Александр Дедок: Власти совершенствуют тактику торговли людьми

Политзаключенный Николай Дедок с 1 июня помещен в ПКТ сроком на 6 месяцев.

Что такое ПКТ и зачем администрации колоний «обвешивают» политзаключенных взысканиями, сайту ucpb.org рассказал отец Николая Александр Дедок. Будучи юристом, он объясняет некоторые детали, связанные с анонсированной Лукашенко амнистией: «Начальник колонии даже при наличии взысканий может применить амнистию».  

- Администрация колонии № 17 города Шклова без всяких на то оснований поместила моего сына, отбывающего там наказание, в помещение камерного типа (ПКТ). Это, проще говоря, тюрьма в тюрьме. Раньше это называли БУР или барак усиленного режима. Администрация колонии утверждает, что сын нарушил режим содержания, хотя конкретно никто не сказал, что он нарушил и как. Даже в письме, которое начальник колонии Ярмолицкий прислал матери Николая, отвечая на ее жалобу, тоже не содержится конкретного объяснения, почему сын оказался в этом помещении камерного типа.

Сам сын рассказал, что он работал в колонии, выполнял трудовые обязанности и, как пояснили в Департаменте исполнения наказаний, хорошо выполнял. Но однажды он сказал начальнику отряда, всего лишь выразив свое мнение, о том, что нарушается трудовое законодательство: они работают более 40 часов в неделю, в том числе в субботу. И это мгновенно было расценено администрацией как отказ от работы, соответственно, с вытекающими отсюда последствиями. Вот якобы за отказ от работы, за то, что он тем самым оказывает дурное, разлагающее влияние на окружающих осужденных, говоря о том, что они работают свыше положенного по закону, его и поместили в это помещение камерного типа на 6 месяцев.

Должен сказать, что условия содержания там откровенно пыточные. Он содержится там один, помещение без вентиляции, одна тусклая лампочка под потолком, а при высоте потолков 3 метра она, конечно, не освещает помещения. Свежего воздуха нет, потому что окно не открывается, и свет оттуда не падает, поскольку оно закрыто коробами. На работу его не выводят. Лишь полчаса прогулка в течение суток. Так что я, безусловно, расцениваю это как издевательство над личностью. Лишение свободы - я это как юрист говорю – это не есть пытка, а есть только лишь лишение человека свободы передвижения за пределы какого-то пространства. Все остальное – человеческие условия жизни – должны соблюдаться. Так что я еще раз говорю, что администрация колонии – безусловно, не самостоятельно, а по указке сверху – нарушает права моего сына.

Он находится там с 1 июня, хотя решение было принято еще 28 мая. Его лишили свидания с матерью. В то же время начальник колонии цинично пишет матери о том, что он беспокоится о ее моральном состоянии, что задачей его как начальника колонии является поддержание морально-психологического состояния моего сына, соблюдение гуманитарных правил. То есть это цинизм, откровенный цинизм. И я понимаю, почему он происходит. Они имеют цель подавить Николая, заставить его признать, что все, что происходит с ним, - это нормально и правильно. Хотя это неверно, не так.

Я еще хотел бы добавить, что все, что происходит сейчас с Николаем и другими политическими заключенными, сейчас уже очевидно для всех, что их сознательно «обвешивали» взысканиями для того, чтобы не применить к ним амнистию. Но к сведению тех, кто не знает, я хочу сказать, что начальник колонии даже при наличии взысканий может применить амнистию. Он просто принимает решение о снятии взысканий. Тем более что эти взыскания, как правило, ерундовые, малозначительные: руки в карманах, не застегнутый воротничок... Это не бунт в колонии и не нападение на администрацию, а мелкие нарушения. И он вправе своей властью эти нарушения признать малозначительными и, когда поступит команда сверху, тут же применить амнистию. Когда это будет политически целесообразно с точки зрения его руководства. Поэтому я убежден, что в том, что делается с политическими заключенными, в том числе с моим сыном, - это продуманная тактика для того, чтобы оставить их заложниками в политической игре, чтобы они по-прежнему оставались товаром для торга, как с Западом, так и с Востоком.

Я убежден, что я выражаю мнение многих родственников политических заключенных. И цель у меня одна: свобода моего сына и других политзаключенных, которые страдают в колониях.