Дмитрий Бондаренко: «Сегодня очень опасная ситуация для других политзаключенных»

Многих из них сегодня, возможно, просто «ломают».

Об этом координатор гражданской кампании «Европейская Беларусь» Дмитрий Бондаренко, вышедший 15 апреля после полутора лет заключению на свободу, сказал в интервью сайту charter97.org.

- Дмитрий, вы единственный, кто был приговорен к лишению свободу по «смягченной» статье Уголовного кодекса, вменяемой за события 19 декабря. Откуда такое избирательное отношение?

- Я думаю, что редактор charter97.org Наталья Радина, как узник «американки», была свидетелем того, что там властями был налажен, пускай, и суррогатный, но диалог. Вначале сотрудники КГБ просто не представляли, кто мы и с кем они имеют дело. Начальник тюрьмы признался мне где-то через месяц, что он воспринимал меня вначале, как члена команды Статкевича. Но через несколько месяцев сотрудники КГБ стали более реально воспринимать нас, политических, и те идеи, которые мы пытались до них донести. Мы перестали для них быть фантомами. Может, я ошибаюсь, но комитетчики реально поняли, к каким печальным последствиям для страны приведет раскручиваемое ими дело 19 декабря и пытались смягчить ситуацию. После взрыва в метро все переменилось и в стране пошло закручивание гаек.

- В это время как раз появилось много свидетельств политзаключенных о пытках в тюрьме КГБ. Как к вам относились?

- Первые два месяца было достаточно жестко, но мне кажется, что многих сотрудников органов отрезвила резолюция Европарламента о пытках в Беларуси. После этого ушли «маски» и восторжествовала какая-то законность.

- В тюрьме у вас начались огромные проблемы со здоровьем, пришлось перенести несколько операций. Это вызвано условиями содержания?

- В оппозиции на сегодняшний день я уже 15 лет, а это периодические отсидки на «сутках», избиения, постоянные стрессы. Все это сказывается на здоровье не лучшим образом. Можно сказать, что мы, оппозиционеры, мирные «военнослужащие», борющиеся за свободу и независимость Беларуси. И не зря военные имеют право уходить на пенсию в 45 лет — человеческий организм имеет свойство изнашиваться. И одно дело, когда в тюрьму попадают молодые люди, и совсем другое, когда попадают люди, которым по 50-60 лет. Естественно, что все болячки обостряются.

- Отказ освобождать тяжело больного человека был похож на спецоперацию по уничтожению.

- Безусловно, просчитываются слабые места у каждого заключенного. На эти болевые точки пытаются воздействовать.

- Как в таких ужасных условиях получалось писать такие светлые письма. Многие из них мы публиковали на сайте charter97.org.

- Наверное, речь идет о моих письмах жене и дочери. Одно воспоминание о родных наполняло радостью. Вообще, во многом я выдержал все благодаря моей жене. Я пытался в письмах хоть как-то высказать ей свои эмоции и преклонение. Благодаря письмам мне удавалось сохранить самого себя, потому что это разговор с близкими тебе людьми, а нормального общения катастрофически не хватало.

- Изменили бы что-то, если бы могли?

- У меня было время подумать об этом и считаю, что что-то изменить было просто невозможно.

- Но, по-вашему мнению, есть ли смысл участвовать в выборах при Лукашенко и с участием Лукашенко?

- Считаю, что при Ермошиной о выборах не может быть и речи. Мне удавалось по телевидению в колонии иногда смотреть репортажи об избирательной кампании во Франции, в Польше, в США и хочу сказать: какое это счастье - свободные выборы! Сегодня белорусское правительство заявляет о необходимости модернизации, понимая при этом только получение производственных технологий и кредитов. Но сегодня технологический прорыв в мире обеспечивают свободные люди. На мой взгляд, Беларуси, в первую очередь, необходимы передовые социальные технологии, неотъемлемой частью которых являются свободные выборы и умение учитывать интересы политических конкурентов, представляющие различные социальные группы.

- Что все мы сегодня должны делать для освобождения остальных политзаключенных?

- Сегодня очень опасная ситуация для наших коллег, оставшихся за решеткой. Многих из них сегодня, возможно, просто «ломают»: Дмитрий Дашкевич больше месяца просидел в изоляторе, неожиданно в другую колонию перевели Николая Дедка, несколько недель не было звонков и писем от Эдуарда Лобова. В условиях крытой тюрьмы находятся Статкевич и Автухович. А миру сегодняшняя ситуация подается как признак либерализации. Лукашенко хватило мужества и здравого смысла освободить Санникова и меня на Пасху. Для каждого христианина это самый великий праздник. И в этот пасхальный период нужно освободить всех политзаключенных. Это дало бы надежду людям в Беларуси, в мире на возможность позитивных перемен в стране.

Я не чувствую себя сегодня свободным человеком свободной страны. Я по-прежнему заложник. И мои мысли сегодня — это размышления заложника, у которого вдруг изменились условия содержания.