Выбор

Просто удивительно, как много людей с энтузиазмом восприняли новость о том, что Санников остается в Лондоне.

Его противники счастливы в своем злорадстве. Его сторонники пишут в комментариях, про радость понимать, что Андрей наконец-то в безопасности.

Но радоваться нечему, это плохая новость. Новость-иллюстрация, насколько все же не случайно, что Лукашенко задержался у власти так надолго.

Когда Санников сидел, и было понятно, что там, в тюрьме, происходит что-то страшное, возникла идея, чтобы моральные авторитеты Беларуси, люди которые вне политики и вне борьбы, обратились с открытым письмом-требованием освободить политзаключенных. Люди, которых Лукашенко не мог проигнорировать. Люди, имена которых в учебниках и энциклопедиях. Люди, которым эта власть ничего не дала, но и забрать ничего не может.

Только из идеи ничего не вышло. Эти люди сказали "нет". Решили не опускаться до писем президенту. Заняли красивую и величественную позицию: "У этой власти я ничего не просил и просить не буду".

"Но надо же что-то делать, надо спасать людей, над которыми издеваются, мучают, карают ни за что!"

"Я не подпишу. Это для меня принципиально -- не подписывать никаких писем, адресованных Лукашенко. Для меня он не президент. Для меня он никто".

Так они и остались на своих постаментах, не поступившись принципами и оправдывая себя тем, что все равно всякие обращения бессмысленны.

А заключенные остались в тюрьмах.

Те, кто взрывал Интернет лозунгами "Санников -- наш президент"; те, кто жал ему руку на предвыборных пикетах, и уверял "Буду голосовать только за вас", не ломились на процесс, не пришли к зданию суда. Тоже -- потому что бессмысленно.

Офицеры собирались на свою сходку. В том числе те, кто на выборах входил в команду Санникова. Меня приглашали прийти и послушать , что думает настоящее офицерство о происходящем в стране. А тогда, как раз, еще сидели в СИЗО и Наташа Радина, и Ира Халип, и Настя Полаженко. И я ответила, что надоело мне слушать геройские мысли, но если они оденут свои мундиры и со всеми своими медалями и регалиями пойдут к Зайцеву требовать освобождения хотя бы женщин, то в их мероприятии будет хоть какой-то практический смысл.

Не пошли. Опять же - бессмысленно...

Как потом смотрели в глаза Саникову люди, которые отказались отступить от своих принципов и просто поставить подпись в поддержку обращения на имя Лукашенко с требованием о его освобождении?

Как себя чувствуют те, кто даже не оторвался от своего компютера, чтобы доказать, что "Санников -- наш президент"?

С каким чувством герои-офицеры осыпали комплиментами вышедшую на свободу Ирину Халип, потому что она на самом деле и умная, и красивая, и сильная?

Наверное, сами себе они не противны. Потому что от них все равно ничего не зависело.

Можно, оказывается, найти высокий смысл даже в трусости и бездействии! Можно!

И сегодня многим радостно от новости, что Санников остается в Лондоне. Одним - потому что, наконец, есть возможность договориться со своей совестью: ему ведь уже ничего не угрожает. Другим - потому что эмиграция это, конечно, не проявление геройства.

У нас вообще странные представления и о героях, и о принципах, от которых нельзя отступать. В Витебске до сих пор служат культу батьки Миная, партизанского командира, у которого немцы взяли в заложники семью, заявив: "Сдастся в плен - отпустим, нет - уничтожим". Герой не дроргнул, не сдался. Потому что это было бессмысленно и, скорее всего, каратели все равно уничтожили бы всех. Семью сожгли. За такую силу характера Минаю Шмыреву потом было все - почести, слава, книги, фильмы... И сегодня у его памятника - пионеры, венки, букеты, делегации... Только как он потом жил? Понимая, что шанс на спасение семьи у него был. И как он не сошел с ума, зная, что этот маленький шанс на спасение детей ценой собственной жизни он не использовал?

Страшный пример, жуткая параллель. Но, по сути, у Санникова тот же выбор. Его освободили, теоретически он может продолжать борьбу. Но под угрозой тюремного срока остается жена. Приговор Ирине был вынесен с отсрочкой на два года. То есть летом 2013-го должен собраться суд и принять решение, встала ли она на путь исправления. Если нет -- на два года в колонию.

Как жить, понимая, что ты -- герой, и поэтому жена твоя в тюрьме. Если бы сам -- ладно, если рискуешь только собой -- понятно. Но как поступить тут?

Не будем себя обманывать: эмиграция -- это исполнение воли Лукашенко. Он всеми силами выдавливает оппонентов из страны. Козулину, Мариничу, Чигирю предлагали освобождение в обмен на эмиграцию. Лукашенко открыто обещал представить всем личный самолет -- только чтобы уехали из Беларуси. И, конечно, в том, чтобы уехать и бороться из-за границы особого мужества нет. Но принять решение об отъезде, выполнить главное желание человека, которого ты ненавидишь всеми фибрами души, во имя того, чтобы попытаться спасти от тюрьмы жену -- это поступок.

Возможно, бессмысленный. Возможно, Лукашенко так и не выполнит свое обещание помиловать и отпустить Иру. Возможно, еще задуманы не отыграны новые сюжеты в этой программе изощренной мести и унижения. Но Санников поставил на кон все -- и репутацию, и карьеру, и статус -- используя даже такой ненадежный шанс.

Те, кто его осуждает и злорадствует, пусть отнесут цветы на могилу батьки Миная.

Но те, кто искренне рад его отъезду, тоже должны понимать, что топят в своем сиропе трагедию. Мы отдали Санникова, Статкевича, Дашкевича на растерзание, а сейчас просто набюдали за тем, как это все происходит. Мы допустили.

Когда избитого Владимира Некляева выволокли на одеялах из больницы в СИЗО КГБ, профессор Геннадий Муравьев отправил "доктору", который это стерпел и оправдал, телеграмму с одним словом - "Негодяй!" Какой в этом был смысл? Формально -- никакого. Негодяи не стреляются и не вешаются от раскаяния. У них вообще атрофированы те части мозга или сердца, которые отзываются на слово "позор". Наоборот, они делают каждую свою подлость ступенькой для нового жизненного старта.

Но смысл в телеграмме был. Для самого Геннадия Муравьева был.

Только вот сколько тех, кто может сказать, что для освобождения политзаключенных сделал хоть что-то? Мало. Позорно мало, если мы в большинстве своем считаем себя порядочными людьми.

А Санников уже пережил ситуацию, когда сам в тюрьме, жена - в тюрьме, а за маленьким Даником охотятся социальные службы, чтобы отдать в приют. Мы, конечно, возмущались. Дома, в курилках, в разговорах. Но ничего не делали - ни-че-го! А, значит, Санников просто обязан был уезжать из Беларуси, просто обязан спасать жену и сына. Потому что мы их не защитим.

Светлана Калинкина, "Народная воля"