Валентина Олиневич: «Благополучная» Беларусь опутана сетью тюрем и колоний

Валентина Олиневич, мать политзаключенного Игоря Олиневича, посетила сына в Новополоцкой колонии.

Своими размышлениями по поводу увиденного там и происходящего здесь она поделилась с сайтом ucpb.org. «Мне кажется, я уже не знаю ни одной семьи, где бы кто-нибудь не сидел», - говорит она.

- Валентина, какие новости? Знаю, что вы только что вернулись с длительного свидания с сыном. Длительное свидание – это что?

- По закону заключенным на строгом режиме положено 2 длительных свидания в год. Длительное – это до трех суток. Дадут длительное свидание или не дадут, сколько суток дадут, с выносом продуктов или без выноса – зависит только от администрации колонии.

- От их доброй воли? Ну, и как их добрая воля в этот раз?

- Добрая воля заключалась в том, что Игорю дали свидание на 1 сутки.

- Это минимум? Или можно еще меньше?

- Можно. Можно не дать вообще. Вот сейчас Коле Дедку не дали вообще. Он написал заявление на длительное свидание на июнь, которое ему подходило, положено. Так вот ему не дали вообще. А перед этим его лишили краткосрочного свидания и передачи.

А еще перед этим, 6 мая, у Саши Францкевича был день рождения, 22 года, и было свидание с матерью, и тоже его лишили этого свидания и еще передачи лишили. Поэтому заранее я никому не говорила, потому что можно приехать – а его отменили. В прошлый раз о длительном свидании я узнала за сутки до его начала. Игорь послал мне письмо с сообщением о том, что у него 19 ноября свидание, и это письмо шло ровно 19 дней из Новополоцка. Вот такие методы психологического давления. И на наших политических заключенных, и на их родителей.

Что особо, так сказать, трогает – это «внимание» к родственникам, матерям. Я отлично помню, как когда Игорь был еще в СИЗО КГБ, свидания мне начальник следствия не дал вообще. Хочется просто поздравить этих мужчин, какие они у нас сильные, какие они у нас мужественные – как они сражаются с матерями. Было бы неплохо, чтобы их собственные матери услышали, какими методами они работают. Я понимаю – у каждого своя работа. Но должны же быть какие-то рамки. Надо иметь какую-то порядочность. Нам остается только не показывать вида, как нам больно. И наверное, как-то прощать таких людей. Но не забывать. Про такие вещи забывать нельзя – где мы живем и с какими людьми мы общаемся. Они же хотят белыми и пушистыми быть в глазах мировой общественности, выездными в другие страны, цивилизованными. А что они творят здесь, как они избивают людей, садят в тюрьмы без вины виноватых, как они издеваются при этом над этими политзаключенными и их родственниками – об этом никто вслух не говорит, но это есть – с конкретными фамилиями, конкретными именами.

Что касается самого отношения там, то все вежливо, нормально. Про саму колонию я уже рассказывала, что это особая колония. Она находится в крайне неблагоприятных экологических условиях, между НАФТАНом и ПОЛИМИРом, никакой защиты от вредных выбросов с той и другой стороны, на территории самой колонии отсутствует всякое озеленение. Если в других колониях есть какие-то дворики для показухи, то там этого ничего нет. Все свидание ты находишься в помещении. Как раз этот день совпал с визитом Александра Григорьевича в Полоцк, поэтому чистота была идеальная, как в Полоцке, так и в Новополоцке, так и в этой колонии. Свежевыкрашенные заборы, трава. Особое умиление у меня вызвала клумба на территории с натыканными искусственными цветами. Что успели, то и…

Быстро меня пропустили на этот раз. Даже удалось передать какие-то лекарства. Каждый раз ты едешь и не знаешь, что ты сможешь передать, а что повезешь назад. Так вот в этот раз это касалось спорта. Как вы знаете, есть Указ президента о развитии спорта в местах заключения. Да-да, не удивляйтесь, есть такой указ. В СИЗО КГБ даже есть спортивный зал. Так вот вышедшие оттуда рассказали недавно, что в этом зале люди в масках избивали политзаключенных. Такой вот спорт и его развитие.

Я хорошо помню, как Николай Статкевич из Шкловской колонии написал, что подтягивается каждый день на турнике – на следующий день этот турник был спилен, а сам Статкевич переведен в крытую тюрьму. Игорь написал, что сыграл в волейбол и попросил привезти волейбольный мяч. Волейбольный мяч не пропустили, и я привезла его назад. Так что они постоянно такие вещи отслеживают и не дают человеку заниматься ничем, что ему нравится. Давят, давят и давят. Что уже там давить, я не знаю.

Ну, что касается Игоря, до этого у него нарушений не было, мне он ничего такого не рассказывал, но на обратном пути я ехала с мамой одного из заключенных, и она мне рассказала, что к нему постоянно предъявляют претензии: то нечисто выбрит, то слишком чисто или вот читает... Если раньше передавали книги – их пропускали, просто перелистав, чтобы там не было никаких прокламаций, то теперь очень тщательно смотрят, что за книга. А Игорю, когда он еще сидел в СИЗО КГБ, Александр Федута написал список книг, которые, по его мнению, Игорю необходимо прочитать. Вот они теперь эту каждую книгу из списка Федуты тщательно изучают. Мало того, что их не купить нигде – там такие книги классические, вышедшие из широкого употребления. Пропускают, но с очень большой неохотой.

- Что за книги были?

