Вернувшийся из Беларуси в США Эмануил Зельцер «приступил к работе»

Сенсационное интервью по выходу на свободу арестованный в Минске юрист дал американской радиостанции «Свобода».

Пресс-центр Хартии’97 приводит интервью с Эмануилом Зельцером на своем сайте.

Отвечая на вопрос, как оказалось, что Минск и вообще Беларусь стали причастны к ситуации с наследством Бадри Патаркацишвили, правда ли, что у этого грузинского олигарха были инвестиции в Беларуси, Эмануил Зельцер ответил:

«Здесь два взаимосвязанных аспекта. Кроме того, что здесь есть активы Патаркацишвили, я приехал в Беларусь в очень неудачное время – 12 марта, когда из Минска был вынужден ехать посол США. В КГБ мне потом так и сказали, это «дополнительные санкции» -- мой арест. А Бадри Патаркацишвили на самом деле инвестировал деньги в Беларусь: в «Белнефтехим», «Нафтан». Серьезные деньги. Но на самом деле я там даже не должен был быть».

Эмануил Зельцер сказал, что подробности своего приезда в Минск и ареста он хотел бы сообщит письменно позже. Его аргумент – в Минске остался адвокат, который давал подписку о неразглашении дела, и Зельцер боится навредить адвокату неосторожным словом. Он обещает рассказать все возможное.

Отвечая на вопрос, как с ним обращались в изоляторе КГБ и позже в тюрьмах, Зельцер сообщил, что ему не давали лекарств, без которых он не мог обойтись как человек, больной хроническими заболеваниями. И подтвердил, что его избивали:

«Уже после ареста меня избили, разукрасили лицо полностью. За что? Хотели, чтобы я позвонил в Нью-Йорк, дал своим коллегам информацию, которая не соответствует действительности. А моего клиента Джозефа Кея (родственника Патаркацишвили) выманивал в Беларусь. Мол, тут все хорошо, приезжай. Я отказался, в итоге меня избили и сказали, что в следующий раз убьют. Я позвонил…».

Однако следователи своего не добились: при разговоре с Нью-Йорком Зельцер смог «подсказать», что его слова нужно понимать наоборот, и в итоге Джозеф Кей в Минск не прилетел. Однако против Зельцера «закрутилось» дело: вначале его обвинили в провозе наркотиков, за которые приняли его лекарства, потом появились будто бы «фальшивые документы», а в последний день изучения дела – «попытка коммерческого шпионажа». В могилевской колонии, где Зельцер отбывал три года по двум последним обвинениям, тюремщики признавались: «впервые видим виновного в таком преступлении!». Вообще, о нахождении в изоляторе КГБ у Эммануила Зельцера самые плохие воспоминания. Например, вызвать врача, чтобы засвидетельствовать избиение, ему разрешили не сразу, а через 2 месяца, когда следов не осталось.

«Белорусское КГБ не лучше гестапо», - подытожил бывший узник «американки».

Очень подробно отвечал Эмануил Зельцер на вопросы о причастности к его делу российского олигарха-беженца Бориса Березовского. По словам Зельцера, тот спровоцировал его арест в Минске. Цель – убрать его как адвоката Джозефа Кея с дороги к наследству Патаркацишвили, чьим компаньоном ранее был Березовский. По словам Зельцера, Березовский продал свою долю в общем бизнесе и претендует на наследство незаконно.

На вопрос, почему в Беларуси планы Березовского так активно поддержали, Зельцер сказал, что дело в личных дружеских отношениях Березовского и Лукашенко:

«Березовский говорил, что они в близких отношениях. Мол, так случилось, что он стал секретарем Совбеза России и приезжал в Минск. При мне в Лондоне Березовский разговаривал с ним по телефону и называл по имени – Александром. Ни Григорьевичем, и не Сашей. Интерес там есть серьезный. В письменном виде я попробую более подробно рассказать», - пообещал Зельцер.

Отвечая на вопрос «Беларусь многие называют последней диктатурой Европы, но есть люди, которые с этим не согласны. На чьей вы стороне?», американский юрист сказал:

«Беларусь — наследница всего худшего, что было в СССР. О чем можно говорить: у каждого следователя в кабинете висит портрет Дзержинского. Это же убийца! Даже в России уже не найдешь портрет Дзержинского. Нигде в странах СССР не встречал организации с таким чудовищным названием «КГБ», только в Беларуси. Всюду смогли переименовать, потому что очень ужасное слово, звучит как «гестапо». В Беларуси даже ухудшились те традиции».

Зельцер говорит, что в заключении общался не только со следователями, но и с обычными заключенными, врачами, тюремщиками.

«Много хороших людей, реально хороших людей. Помогали мне. Вот даже, когда я голодал, то поддерживали меня. Даже до того, что когда я был совсем без сил, кровать могли за мной застелить. Могли вещи мои постирать. Вообще такое впечатление, что там до 90% сидит тех, кто попал туда из-за беззакония или с нереальными сроками. 99% из них в Англии, США и так далее просто не были бы в тюрьме. Вот человек украл мобильный телефон. Представляю, в Америке вы пришли в полицию и сказали, что у вас украли мобильный телефон. Посмеются, но запишут. Здесь – 9 лет дали парню! Дикость! Или человек выдал справку о болезни. Об этом писали в белорусских газетах. За это получил 50 тысяч рублей, а от суда – 6 лет. Это был врач. Он со мной находился в санчасти, дежурным. Очень хороший человек…».

По словам Зельцера, тюремная система в Беларуси полностью не соответствует западным стандартам гуманного отношения к заключенным. Он отметил плохие условия, отсутствие реальной медицинской помощи и как явление последнего времени – полную безработицу заключенных, которых нечем занять. Изменить ситуацию при большом количестве заключенных невозможно, по словам Зельцера, без кардинальной судебной реформы: на примере своего процесса Зельцер считает, что белорусская судебная система непрофессиональная и полностью зависимая от властей. «За то обвинение, что мне предъявил прокурор, в США он бы получил 7 лет тюрьмы как виновный в обмане», - сказал Эмануил Зельцер.

Отвечая на вопрос, при каких условиях он бы вернулся в Беларусь, Зельцер ответил:

«Первое условие – если у руля не будет Лукашенко. Хочу сказать, к Беларуси, к ее людям у меня нет никаких претензий. Считаю, что страна хорошая, могла бы быть прекрасной европейской страной, люди хорошие. Не считая КГБ – люди хорошие. Даже узники тюрем, даже администрация. Все всё понимают. Страна могла бы быть прекрасной, но – не получилось при этом руководстве».