшедший, а обычный человек, моряк, весь мир объездил, в Штатах жил и собирался там навсегда остаться, но в 1991 году Беларусь обрела независимость, и Анатолий вернулся. Нет, согласитесь, всё-таки не совсем обычный человек, если бросил всё и вернулся.

Он и не может по-другому. А как это по-другому? На митинги не ходить? Так ведь и сыновья его теперь на митинги ходят вместе с ним. Младший Игорек впервые получил сутки в 14 лет. Его тогда никто не смог забрать, потому что отец и сам получил срок. Так и получается в этой семье: то отец, то сыновья оказываются в тюрьме. Их фамилии появляются в оппозиционной прессе, как в хронике боевых действий: митинг такой-то — задержан Аскерко. Старший или младший — не важно, они ведь всей семьей воюют и за славой не гонятся. Этой фамилии нет среди участников международных конгрессов, форумов, круглых столов, но эта фамилия всегда есть среди арестованных, избитых, оштрафованных. Как сказал мне Анатолий: «Аскер — это воин с татарского. На войне наше место, а не на семинарах!»

И в этот раз получилось точно также. Год до пенсии, больная спина, путевка в санаторий на лечение, которую Анатолий ждал несколько лет, - казалось бы, зачем ему это поздравление Санникову на 8 марта (день рождения Санникова). Но ведь не может он иначе. «15 суток — это слишком!» - решил Игорь и пошел вслед за отцом на сутки. Потому что и Игорь уже не может по-другому.

На войне, где идет борьба за жизнь, бесстрашие состоит в том, чтобы защищать другого, потому что пуля в первую очередь находит того, кто прячется за кем-то. В этой семье есть жертвенность, бесстрашие, геройство. А такие люди всегда побеждают. По-другому и быть не может.

Змитер Бородко, специально для charter97.org