- На этот раз я передавала ему Гессе «Игру в бисер», Ирвинга Шоу, учебники по маркетингу – он там изучает. Всего 5 книг. А еще он попросил мороженое. Мне удалось довезти его нерастаявшим, и он говорит: «Впервые за два года я съел мороженое». Вот такие небольшие радости. Так он, конечно, очень повзрослел, изменился, но духом остался прежним. Душевно, я бы сказала, он даже окреп. Укрепился в своих убеждениях.

Но вообще, отношения матери с сыном – они специфические: сын никогда не будет ни под каким соусом расстраивать свою мать и говорить о каких-то моментах, которые бы ее взволновали. Поэтому, что там делается на самом деле, скажу честно и откровенно, я не знаю. Но судя по тому, что рассказывают другие заключенные, и из других колоний, у них там в каждом монастыре свой устав. А так как эти колонии закрытые, доступа туда никакого нет, никакого Красного Креста, ни Полумесяца, ни общественные организации не могут туда прийти, то, соответственно, и информации никакой нет. Когда я у Игоря спросила, что передать его друзьям, то он сказал: «Я хотел бы передать всем моим друзьям, знакомым и вообще всем людям, с которыми я не знаком, но которые нас поддерживают, большой привет и большую благодарность за солидарность с нами. Я очень тронут, и это очень чувствуется». Конечно, многие письма не проходят, но что-то все-таки есть.

- Какая-то информация и через прессу поступает.

- Кстати, о прессе. Если раньше газеты доходили без проблем, то сейчас в прошлом месяце он «Нашу Ниву» не получал вообще, ни одного номера. Я знаю, что редакция «Нашей Нивы» всем политзаключенным рассылает свою газету.

Я везла еще очень большую передачу. Хотя ему вынос продуктов со свидания не был разрешен, но как раз подошел срок передачи, день в день. Так что удачно совпало, и положенные 30 кг взяли. Но я же везла еще фрукты и овощи, потому что в других колониях фрукты и овощи идут вне веса. Ну, хочется же своему ребенку витаминов передать. Не взяли. И все это я волокла назад. Лук этот, чеснок.

- И там во время свидания можно кормить своим.

- Да, тем, что привез или готовишь. В этот раз я уже привезла меньше. Потому что в прошлый раз привезла очень много – я ж думала, что можно будет что-то взять с собой, чтобы угостить тех, кто в отряде. Но оказалось, что нет. Брать нельзя. Может быть, и можно, но там чисто такой индивидуальный подход. Нашим нельзя. Поэтому сейчас я уже снизила рацион, оптимизировала его, оставила только то, что он просил и только самое-самое полезное. А он особенно ничего и не просил – аскет. И в еде, и в жизни. Вот попросил только мороженое. Там в магазине ни овощей, ни фруктов, ни мороженого не продают. Такая пища – консервированная.

Я со старшей дочерью по телефону обговаривала, что туда везти. Так я ее спросила: «Как ты считаешь, сырники с изюмом делать ему или нет?». Так Катя, которая живет в центре Европы, для которой слова «тюрьма» вообще не существовало, у нас в мыслях никогда ни у кого не было, что кто-то может попасть туда – такая семья всегда была удачная. И вот Катя говорит: «Мама, если я попаду у вас в тюрьму, мне только сырники и приноси».

А когда рассказываешь людям, они не понимают. Некоторые даже не знают, что есть политзаключенные, что столько тюрем существует, колоний. Что эти все тюрьмы переполнены. Ну, и возникает вопрос – я его все время задаю: Вот по белорусскому телевидению нам постоянно рассказывают, какое у нас благополучное государство, так почему же это государство опутано, как паутиной, целой сетью тюрем и колоний? Почему эти тюрьмы переполнены? Почему люди спят по очереди в этих СИЗО – на Володарке, в Витебске? Почему издеваются над этими людьми? Я уже не говорю обо всех этих надуманных нарушениях режима. Они даже не выполняют Указ президента о развитии спорта в колониях! (смеется) Прямой саботаж!

- Я слышала от одного родственника заключенного, что когда он пошел на рынок собирать передачу, то по набору продуктов продавцы тут же вычислили: «А, вам в колонию? Тогда берите вот это, вот это и вот это». То есть это целая культура, о которой в курсе огромное множество людей. Оказывается, это не просто единичный, исключительный случай, а…

- Очень распространенный случай. И кстати, относятся с симпатией. Раньше я этого как-то не замечала, а сейчас вот везде. Мамы – а заключенные чаще всего – это молодые мужчины – это или жены или мамы. Мамы – это целый роман можно писать, как к ним относятся. Даже в церкви – священники молодые, но и они и помогают, и направляют, и рассказывают, какие продукты лучше посылать, какие не посылать, какие легче – передачи же на вес, 2 раза в год по 30 кг – и все. И куда ни пойдешь – везде у кого-то кто-то сидит. Мне кажется, я уже не знаю ни одной семьи, где бы кто-нибудь не сидел.

Что касается наших политзаключенных, то все – высококультурные высокоинтеллектуальные, очень порядочные мужчины и женщины. Гордость нации. И их искусственно помещают в такие условия и пытаются криминализировать, унизить, унизить их родственников. С одной стороны, с точки зрения Всемирного Духа надо сказать и спасибо, потому что это испытание. Но с другой стороны, слишком широкие масштабы.

- Наши власти органически не переносят людей, обладающих высоким духом. Они для них…

- Опасность представляют. Я бы даже сказала, что это профилактика – власти на всякий случай, превентивно пытаются предупредить любые свободолюбивые мысли, отсюда аресты и избиения на концертах, фестивалях, избиения молодых людей – того же Молодого фронта и Европейской Беларуси. Это все звенья одной цепи.